Кабинет был просторный, все в беспорядке, но очень уютно. Финн закрыл дверь и прислонился к ней. Потом он подошел ко мне и поцеловал меня. Этот поцелуй был совсем не похож на вчерашний. В том чувствовалось опьянение и подавленная страсть. Этот был медленный, нежный, так что у меня колени подгибались от вожделения.

- Мы не нарушаем клятву Гиппократа? - спросила я, плюхаясь на стул.

- Наплевать. Ты еще пока не моя пациентка, хотя тебе бы следовало ею быть, у тебя ужасный вид!

- Благодарю за комплимент, - сказала я.

- И невероятно соблазнительный. Несколько недель вдали от Рори, и все пройдет.

- У меня была жуткая рвота утром. Нервы, наверно, и вчерашняя выпивка.

- Я сейчас только спроважу мисс Бэйгс и осмотрю тебя.

- Сначала сотри помаду с лица, - сказала я.

Финн засмеялся.

Полчаса спустя он уже не смеялся.

- Ты беременна, - сказал он.

Я была поражена.

- Не может быть. Рори давно уже пальцем ко мне не прикасался. - И тут я вспомнила. - О Боже!

- В чем дело?

- Когда вы с ним поругались под Рождество и ты сбил его с ног, он так взбесился, что изнасиловал меня со злости.

- Тогда, наверно, это и случилось.

В голове у меня шло кругом. У меня ребенок от Рори! Что может его ожидать, когда Рори меня не любит, а влечет меня к Финну?! Кошмарное видение мелькнуло у меня перед глазами: мы с Рори орем друг на друга над детской кроваткой, ребенок заходится в плаче. Рори бесится, что детский крик не дает ему работать.

- О Боже! - повторила я с дрожью в голосе.

Финн подошел к стоявшему в углу шкафчику, достал бутылку коньяку и две рюмки.

- Нам лучше выпить, - сказал он.

Наблюдая за тем, как он наполняет рюмки, я вдруг испытала слезливое сентиментальное чувство. Теперь мне так никогда и не изучить каждую веснушку на его лице, не увидеть, как седина постепенно погасит огонь его волос.

Он поставил рюмку и взял меня за застывшие руки. Его руки были сильные, теплые и нежные. Я ощутила неодолимое желание разрыдаться у него на груди.

- Да, хорошая каша заварилась, - сказал он. - Но ничего, мы как-нибудь разберемся.

- Разве это возможно? - спросила я обреченно.

- Послушай, - продолжал он. - У тебя с Рори все кончено. Это ясно. Ты хочешь оставить ребенка?

Я подумала минутку.

- Да, хочу. Очень хочу.

- Это значит, ты остаешься с Рори?

- А что мне еще делать? Сама эту кашу заварила, мне и расхлебывать.

- Ты можешь переехать ко мне.

Все вокруг меня поплыло. Какое-то мгновение я могла думать только о том, как было бы чудесно, если бы Финн позаботился обо мне.

- О, Финн, - выдохнула я. Слезы навернулись мне на глаза. - Я тебя замучаю.

- Не думай. Во всяком случае, мы можем попробовать.

- А как же ребенок?

Он пожал плечами.

- Это ребенок Рори. - Я отхлебнула коньяку и чуть не задохнулась. - Ты же его возненавидишь, ты будешь вечно видеть в нем ненавистные тебе черты. С твоей репутацией на острове будет покончено - взять к себе жену своего врага, да еще беременную.

- Моя репутация это выдержит.

- Ты хочешь увести меня от Рори, чтобы досадить ему?

Это были ужасные слова. Рори бы меня за них ударил. Финн только посмотрел на меня задумчиво.

- Не знаю, - сказал он. - Я вчера об этом долго думал, после того, как отвез тебя домой. Конечно, в этом есть доля истины. Я не испытываю никаких угрызений совести, уводя тебя от Рори. Я знаю, он принес тебе одни только несчастья. Но будь ты даже замужем за моим лучшим другом, это ничего бы не изменило. Я бы все равно желал тебя. Это, пожалуй, самое отрицательное свойство любви - все моральные ценности утрачивают свое значение. - Лицо его смягчилось. - Но в ней много и положительного. Пойди ко мне.

- Нет, - сказала я. - Прошу тебя, не надо. Он протянул ко мне руки.

- Почему нет? Я хочу тебя.

- Было очень благородно с твоей стороны сделать мне такое предложение, но я не могу его принять.

- Благородно! О чем ты говоришь?

- Я знаю, почему ты это сделал. Из чистейшего альтруизма. Марина - твоя сестра, и ты чувствуешь себя виноватым, что они с Рори испоганили мне жизнь.

Финн допил свой коньяк.

- Перестань говорить вздор, Эмили! Меньшего альтруиста, чем я, не найти. Помимо своей работы, я ни о ком, кроме себя, не думаю.

- Ты взял меня вчера с собой…

- Я взял тебя вчера с собой, потому мне показалось, что тебе нужно проветриться. Теперь я понимаю, что хотел тебя с того самого момента, когда впервые тебя увидел - рвущей зубами розы в прозрачной ночной рубашке.

Я залилась краской.

- Как это мило сказано.

- Но ты не веришь ни одному моему слову?

- Нет, ты никогда бы не предложил мне переехать к тебе, если бы я не была беременна.

Отыскав в сумке салфетки, я промокнула себе глаза.

- Ну конечно, нет, я бы не стал с этим спешить.

- Нет совершенно никакого смысла сходиться с кем-то, кого ты совершенно не знаешь и не любишь.

- Пожалуй, что нет, - согласился он мрачно. Я окончательно утерла слезы.

- Извини. Я не собиралась плакать - просто это шок, Рори и Марина, ребенок. Помимо всего, я тебе не подхожу - я хочу сказать, на перспективу. Я бы не знала, с каким лицом здороваться с пациентами, всегда бы забывала передавать тебе вызовы, что-нибудь обязательно бы перепутала.

- И все же мы можем продолжать встречаться.

- Нет, - сказала я. - В моем положении это не годится. Беременность превращает женщину в монахиню.

Финн засмеялся, но в его смехе чувствовалась горечь.

- Кому знать, как не тебе? Ведь у тебя такой опыт - не меньше четверти часа. Но тебе придется приходить ко мне на обследование. Если ты не хочешь видеть меня, Джекки Бэррет за тобой присмотрит.

- Кто она такая?

- Мой новый врач.

О Боже, я чуть не задохнулась от внезапного приступа ревности. С трудом удерживаясь от слез, я не рискнула поцеловать Финна, чтобы не сорваться.

- До свидания, спасибо тебе, - сказала я.

Вид у него вдруг стал усталый и безнадежный.

- Ладно, возвращайся к Рори, если хочешь, но помни, я всегда рядом. Стоит тебе только позвонить, и я приеду за тобой.

Глава 20

Семейную жизнь на такой основе не построить заново. Вернувшись домой, я совсем уже собралась с духом, чтобы сказать Рори о ребенке, но он ничего вокруг не замечал, поглощенный размазыванием по холсту синей краски. Струсив однажды, я уже никак не могла решиться вновь.

Следующие несколько недель он настолько ушел в работу, что я для него вообще перестала существовать.

Я все время думала о ребенке. В кино лишний раз не пойти, а ребенка с кем оставить? На море не поехать. Грязные пеленки, бессонные ночи. Я сама, в безразмерных лифчиках, располневшая, отяжелевшая, утратившая всякую привлекательность.

Но в то же время я была охвачена радостным волнением. Когда это существо появится на свет, мне будет кого любить, любить открыто, не стыдясь своего чувства, как я хотела любить Рори, как обстоятельства помешали мне любить Финна.

Мне так хотелось рассказать Рори. Я купила бутылку шампанского и каждый день доставала ее из потайного местечка в шкафу, но потом снова прятала.

Я пыталась вновь привлечь к себе Рори, но изо дня в день слышала от него только: “Господи, до чего я устал!” Как только я ложилась в постель, он тушил свет, поворачивался ко мне спиной и притворялся спящим.

Лежа рядом с ним, я прислушивалась к шуму моря и думала о Финне, который, наверно, был все еще на работе, принимая роды или успокаивая больного. Суровые черты его прекрасно-некрасивого лица вставали у меня перед глазами. Сколько я могу еще выдержать, думала я, и волосы у меня сырели от непрерывно струящихся слез.

В надежде увидеть Финна я бывала на каждой вечеринке, затеваемой на острове, но он нигде не появлялся. В результате я опять напивалась и по утрам чувствовала себя омерзительно.