– Ей виднее, – резонно заметила Лера, – лично я жалеть не буду.

– Ну ладно... – рыжая смущенно кашлянула, внезапно чувствуя, что ей с Маммоном просто необходимо сейчас же остаться наедине, – ты отдыхай, и я пойду. А то это... родители ругать будут, в-вот...

– Угу, – кивнула подруга с понимающей улыбочкой и помахала рукой, – ты через главный подъезд не ходи, там сейчас толпа, через пожарный выход иди. А я, если что, скажу, что он из своей квартиры выпал. Он ведь прямо этажом выше жил, да к тому же еще и набрался.

– Бедный одержимый дяденька... – тихо вздохнула Ада, а громче прибавила, – ну ладныть, пусть пока Юрчик в подполье перекантуется, а завтра вызволим. Ему полезно.

Из комнаты Леры послышался приглушенный смех, а потом все стихло.

– Знаешь, вот... – Ада медленно шагала по улице, вдыхая прохладный вечерний воздух. Громко, будто чему возмущаясь, стрекотали цикады, кот плелся сзади, – я как подумала, что этот алкоголик тебя убить может... Мне сразу так страшно стало, что я никогда не пугалась так...

– Хм-м, вот как, – полу-мурлыча протянули у нее над ухом, выдыхая в шею, и рыжая поняла, что процесс перевоплощения демона вновь пропустила.

Потом почувствовала, как ее по-собственнически обнимают.

***

– Ну где ж вас носит, господин Белиар? – Нечистый нетерпеливо ерзал в кресле, с аппетитом кусая любимую перьевую ручку. – Ох сейчас, чует мое сердце, начнется горяченькое... А вас на месте нет. Какая досада.

Часть 36

Ада вскрикнула так, что наверняка устроила инфаркт всем кошкам неподалеку, а также чуть не напугала самого демона, которого напугать, между прочим, было почти невозможно.

– И в чем дело? – хмуро осведомился он, недовольный вынужденной проволочкой.

– Родители... домой вернулись, а я... а меня весь день в квартире не было. Ой, сейчас там такое творится... – рыжая сокрушенно покачала головой, зарываясь ладонями в волосы.

– Пф-ф, все так несерьезно, – демон фыркнул даже, – я слуг пошлю, чтоб усыпили этих родителей твоих, а утром они поверят всему, что ты расскажешь. Идет? – Маммон все еще говорил совершенно без энтузиазма.

– Идет, – удивленно кивнула Ада, подозрительно косясь на демона, пока не почувствовала, как на ее плечи легли теплые ладони, – и это не моя спальня... – недоуменно добавила она, после того, как завершилось перемещение.

– Верно, – невозмутимо кивнул тот, сам удивленный, что ему столь беспрепятственно удалось попасть домой. – это моя спальня.

Ада покосилась на демона еще более подозрительно, под его напором плюхнувшись на огромную мягкую кровать, разумеется, с балдахином, а еще с красивой резной спинкой.

Маммону было странно.

Он знал, что девчонку надо просто затащить в постель, чтобы освободиться от заклятья Белиара.

С другой стороны, цели и желания плавились сейчас у него под сердцем совершенно иные.

И как-то странно, трепетно-сладко, сжималось что-то в душе.

Но об этом сейчас думать – признаваться себе – не хотелось.

Сейчас вообще мало хотелось хотя бы о чем-то думать.

От предвкушения покалывало в кончиках пальцев.

Ада смотрела исподлобья. Не волновалась. Не кричала.

Хотя наверняка уже обо всем догадалась.

В девчонке не было особой красоты и выдающихся моральных качеств, кроме бессовестной безответственности и, совсем немножко, смелости.

Но сейчас (да и вообще, но особенно сейчас) она притягивала чем-то неуловимо и оттого еще более чарующе.

Будь на месте демона любой другой обычный парень, он бы давно уже определил диагноз «сердечной болезни». Ну, когда при одном взгляде на нее внутри все к чертям обрывается, а еще сладко щемит сердце. Но демон пока что, или без чьей-то помощи, разобраться не мог.

А Ада не могла просто. По упрямству.

Сидя на тонкой, сделанной из невесомых почти нитей, простыне, она сдувала со лба огненную прядь и играла сама с собой в игру. Кидала взгляд на демона, чувствовала, как беспомощно прыгало сердце, поддавая пунцового оттенка щекам, и тут же прочь прятала глаза. Он всегда был кот, тем временем каждую секунду оставаясь...

Потом игра рыжей надоела, и она смело подняла взгляд. Сердце сразу же зашлось, но назад отступать было уже нельзя: начался следующий раунд – на новых условиях.

Маммон склонился ниже, порывисто касаясь губ Ады. Девичьи пальцы моментально зарылись в темные волосы демона, давая понять, что она, в общем-то, не против. Почти совсем.

Сначала рыжая была в майке. Потом майка эта вместе с плащом демона как-то слишком быстро оказалась на полу.

– Не страшно? – осведомился Маммон, спускаясь горячими похотливыми поцелуями по обнаженной шее своей маленькой «хозяйки». Целовал он странно, слегка прикусывая и оттягивая зубами кожу. И оттого било током.

– Я... вообще-то уже... – задыхаясь, смущенно пробормотала она.

– Мне никогда не понять нынешних вольных нравов, – демон, оторвавшись от своего поглощающего с головой занятия, покачал головой.

– Эй, всего один раз! И мне почти уже восемнадцать... – насупилась девушка, теребя пуговицы на его рубашке.

Потом, без надлежащего на то разрешения, принялась их расстегивать, вскоре и от рубашки избавившись за ненадобностью. Огненные глаза демона восхищенно полыхнули, когда Ада, совсем осмелев, принялась все же осторожно и с какой-то трепетной нежностью покрывать его ключицы короткими сладкими поцелуями. Или это тяжелые будни кота так сказались: жестоким ножевым недотрахом?

Девушка дышала тяжело и шумно, а когда за спиной застежка лифчика щелкнула – вовсе задохнулась. Все это предыдущее время шаловливые попытки кота сдерживались кое-как. Маммон самодовольно улыбнулся. Теперь-то у него была почти полная свобода.

– Наглый ты... – выдохнула девушка, почти мурлыча, выгибаясь до непривычности изящно, когда демон, медленно прочертив дорожку из мягких поцелуев, накрыл губами ее сосок. Пальцы комкали простыню, которая была ни в чем не виновата.

Судорожно.

Смущение, уже не в силах бороться со страстью, покорно отступило, отдавая место ночному, сладкому тягуче и жаркому безумию.

– Наглый я, – безропотно согласился Маммон, скользя ладонями по округлым бедрам.

Да у него и ласки почти кошачьим были, неторопливые и мягкие такие, что Аде самой хотелось мурлыкать. Что она тихо и быстро шептала ему на ухо, извиваясь под горячим телом, демон не разбирал, да и судорожные вздохи в перемешку с возбуждающими до неприличия стонами куда важнее для него были. Сейчас, по крайней мере.

Демон довольно урчал, снова и снова возвращаясь к девичьим губам, настойчиво размыкая их языком и углубляя те самые, «до дрожи», поцелуи.

Пальцы его скользили все ниже, от груди по ребрам и животу, задели резинку трусов и тут же потянули ее вниз. Ада чуть вздрогнула, запрокидывая голову. Маммон, нависнув над ней, неожиданно перевернул девчонку на живот.

– А все потому, что ты мне и так уже спину исцарапала, – ехидно усмехнулся демон. – Бедра приподними...

Рыжая не ответила, ее еще била дрожь от горящих на коже поцелуев, пробираясь до самых-самых кончиков пальцев. Послышался сквозь накрывающую сознание сладкую дымку лязг пряжки ремня, пальцы сжались на воспаленной коже, почти что оставляя синяки.

Ладонь демона скользнула по приподнятому над измятыми простынями животу.

С губ девчонки сорвался тихий стон наслаждения, почти выдох. Эрогенную зону Маммон раскрыл точно.