На флотах о деятельности комиссии, по-видимому, не знали; так, 18 января 1912 г. главный командир Кронштадтского порта вице-адмирал Р.Н. Вирен вошел в ГМШ с ходатайством об издании правил письмоводства для учреждений Морского министерства[399]. 20 июля 1912 г. товарищ морского министра вице-адмирал В.М. Бубнов писал И.К. Григоровичу о необходимости создания новых правил переписки и образования с этой целью комиссии под председательством начальника Канцелярии Морского министерства (с октября 1911 г., после реорганизации Морского министерства, директор Канцелярии министерства стал называться начальником этой канцелярии) с участием представителей главных управлений, Кронштадтского порта и командующего Морских Сил Балтийского моря[400]. После этого проект комиссии В.А. Штенгера вновь вернулся к жизни и был разослан на отзыв заинтересованным учреждениям и лицам летом 1912 г. С отзывами не торопились. Ответ Главного управления кораблестроения был прислан, например, только 16 сентября 1913 г.[401] Между тем запросы продолжали поступать. 27 марта 1913 г. член Адмиралтейств-совета вице-адмирал В.И. Литвинов, инспектировавший суда, команды флота и береговые учреждения в Либаве, Ревеле и Свеаборге, переслал в Морское министерство записку командира минного заградителя «Ладога» капитана 2-го ранга Н.В. Кроткова об упрощении делопроизводства[402]. Впрочем, и порядок рассылки проекта оставлял желать много лучшего: Р.Н. Вирену он был направлен 23 сентября 1913 г. (!)[403]. Как тут не вспомнить о проекте создания в министерстве подразделения, аналогичного германской Регистратуре. Главный командир Кронштадтского порта тоже не торопился: он вернул проект с незначительными поправками только 2 декабря того же года[404]. Видимо, в Канцелярии Морского министерства посчитали, что было бы легкомысленным вводить в действие правила, обсуждавшиеся всего около года, и отредактированный P.H. Виреном вариант был вновь разослан на отзыв ни много ни мало как 24 октября 1914 г.[405] Как видно, даже начавшаяся Первая мировая война не могла поколебать канцелярские устои. В декабре предполагалось внести проект «Устава делопроизводства», как он теперь назывался, в Адмиралтейств-совет[406]. На сей раз отзывы последовали довольно скоро. Уже 29 октября МГШ отвечал, что ввиду крайней загруженности учреждений работой, в связи с войной, проект лучше всего отложить «до более спокойного времени»[407]. Главный военно-морской прокурор Н.Г. Матвеенко, начальник ГГУ M.E. Жданко и управляющий санитарной частью флота А.Ю. Зуев ограничились небольшими поправками стилистического характера[408]. Наиболее развернутый отзыв дал А.И. Лебедев, теперь уже старший лейтенант, назначенный в 1913 г. начальником Архива Морского министерства. В своем отзыве он предлагал радикально переработать проект в духе тех идей, которые отстаивались им еще в 1911 г.[409] Начальник ГМШ вице-адмирал К.В. Стеценко, занимавший эту должность с 17 апреля 1914 г., предложил пересмотреть проект в специальной комиссии, «собрав таковую комиссию по окончании военных действий»[410]. На этом попытка разработать новые правила делопроизводства в Морском министерстве и завершилась. Видимо, необходимость их введения не была особенно острой и не воспринималась как задача первостепенной важности. Этим можно объяснить то, что обсуждение данного проекта тянулось свыше трех лет и окончилось безрезультатно.

Неспособность С.А. Воеводского нести обязанности морского министра постепенно становилась все более очевидной. Вопрос о его замене обсуждался «в течение всей зимы» 1910–1911 гг. Царь вновь обращался к кандидатуре Е.А. Алексеева, но его смущала крайняя непопулярность этого деятеля, «…хотя он, — по мнению императора, — решительно не виноват в неудачах нашей последней несчастной войны»[411]. В итоге, неожиданно для многих, 19 марта 1911 г. министром был назначен вице-адмирал И.К. Григорович, товарищ морского министра.

В течение второго периода подготовки реорганизации центрального аппарата морского ведомства, который приходится на 1908–1910 гг., разработка новой схемы управления министерством шла довольно успешно. После того как в конце 1907 — начале 1908 г. были окончательно отвергнуты проекты раздела ведомства на несколько автономных частей, определилась принципиальная схема реорганизации. К концу лета 1908 г. подготовили «Положение об управлении Морским министерством» и «Наказы» его подразделениям. Можно предположить, что если бы И.М. Диков дольше оставался на своем посту, морское ведомство был бы реорганизовано уже в начале 1909 г. С приходом нового министра — С.А. Воеводского, разработка проектов началась заново в комиссиях по преобразованию хозяйственно-технической части под председательством А.А. Вирениуса, комиссии по разработке нового «Положения об управлении флотом и морским ведомством» во главе с И.Ф. Бостремом и С.П. Дюшеном. Именно тогда были разработаны схемы, «Положения», «Наказы» и штаты, введенные в действие позднее. Период 1906–1909 гг. характеризовался значительной нестабильностью высшего командного состава: за это время сменились три морских министра и три их товарища, три командующих Черноморским и два командующих Балтийским флотом, два начальника ГМШ и один начальник МГШ[412]. Подобные перестановки, как уже. отмечалось были вызваны, по всей вероятности, окончанием борьбы вокруг новой схемы организации Морского министерства.

Новый морской министр И.К. Григорович записал в дневнике через несколько дней после своего назначения, что оно было внезапным и для него самого[413]. Смену караула «под шпицем» С.Ю. Витте прокомментировал так: «Пока же носятся такие слухи: что Григорович человек толковый, знающий, впрочем, достаточно переговорить несколько слов с Воеводским и Григоровичем, чтобы видеть разницу между тем и другим: второй — человек серьезный, а первого серьезным человеком считать трудно. Затем говорят, что будто бы Григорович ведет все дело весьма рискованно, что все его обещания и проекты в конце концов не будут выполнены, что, между прочим, теперь, в Морском министерстве водворилось такое взяточничество, какого прежде никогда не было; но все это пока одни разговоры»[414]. Вообще надо сказать, что с именем И.К. Григоровича постоянно связывались слухи о различных махинациях. Можно вспомнить для примера хотя бы скандальные статьи H.M. Португалова, обвинявшего его во всех смертных грехах. Видимо, эту кампанию надо связывать с бурной и довольно успешной деятельностью на постах товарища министра и позднее министра, а может быть, и элементарной завистью. Положительно о деловых качествах нового морского министра отзывались многие государственные деятели того времени, например С.Д. Сазонов[415] и В.Н. Коковцов[416]. Ивану Константиновичу Григоровичу было 57 лет, когда он стал министром. Можно с полным правом сказать, что он был «соленым» моряком — за 22 года после выпуска из Морского училища (так в 70-х годах XIX в. назывался Морской кадетский корпус) он проплавал по цензовому счету 10 лет. Кроме морского опыта, И.К. Григорович обладал дипломатической подготовкой, так как почти два года пробыл морским агентом в Англии. Во время русско-японской войны он командовал эскадренным броненосцем «Цесаревич», а затем стал командиром Порт-Артурского порта во время обороны крепости. За боевые заслуги он был награжден орденами св. Владимира 3-й степени с мечами, св. Станислава 1-й степени с мечами и получил за боевые отличия чин контр-адмирала. После окончания войны И.К. Григорович два года командовал портом императора Александра III (Либава), где проявил себя неплохим хозяйственником.