— В аэропорту, полном арабов, мы привлечем внимание.

— Если вы будете в группе священников и монахинь, совершавших тур по Египту, — нет. Вы летите в Рим, где священник и монахиня вообще не могут привлечь к себе внимание. В депозитном сейфе в Цюрихе для вас будут приготовлены другие паспорта, американские, на различные фамилии.

— Оружие?

— До отъезда из Египта вы отдадите мне свое оружие. В Риме получите другое, также через депозитный сейф.

— Неплохо. В качестве дополнительной предосторожности… Отец Себастьян молча ждал.

— Не хочу испытывать судьбу в третий раз. Оружие, паспорта — убедитесь, что ими снабдит вас человек не из вашей организации. А банковский счет откройте сами.

— Хорошо. Утечка из нашей сети беспокоит меня не меньше вашего.

— Но вы не все сказали нам.

— Откуда начинать поиски? — предупредил вопрос Дрю отец Себастьян. — С того места, где ваш предшественник сузил круг поисков и провалился.

— Предшественник?

— Священник, который связался с мисс Хардести в Нью-Йорке и послал ее за вами. Отец Виктор. Я сказал, что он был отозван. Это действительно так. К своему Создателю. Его убили в Риме два дня назад. Начинайте охоту с того места, где он остановился. Отец Виктор наверняка был близок к цели.

В доме священника, в комнате, где они провели ночь, Арлен и Дрю надели на себя костюмы, которые принес священник. Если не считать черного нагрудника и белого воротничка, Дрю выглядел так же естественно, как если бы надел деловой костюм. Но ему казалось, что Арлен, с ее атлетической грациозностью, в костюме монахини будет чувствовать себя неловко. Оказалось, совсем наоборот. Черные одежды подчинялись ритму ее тела. Белый капюшон скрывал каштановые волосы и придавал мирской красоте ее зеленых глаз невинную прелесть.

— Поразительно, — сказал Дрю. — Такое впечатление, будто ты нашла свое призвание.

— А ты, по всей видимости, — мой духовник.

— Ладно. Будем надеяться, что никто не станет спрашивать у нас религиозных советов.

— Лучший совет: “Ступай с миром и больше не греши”.

— А мы? — спросил Дрю. — Что мы собираемся сделать? Во второй раз я надеялся, что мне не надо будет принимать это решение, — мы будем грешить?

Арлен поцеловала его.

— Еще только одно задание. Мы будем присматривать друг за другом и сделаем все, что в наших силах…

— И если наших сил хватит… — продолжил он.

— Мы будем свободны.

Они обнялись.

Хэлловэй стоял на гранитных ступеньках перед своим особняком и смотрел, как Сосулька и Сет садятся в “кадиллак”. Всю ночь и утро они обсуждали свои дальнейшие действия. Наступил полдень, и они наконец были готовы приступить к осуществлению плана. Сет подвезет Сосульку к тому месту, где он прятал машину, которую взял напрокат вчера вечером. Сосулька поедет вслед за Сетом в международный аэропорт Торонто. Вечером эти два наемных убийцы вылетят из Канады в Европу. Скоро, да, скоро, думал Хэлловэй, все нормализуется.

Но, щурясь от яркого июньского солнца и глядя, как Сосулька и Сет выезжают из его усадьбы, Хэлловэй задумался — сможет ли действительно в его жизни все снова встать на свои места. Его отец исчез семь недель назад, он был похищен, когда писал эскизы недалеко от общины художников под названием “Элора”. Похитители все оставили нетронутым — в ста ярдах от машины отца остался стоять складной столик с блокнотом, углем и мольбертом. С тех пор Хэлловэй ничего не слышал о нем и уже с неохотой склонялся к мысли, что его отец мертв.

Он стоял на ступеньках, пока “кадиллак” не исчез среди деревьев. Хэлловэй повернулся к дверям и снова прокрутил в голове эту мысль. Отец мертв? Он постоял немного, вздохнул и стал подниматься по ступенькам. Ему осталось только надеяться. Во всяком случае, он сделал все возможное, чтобы защитить свою семью и себя самого от этого безумия. Если отец действительно мертв, его могло утешить только то, что Сосулька и Сет — идеальные орудия мести. Врага ждет неминуемая расплата.

Хэлловэй вошел в особняк, проследовал по сумрачному холлу в свой кабинет и встал перед телефоном. Хотя он и не хотел думать об этом, но нужно было принимать другие решения и улаживать другие вопросы. За четыре месяца до того, как реанимировали “Ночь и Туман”, он заключил деловое соглашение, которое, несмотря на все личные проблемы, нельзя было игнорировать. За поставку товара, чью смертоносную при-Роду превосходила лишь склонность его клиентов к убийству, Хэлловэй запросил целое состояние. Нарушение этого соглашения повлекло бы за собой фатальный исход. Не имея другого выхода, Хэлловэй подключил все внутренние ресурсы, которые заложил в него отец, и взялся за телефонную трубку.

Мехико.

В третий раз, пытаясь заняться любовью со своей женой, Арон Розенберг потерпел фиаско. Он хотел было возбудить себя сам, но жена отвела его руку в сторону. Сначала он подумал, что она раздражена его повторяющимися неудачными попытками и хочет вообще прекратить это. Но вместо этого она поцеловала его в грудь, потом в живот…

— Дай я сама тебя заведу, — промурлыкала она и опустила голову ниже.

Сквозь не до конца задернутые шторы в комнату проникал солнечный свет. Слабый ветерок остужал вспотевшее тело. Закрыв глаза, он чувствовал, как волосы жены касаются его паха, и слышал приглушенное гудение транспорта с Пасио-де-ля-Реформа.

Его неудачи в постели имели много причин: озабоченность исчезновением отца, страх за семью и за себя самого. Конечно, у него были телохранители. но каждый раз, когда он выходил из дома, его мучили дурные предчувствия, и, как следствие, он покидал дом не чаще, чем того требовал бизнес. Забавно, но в этот день он остался дома как раз из-за бизнеса. С раннего утра он ждал телефонного звонка такой важности, что просто не мог позволить себе разговаривать из офиса. В связи с этим даже его домашний телефон, как, собственно, и сам дом, ежедневно подвергались проверке на предмет обнаружения подслушивающих устройств, и все равно Розенберг не мог быть абсолютно спокоен.

Жена продолжала, его член начал реагировать. Розенберг пытался забыть еще одну причину его недавней импотенции. Он был уверен, что последние два месяца у его жены роман с телохранителем по имени Эстэбан. Невозможно было не заметить, как они переглядываются, а также нельзя игнорировать и обновление ее сексуальной техники — новое желание самой “заводить” мужа. За одно он мог быть благодарен — роман не афишировался. В противном случае в городе с испанскими нравами Розенберг никогда не смог бы изображать, что не знает об измене жены, и сохранить при этом уважение коллег по бизнесу и полицейских чиновников.

Он признавал, что частично сам виновен в ее поведении. После возникновения недавних трудностей его сексуальная потенция фактически была на нуле, но даже и до этого большую часть времени дела держали его вне дома, и жена чаще бывала с Эстэбаном, чем с ним. И все равно, зло подумал Розенберг, если его бизнес требует от нее одиночества, разве та роскошь, которой он ее окружил, не достаточная компенсация? Ее золотые часы, наряды, привозимые из Франции, спортивная машина за сто тысяч долларов.

Его пенис опять начал падать. Она застонала — кажется, с неподдельным разочарованием. Именно она предложила заниматься днем любовью. Розенберг задумался — есть ли у них еще шанс спасти свой брак.

Телефон. Черт возьми, когда он наконец зазвонит? По правде говоря, если бы не тяга его жены к роскоши, если бы не его желание произвести на нее впечатление, он никогда бы не позволил втянуть себя в такое рискованное дело, о котором и должен был состояться телефонный разговор.

Но какой у него выбор? Устроить скандал жене из-за ее романа? Но если скандал предать огласке, он будет вынужден развестись с ней, а