Долго он летал, уж и солнце к закату близится. А сил нет подняться. Так и спала на сей земле. Хорошо, что не сильно холодно было.

    Переночевала, а на утро продолжила путь. Переплела волосы в одну косу, а сороку убрала в торбу свою. А тут и дом добротный увидала. Хозяйка была чуть смуглая, с волосами тёмными, да очами словно тьма. Да мне уж ничего не страшно было.

    - Здравствуй, девица, - поклонилась ей. - А не нужна ли вам, - подбираю слова, и в ум приходит слово чуждое, - работница? Мне бы за хлеб да одежку-обувку поработать бы.

    - А умеешь ли ты траву обрабатывать, прясть да ткать, вышивать, стряпать?

    - Да, умею, без матушки жила, всё научилася.

    Хозяйка хмыкнула да взяла меня в работницы. Странно, но в доме люду было много, только словно души в людях не было, а хозяйка сама лишь сидела за столом, да глаз с меня не сводила. Поставила я торбу свою с краюшку, а сама возиться по дому начала.

    А когда обед сварился, тут влетел сокол в горницу да ударился оземь, моим суженым оборачиваясь. Не подала я виду. Лишь за столом прислуживала молча да поглядывала на него. Исхудал он, словно голодал, борода старит его, седая вся. На главе тоже седина поблёскивает. А очи уже не синие, голубые лишь, словно небо родное.

    Опустила взгляд да больше не могла глядеть, сердце кровью обливалося.

    А в суме моей копался кто-то. Да вряд ли что найти там можно, зачарована она ведь, лишь для меня сделана.

    Покушали хозяева, да Сокол вновь соколом оборотился да улетел.

    К вечеру я управилась, села вышивать. А пальцы не гнутся. Вспомнила я тогда про подарок Живи. Достала его, иголочка сама вышивает, что мне представляется. Увидала хозяйка, просит поменять на что-то.

    - Не могу, извини, мне подарок одна добрая женщина подарила.

    Долго меня упрашивала, предлагала что хочешь сделать!

    - Ну скажи, что ты хочешь?

    Сглотнула я, не могу я просить того, что хочу.

    - Что мне ещё сделать?

    - А кому ты вышиваешь?

    - Своему суженому. Авось встретимся когда.

    - Тоскуешь по нему? - кивнула я. - А хочешь, можешь у мужа моего комаров отгонять?

    Пожала я плечами да кивнула.

    Вечером Сокол мой прилетел, за столом опять прислуживала им, а потом когда хозяин спать лёг, в верхней горенке, позвала меня хозяйка комаров отгонять.

    - Сокол мой, суженый мой, ты встань, пробудись, это я к тебе пришла, семь пар железных сапог износила, семь железных хлебов изгладала.

    Да спит только он беспробудным сном. Слёзы я вытираю, чтоб не упала какая на его чело.

    Плакала, уж и слёзы закончились. Солнце светает. Вставать пора, а я ещё и не сомкнула очей.

    Поцеловала любимого на прощание да вышла.

    Стала хлеб замешивать, по дому возиться.

    А там уж и хозяйка встала.

    - Что-то ты неважно выглядишь.

    - Так комаров отгоняла всю ночь!

    Хозяйка хмыкнула. А я ей принесла золотое пялечко.

    - На, возьми. Знаю, что сердце у тебя доброе. Что сжалилась надо мной, да мужу дала своему прислуживать. Благодаствую.

    Взяла девица, одарила меня непонимающим взглядом.

    Весь день вновь в трудах вся да заботах. Очи уж слипаются. Села на скамейку близ дома.

    Достала блюдечко с яичком. Катаю яичко по блюдечку. Увидала хозяйка, стала просить.

    - Возьми, девица, коли мил сердцу подарок мой.

    А темноглазая взяла подарок да сама предложила мне вновь от мужа своего комаров отгонять. Как вот можно мужа своего отдавать? Да даже комаров отгонять, никому б я не позволила.

    Прислуживаю за ужином, гляжу на своего Соколика, да не узнаёт он меня, даже не глядит в мою сторону. Сердце кровью обливается, руки долу опускаются. Очи слипаются.

    Хозяйка меня взглядом окинула и велела идти мух от мужа отгонять, как Соколик ушёл спать.

    А я и слова молвить не могу уже. Слёзы беззвучно катятся, прикоснулась я к нему, и заснула. На утро третьи петухи пропели, подскочила я да бегом на кухню.

    На третий вечер достала я золотую прялку. Пряду да пою песню грустную, тоскливую. Нить золотая сама появляется и на веретено наматывается.

    Увидала хозяйка, вновь просит. Отдала я ей. А по щекам слёзы текут. Смилостивилась девица, предложила вновь мух от Сокола отгонять. Согласилась я и на третью ночь.

    Вошла к своему Соколику. А ноги и не несут вовсе. Кое-как по стеночке добралась я до ложа мужа своего. Присела рядышком, слёзы текут в два ручья. Уж не сдерживаю их, раньше ловила ведь. Может и зря. Зачем ловила, чтоб не будили они? Но ведь бужу я суженого.

    Подбираю я слова мысленно, просто так бросать их на ветер сил уж нет.

    Как там говорила мне одна из богинь, Карна-бабушка: слабой будь? Но если я совсем раскисну, пробудит ли это ото сна моего любимого? Что мне делать? Как провести эту грань между слабостью и отчаяньем?

    - Встань, мой суженый! Пробудись от навязанного сна! Пусть очи твои видят, пусть уши твои слышат, пусть сердце твоё любит! - проглотила комок, что застрял в горле. Голос едва слушался, с трудом подавила рыдания. - Почувствуй всё вокруг, не дай злу покорить себя! Ты не одинок! Ты есть я, а я есть ты! Твоя любовь - моя любовь, моя любовь - твоя любовь! Моя жизнь - твоя жизнь! Люблю тебя, Сокол мой! Ты нужен мне, любимый! Ещё одной ночи я не вынесу!

    И сердце бешено стучит и болью отдаёт. Отгоняю из последних сил всю свою боль, стараясь подавить отчаяние. Я люблю, и лишь моя любовь может пробудить тебя, муж мой. И я запела в полголоса, сквозь слёзы, и с каждым словом всё больше чувствовала свою любовь к нему, в песне передавая шум листьев, порыв ветра, щебетание птиц, вспоминая как мы познакомились, как держались за руки, когда гуляли вместе. И крик сокола, падающего вниз! И отпускаю эти чувства разлившимся морем вокруг. А слёзы текут и падают на веко любимого, поворачиваю резко голову, и слеза падает на его грудь, под которой бъётся сердце! Ощущаю его удары, и сливается гул в единый стук, два любящих сердца, стучащих вместе.

Эпилог

    Боги, дайте мне сил! Не могу это вынести: всю эту суету, поджуживание родителей. Постоянные звонки. Телефон уже долбанула об стену.

    Последние девять месяцев пришлось работать, при том, что по закону положено последние два месяца отдыхать. Правда, платили помимо декретных ещё и зарплату. Вроде бы и полный соцпакет. Да вот, смены мне нет, видите ли.

    Ещё и женская консультация все соки выжала. Задолбали. Узи им делай, анализы сдавай. И в принципе можно было не соваться никуда, да муж переволновался весь, бедненький. Ему тоже и родичи промыли мозг, и коллеги по работе. Он мне не перессказывает все эти страсти, но я сама блокирую чтение его мыслей. Не хочу весь этот негатив слышать. Если б не треклятая работа, сидела б дома, на природе. Прямо задыхаюсь в мегаполисе: нюх обострился. Запахи, которых даже не замечала раньше, теперь на дух не переношу. Выхлопные газы, курево, перегар, немытое тело, духи. И только в нашем доме могу спокойно дышать. Мужу пришлось экстренно ремонт делать, потому как в квартире постоянно несло куревом. Все щели заделывал.

    С мужем отходили на курсы для беременных, вот там реально можно расслабиться на удобной груше, сидишь, карябаешь ручкой в тетрадке, да слушаешь, что тебе акушерка вещает. Но цель её не запугать, а подготовить к естественному процессу.

    Нам предлагали заняться руколелием - это ведь естественно, заготавливать приданое малышу, пока не родился - инстинкт предков. Да только бабушка мозг мне весь вынесла. Мы её забрали к себе, точнее родители, я ведь от них съехала. А домик у моря сдали друзьям под присмотр да оплату коммунальных платежей.

    Бабушка упиралась, но когда узнала, что правнуки у неё скоро пойдут, тут же поближе перебралась: молодое поколение не опытное - его наставлять надобно. Вот и бабушка проела дырку в моём мозгу: приданое не покупай, не шей, не вяжи - плохая примета. Ну а раз уже ляпнула, кто его знает, как теперь слово подействует. Рисковать я не стала.