Месть – это тоже объяснение. Погромы в Прибалтике и на Западной Украине в сорок первом были местью за действия советского НКВД, потому что считалось, что евреи – самые верные слуги Советского Союза. Когда немцы наступали, партийные руководители и чекисты эвакуировались, а местные евреи остались. На них и выместили зло.

Это происходило повсюду, говорилось в партизанском донесении:

«Фашистская агитация делала упор на то, что в СССР нет почти ни одной семьи, в которой бы кто-либо из родных не был осужден или не преследовался бы органами НКВД. Это оказалось одним из самых выигрышных козырей в руках фашистов, так как почти все население соглашалось с этим. Ввиду этого в нашей агитации приходилось не защищать НКВД, а выпячивать репрессии, проводимые немцами, их зверства.

Следующим вопросом, оказавшимся очень трудным, был крестьянский вопрос, вопрос колхозного строительства. После прихода немцев основная масса крестьян говорила, что ей колхозы надоели – плохой организованностью, плохим руководством, которое очень часто бывало бестолковым, занималось пьянками и разбазаривало колхозное имущество, своевольничало. Выступать в защиту колхозного строя было нецелесообразно».

План уничтожения евреев не был разработан заранее во всех деталях. Он писался на ходу. Это была импровизация. Когда летом сорок первого в руках немцев оказались миллионы евреев, местные гауляйтеры, исполняя волю фюрера, выступили инициаторами полного очищения вверенных им территорий от евреев. И тут обрели целую армию добровольных помощников.

Но служили немцам, воевали на стороне нацистской Германии не только потому, что успели возненавидеть НКВД и советскую власть. Не только. И это важно учесть. Те, кто служил немцам, как правило, ощущали духовное и идеологическое родство с германскими нацистами, их объединяла общность целей и идеалов. Приличные люди немцам не служили. Нигде! Ни в одной стране! Как бы тяжело им ни приходилось в военные годы, во время разгрома и оккупации, когда всех охватывало отчаяние и казалось, что нормальная жизнь уже не вернется.

Гитлер оседлал убеждения немалой части европейцев. Многие в те годы считали, что надо избавиться от навязанной Западом демократии, либерализма и власти плутократов (сейчас бы сказали олигархов). Они отвергали капитализм и парламентскую демократию, они желали идти своим, особым путем.

Националистические идеи в Восточной Европе были сильнее, чем считалось. Многие мечтали о чисто национальных государствах – без «чужих», без этнических меньшинств. Румынский диктатор Ион Антонеску и его генералы исключительно по собственной воле убили минимум двести тысяч евреев. Причем евреи были лишь одной из групп, от которых хотели избавиться. Румыны ликвидировали и цыган, и украинцев. Хорваты убивали не только евреев, но и с еще большим удовольствием соседей-сербов. Поляки и литовцы ожесточенно уничтожали друг друга.

В Восточной Европе существовала давняя традиция превращать евреев в козлов отпущения за все неурядицы жизни. В Венгрии в конце тридцатых евреев выгоняли с государственной службы. Румыния охотно переняла немецкие расистские законы. В Польше евреев не принимали во многие университеты. В Польше треть населения составляли национальные меньшинства. При маршале Юзефе Пилсудском не было открытого антисемитизма. А вот после его смерти в 1935 году начались погромы. Министр образования распорядился, чтобы на лекциях студенты-евреи сидели отдельно. При нацистах поляки с удовольствием избавлялись от «чужаков».

На оккупированных территориях идеологические пособники немцев обвиняли евреев в том, что они – паразиты: все в стране захватили и все должности заняли. В школах заставляли детей изучать печально знаменитую фальшивку «Протоколы сионских мудрецов». В лагерях для военнопленных читались антисемитские лекции.

Национализм и антисемитизм – лишь одно из объяснений, почему многие люди помогали оккупантам уничтожать евреев. Есть и другие. Во время войны немцы не голодали – за счет ограбления оккупированных территорий. Но в Восточной Европе жили скудно. Как заметил один историк, «для немцев триста евреев были расовыми врагами, для литовцев триста евреев – это триста пар обуви». Соседи занимали квартиры депортированных и растаскивали их имущество. Иначе говоря, возник весомый стимул избавиться от соседей. Либеральные воззрения, сострадание, сочувствие, человечность – эти слова звучали как ругательство.

Правительство Венгрии объявило, что деньги и имущество отправленных в концлагеря евреев использует для повышения пенсий. И венгерских евреев стали отправлять в нацистские лагеря уничтожения. Венгерские фашисты действовали эффективнее, чем гестапо: всего за пять месяцев отправили в нацистские лагеря шестьсот тысяч евреев. Семьдесят тысяч венгерских евреев загнали в гетто в Пеште, на берегу Дуная. Хладнокровно наблюдали за тем, как они умирали от голода и холода.

Принято считать, что жители оккупированных территорий помогали немцам вынужденно, спасая собственную жизнь. Действительно, отказ выполнять приказы оккупантов был смертельно опасен. Но в полицию насильно не загоняли. Преступления совершали без принуждения…

Профессор Принстонского университета историк Ян Томас Гросс написал книгу «Соседи» о том, как в сорок первом году поляки убили в польской деревне Едвабне, где не было никаких немцев, тысячу шестьсот евреев. Соседи (а вовсе не немцы-оккупанты!) согнали евреев в сарай и подожгли.

Профессор Гросс продолжил свои исследования и выпустил еще одну книгу – «Страх. Антисемитизм в Польше после Освенцима». Он установил, что уже после освобождения страны от немцев озлобленные толпы продолжали убивать евреев. По собственной инициативе поляки уничтожили две тысячи человек – евреев, вернувшихся из фашистских концлагерей.

Иван Демьянюк, которого немцы решили судить, родился 3 апреля 1920 года в Винницкой области, образование – четыре класса. Служил в Красной армии. В 1942-м попал в плен в Крыму. Оккупационная администрация искала и находила помощников среди военнопленных, в первую очередь среди украинцев. К украинцам относились лучше, чем к русским; их отпускали домой, их вербовали на службу. Украинцы считались естественными союзниками в войне с Москвой.

Из «Отчета о работе тайной полевой полиции в тыловой зоне группы армий «Юг» от 25 апреля 1942 года»: «Большими успехами в борьбе с партизанами и парашютистами-десантниками мы в значительной степени обязаны добровольному и эффективному сотрудничеству украинского населения и украинских вспомогательных подразделений. Так как наши части расквартированы в немногих и отдаленных друг от друга гарнизонах, украинская вспомогательная полиция по собственной инициативе взяла на себя задачу преследования и уничтожения партизан. Участие в охранных мероприятиях и карательных операциях отмечалось и тогда, когда за это не выдавалось вознаграждение деньгами или продуктами».

У пленных выбор был не широк: или идти к немцам на службу, или умирать с голода. Но служить можно было по-разному: в основном становились ездовыми, механиками. А вот охранниками в концлагерь шли добровольно – только те, кто этого хотел.

Добровольцы подписывали документ, что не состояли в коммунистической партии и в их жилах не течет еврейская кровь. После чего отправлялись в учебный центр Травники в польском Люблине, где на территории бывшей сахарной фабрики осваивали новую профессию. Учебный курс, занимавший несколько недель, прошли пять тысяч добровольцев – в основном украинцы, прибалты и фольскдойче, то есть этнические немцы, желавшие служить исторической родине. Для проведения практических занятий учеников отправляли в соседнее местечко. Они вытаскивали местных евреев из домов, отводили в ближайший лес и там приканчивали. Это была проверка на профпригодность.

Первоначально их использовали только для охраны военнопленных и узников лагерей. Потом отправили очищать еврейские гетто во Львове и в Люблине. Они проявили себя неустанными тружениками на ниве уничтожения людей. И наконец, они начали служить в концлагерях. Немцы не могли нарадоваться на своих украинских помощников, которые работали как часы.