Я почувствовала холод разочарования, и что-то теплое, доверчивое, возникшее в моей душе, незаметно исчезло.

И прежде чем я поняла, что произошло, машина затормозила и мы вышли. Я услышала веселый голос Алека:

— Доброй ночи и приятных снов, красавица! Утром я вам позвоню.

Я легла в постель, испытывая самые противоречивые чувства. Почему же он меня не поцеловал? Ведь он должен был знать, что я очень хочу этого!

Гарри привел меня в бешенство. Не понимаю, как я раньше могла считать его милым. По-моему, он назойлив, нахален и вообще скотина.

Все это началось со вчерашнего дня.

Мы приятнейшим образом позавтракали в «Ритце» с Моной, которая мне действительно очень нравится. Она необыкновенно красива, особенно когда не пытается одеваться на манер своей матери.

Там был Алек и друг Моны, симпатичный морской офицер. Алек обращался со мной очень нежно, и я опять почувствовала в себе готовность быть счастливой.

После завтрака мы какое-то время сидели в холле, а потом Мона с приятелем пошли в кино.

Алек обнаружил прелестное местечко в углу, под финиковой пальмой, где стояли два массивных кресла. Вот где можно было спрятаться от посторонних глаз. Мы уселись и заговорили. Сначала это была обычная светская болтовня. Но вдруг Алек стал очень серьезным и рассказал мне, до чего его угнетает безденежье.

Отец его заявил, что, если он не получит в ближайшее время работу, ему придется отказаться от квартиры — совсем крошечной — и вернуться в Ирландию — там хоть жилье бесплатное.

— Мне очень жаль, Алек! — воскликнула я. — Не уезжайте в Ирландию!

— Вам этого в самом деле не хочется, Максина? — сказал он и поймал меня за руку.

Интуиция подсказывала мне, что именно сейчас я услышу то, что уже давно хочу услышать, и я невольно затаила дыхание, как вдруг позади раздались шаги. Мы обернулись — это был Гарри.

Алек первым нарушил молчание.

— Привет, Гарри! — сказал он не самым, на мой взгляд, сердечным тоном. Я повторила, как эхо: «Привет!»

Алек отпустил мою руку. Или, может быть, я ее выдернула сама, чувствуя себя довольно глупо. Гарри наверняка отметил интимность окружавшей нас обстановки и то, как Алек сжимал мою руку. Мы-то были уверены, что поблизости никого нет.

Гарри, так же сухо ответив на приветствие Алека, обратился ко мне:

— Вы нужны вашей тетушке, Максина, она просила меня доставить вас на Гровенор-сквер. Мой автомобиль на улице.

Я распрощалась с Алеком.

В любом случае ненадолго — нынче вечером он придет обедать.

Я вышла на улицу, села в автомобиль. Должна сказать, этот «бентли» один из самых прелестных у Гарри, но за рулем сидел шофер, и мы устроились позади.

— Слушайте, Максина, — сказал Гарри, — никакая тетушка вас не разыскивает, просто мне надо вам кое-что сообщить.

— Что это значит? — воскликнула я в изумлении. — Зачем же вы так поступили?

— Я какое-то время следил за вами и Биттоком, — объявил он, — и подумал, что, прежде чем сблизиться с этим молодым человеком, вам следует о нем кое-что узнать.

Я спросила, что он имеет в виду, говоря о «сближении», и заявила, что достаточно много знаю об Алеке.

Гарри выглядел очень мрачно, говорил медленно и серьезно, и я, несмотря на нарастающее раздражение, не могла не заметить, до чего он привлекателен.

— Я не считаю юного Биттока подходящей для вас компанией, — говорил Гарри. — Не думаю, что Долли придет в восторг, узнав о нем всю правду!

Я возразила, что Алек очень нравится тетушке Дороти, что обвинения, не подкрепленные фактами, выглядят как клевета.

Гарри фыркнул, а потом сказал, что Алек — известнейший шалопай, сидящий по уши в долгах.

Я ответила, что мне хорошо известно о денежных проблемах Алека, но только все равно не понимаю, что из этого следует? Почему Гарри решил вмешаться в нашу дружбу?

— Черт побери, Максина, — воскликнул Гарри, — мне очень трудно вам объяснить, но знайте, ничего хорошего в Алеке нет, уж поверьте мне на слово! Я намного старше и опытнее вас и утверждаю, что Алек Битток — неподходящий для вас молодой человек. И вполне возможно, что для решения своих финансовых проблем он задумает жениться.

— А почему бы ему и не жениться? — спросила я.

— Во всяком случае, не на вас, — отрезал Гарри.

Тут я по-настоящему разозлилась и заявила, что выйду замуж за того, кто мне нравится, а что касается Алека, то уверена, что он обойдется без постороннего вмешательства.

— Говорю вам, он просто маленький извращенец, — сказал Гарри. — Не могу сильней выразиться!

— Вот уж не знала, что вы такой сэр Галахад[21]! — заявила я с презрением, на какое только была способна.

Гарри побелел от злости:

— Вы, Максина, упрямая маленькая дурочка, но я вас не виню. Вашу проклятую невинность ничем не прошибешь.

Я сказала, что, вместо того чтобы проклинать мою невинность, лучше бы он сказал прямо, что ему так не нравится в Алеке, почему он считает, что тот охотится за моими деньгами. В конце концов, мне лучше судить, кто меня любит за деньги, а кто нет!

— Вы ошибаетесь, Максина, — покачал головой Гарри. — Впрочем, поскольку с вами беседовать бесполезно, я поговорю с вашим дядей.

Тут я не на шутку испугалась — снова втягивать в неприятности дядюшку Лайонела мне не хотелось. В любом случае Гарри не должно волновать, с кем я общаюсь. На это у меня есть тетушка Дороти.

Я все это выложила Гарри, сообщив заодно, что не вижу, о чем тут беседовать с дядюшкой Лайонелом, — с Алеком я не помолвлена, и, если Гарри так хочется знать, он мне не делал предложения.

— Но собирается, — заметил Гарри. — Я вижу, к чему депо клонится, и не допущу этого — слышите, Максина?

Тем временем мы приехали на Гровенор-сквер.

Дома, похоже, никого не было, и мы пошли в гостиную, по дороге продолжая разговор, начатый в машине. Гарри упорно не говорил, что имеет против Алека.

Наконец, потеряв терпение, я сказала:

— Я попрошу Алека прийти в наш дом, и мы будем вести разговор в его присутствии!

— Поступайте, как хотите, — пожал плечами Гарри, — но прежде я намерен поговорить с вашим дядей — ведь вы именно этого опасаетесь, не правда ли?

Эти слова окончательно вывели меня из себя, и я, топнув ногой, крикнула:

— Да, я буду поступать так, как захочу! А теперь уходите и занимайтесь, пожалуйста, собственными делами!

От досады я чуть было не расплакалась.

Гарри хотел что-то сказать, но в этот момент дверь распахнулась, и вошел дядюшка Лайонел.

— Что тут происходит? — удивился он.

Я была так расстроена, что не могла и слова вымолвить. Проскользнув мимо дядюшки, я побежала наверх в свою комнату и там дала полную волю слезам. Немного успокоившись, я позвонила Алеку и сказала:

— Я ненавижу Гарри! Он поступил со мной просто по-свински!

Алек поинтересовался, в чем дело, и тут я поняла, что не могу объяснить ему причину нашей ссоры.

— Дорогая, не позволяйте никому себя расстраивать! Ну хотите, я сейчас приеду и развеселю вас?!

Я сказала, что лучше подождать до обеда, тогда и встретимся.

— Мне очень многое вам надо сказать, Максина, — проговорил он.

Последовала пауза, а потом он добавил спокойным тоном:

— Полагаю, вы догадываетесь, что именно?

Я сказала, что нет, не догадываюсь, но он, не обратив внимания на мой ответ, продолжал:

— Так «да» или «нет», Максина?

А потом рассмеялся и заметил:

— Женитьба, на мой взгляд, очень забавная вещь, как по-вашему?

— Вы в самом деле имеете это в виду, Алек? — Я замерла в ожидании ответа.

— Конечно, — подтвердил он.

— Ну… тогда «да».

И подумала про себя: «В любом случае, так Гарри и надо!» А Алек сказал:

— Чудно, чудно! Очень забавно! Я поговорю с вами об этом нынче же вечером, а покуда давайте никому об этом не сообщать.

— Нет, конечно, — подхватила я.