Пережив потерю своей родственницы, Вельда вернулась к своим занятиям, она была наделена незаурядными художественными способностями. Ее дед был одним из тех, кто расписывал стены ритуальных пещер, и она пыталась воспроизвести некоторые из его великолепных рисунков на стенах собственной пещеры. Больше всего Вельде хотелось, чтобы и ей разрешили сделать роспись в одной из больших пещер, используемых только для проведения обрядов перед охотой. Эту привилегию ревностно блюли. Чтобы быть допущенным к росписи, мало было уметь хорошо рисовать, необходимо было обладать и сверхъестественным магическим даром. Поскольку наличие таких способностей было практически невозможно доказать, талантливые художники обычно демонстрировали преувеличенно эксцентричное поведение или заявляли, что происходят из древнего рода чародеев. Вельда поражала своим талантом, нанося сложные и изысканные орнаменты на кость и на бивни мамонта, когда их удавалось раздобыть. Она вырезала магические символы, узоры и очень реалистичные изображения. Работа над одним изделием занимала недели и даже месяцы, обычно она занималась резьбой по кости вечером при свете костра, когда ее дети уже спали. Она задумывалась над тем, чтобы покрыть искусной резьбой копьемет, который мастерила для своего мужа из ствола можжевельника. Это оружие было бы пригодно не только для охоты, но и украсило бы ритуальные действа в пещере. В последнее время охотники все чаще стали брать в ритуальные пещеры для совершения обрядов оружие, которое они не использовали на реальной охоте. Иметь особое оружие для ритуалов казалось вполне осмысленным и оправданным. Вельда работала над этим изделием в течение трехлетних месяцев. Она надеялась успеть к церемонии, которая должна была состояться осенью. Она могла работать не таясь, когда муж был на охоте, в противном случае — прятала подарок в укромное место — в расщелину в стене пещеры. Ей хотелось сделать мужу неожиданный подарок.

У нее получилось настоящее произведение искусства. По всей длине Вельда вырезала группу из трех бизонов. Чтобы увидеть их изображение целиком, приходилось поворачивать древко, при этом пропорции животных были абсолютно точными. Один бизон, обернувшись назад, языком вылизывал себе бок. Она особенно внимательно проработала головы животных, тонкими линиями наметила волоски, дыбом стоящие на холках. Выпуклые линии очерчивали большие глаза бизонов, а ноздри раздувались, как у живых. Ночь за ночью она добавляла новые и новые детали, пока наконец не почувствовала, что удовлетворена своей работой и припрятала ее до возвращения мужа.

Но он не пришел домой. Его друзья, возвратившись с холмов, были удивлены — они думали, что муж Вельды давно вернулся. Убив бизона, он сразу же простился с ними, стремясь пораньше оказаться дома. Взяв с туши лучшие куски мякоти, он отправился в обратный трехдневный путь. Соплеменники, попрощавшись, видели, как он спускался в долину. Больше живым его никто не видел. Его друзья отправились на поиски пропавшего. Заблудиться он не мог — он знал окрестности лучше кого бы то ни было. Погода стояла хорошая; было не слишком холодно, так что замерзнуть насмерть он тоже не мог. Иногда молодые мужчины присоединялись на время к охотникам из другой общины, но такое бывало только в том случае, если их не ждали дома жены и дети. Прощаясь с друзьями, он также не жаловался и на здоровье. Словом, в этой истории была скрыта какая-то тайна. Четыре дня они искали его по всему маршруту, заглядывая во все пещеры и места, где они обычно устраивали привалы, но не нашли никаких следов пропавшего. На пятый день они поднялись выше в горы, чтобы проверить большую пещеру, в которую иногда заходили, когда охотились на козерогов. Он не собирался идти туда, но они решили, что должны проверить все возможные варианты, и стали карабкаться вверх.

Примерно в ста метрах ниже входа в пещеру они наткнулись на его тело, точнее на то, что от него осталось. Меховая одежда валялась окровавленным комом, прикрывая бесформенную груду костей и разодранной плоти. Внутренних органов: сердца, печени, желудка, легких — не было. Ребра еще держались на полосках кожи и обрывках мышц. Охотники повернули назад. Они знали, что это он. У него не было лица — оно вместе со скальпом было сорвано, а рядом с телом лежало копье. Копье определенно принадлежало ему. Метрах в пятидесяти лежал другой труп — на сей раз не человеческий: большущая гиена с другим копьем в груди. Так вот как он погиб. В одиночку он отбивал нападение стаи прожорливых и свирепых хищников, смертельно ранил одного из них и, возможно, ранил еще нескольких. Но их было слишком много против одного человека, и в конце концов он не выдержал натиска и был разорван на куски.

Охотники подняли то, что осталось от его тела, и сложили в неглубокую расщелину в скале, прикрыв сверху камнями. Ближайший друг погибшего поднял с земли наконечник его сломанного копья, и охотники молча удалились. Вельда сразу же, по выражениям их лиц, поняла, что случилось худшее. Громко плача, она взяла наконечник копья и прижала его к груди. Позже, сквозь опустившееся на нее темное облако скорби, для безутешной Вельды стала вырисовываться ситуация, в которой она оказалась. Ей предстояло растить троих детей одной, без кормильца. Ходить на охоту она не могла, а в лесу было недостаточно пищи, чтобы продержаться всю зиму. Потеря мужа или жены была не таким уж редким событием. Обычно в этом случае старались поскорее найти себе нового супруга, и для такой красивой и работящей женщины, как Вельда, не составило бы труда найти мужа если не в своей, то в одной из соседних общин. Но Вельда этого не сделала. Она осталась у себя в общине. В первую зиму пришлось очень нелегко, но она удваивала и даже утраивала усилия, разыскивая в лесу все, что только можно счесть съедобным, собирая и запасая ягоды, грибы и орехи. Ее дочери, даже самая маленькая, помогали ей. Охота на бизонов в тот год была удачной, а осенью в реку на нерест зашло большое количество лосося. Общине удалось запасти много пищи, и Вельде с детьми кое-что перепадало.

Ожерелье из раковин улиток третичного периода (Моравия)

Община в любом случае помогала бы, но Вельда не хотела оставаться в долгу и в благодарность за поддержку дарила людям небольшие, украшенные резьбой изделия. Это были магические амулеты и обереги, маленькие и легкие, которые можно было носить при себе: бизон из бивня мамонта помогал на охоте, рыбку — подвеску для ожерелья — нужно было надевать на шею во время рыбной ловли. Вскоре амулеты Вельды приобрели известность, их стали охотно приобретать даже люди из других племен.

Изображения бизона и горного козла из пещеры Нио, Франция (длина 90 см)

После гибели мужа ей пришлось нелегко, но удалось вырастить всех трех дочерей, и все три нашли себе мужей. Две девушки ушли в другие общины, а одна осталась с матерью в той пещере, где родилась и выросла. Вельде было уже за тридцать, она постарела, но по-прежнему была очень красива. В это время сбылась главная мечта ее жизни — ей позволили участвовать в украшении одной из стен ритуальной пещеры.

Умерла Вельда спокойно, во сне, когда ей было тридцать восемь лет — подошел возраст, да и накопилась усталость. Дочь обнаружила окоченевшее тело матери к утру, рядом с ней на шкуре, под которой она спала, дочь нашла два небольших предмета: обломок копья, отполированный за долгие годы, и самый красивый копьемет из дерева можжевельника, украшенный необыкновенной резьбой, какую еще не приходилось видеть.

В настоящее время почти 5% коренных жителей Европы принадлежат к клану Вельды; в Западной Европе ее потомков больше, чем в Восточной Европе. Многие потомки Вельды ушли далеко от ее родной пещеры в Кантабрийских горах. Небольшая группа забралась так далеко на север, что достигла самого севера Скандинавского полуострова, где их можно найти среди народа саами в Финляндии и северной Норвегии.