Предатели конечно же составляли меньшинство. Но немцам их хватило.

На огромных пространствах, захваченных Третьим рейхом, – от французской Бретани до советского Кавказа – повсюду нацисты полагались на местное население. И везде находились предатели и пособники. Соседи выдавали антифашистов, подпольщиков, евреев, участников Сопротивления, передавали их немцам, охраняли арестованных, участвовали в казнях, рыли могилы расстрелянным и вообще исполняли всю грязную работу.

Если бы не эти многочисленные помощники нацистов, сотни тысяч, а может, и миллионы людей остались бы живы. На одного немца из оккупационной администрации приходился десяток местных помощников. Только лишь в концентрационном лагере Собибор, где служил Иван Демьянюк, которого немцы позднее посадили на скамью подсудимых, небольшому числу эсэсовцев помогали сто двадцать украинских надзирателей.

Американский историк Дэниэл Гоулдхэйген написал ставшую бестселлером книгу о том, что во времена Третьего рейха немцы охотно участвовали в преступлениях нацистского режима. Не оттого, что им трудно жилось, не оттого, что страна чувствовала себя невыносимо униженно после поражения в Первой мировой, и не в силу особого психологического устройства, а просто потому, что они ненавидели «чужих» и не желали видеть их рядом с собой. Адольф Гитлер, придя к власти, дал им возможность избавиться от евреев, цыган и прочих «чужих», и немцы охотно взялись за это дело, потому и уничтожали миллионы невинных людей, безоружных и беззащитных, женщин и детей – систематически и без сожаления.

По существу, американский историк назвал немцев «нацией убийц». И немцы не нашли в себе силы возражать.

Вопрос о предателях и пособниках, точнее, о масштабах пособничества не так прост. Не было ли уничтожение миллионов людей на оккупированных немцами территориях низшей точкой морального падения не одной только Германии, но и Европы в целом?

Вот что важно прояснить сразу. Сама постановка вопроса – не оправдывает ли она немцев: мол, мы не хуже Европы, все запачкались?..

Нет, хуже. И намного! Третий рейх был преступным государством, немцы творили невероятные преступления. Другие, о ком пойдет речь в этой книге, всего лишь им помогали. Но и это не должно быть забыто.

Концлагерь Собибор начал действовал в середине мая 1942 года. Собибор – это место, где погибли сто семьдесят тысяч евреев. Из них тридцать четыре тысячи депортировали из Голландии. Некоторые эшелоны уничтожались сразу. Как правило, когда голландских евреев доставляли в лагерь, кто-то из эсэсовцев произносил речь перед новоприбывшими. Извинялся за неудобства путешествия и объяснял, что по гигиеническим соображениям новеньким прежде всего предстоит принять душ, потом им найдут работу.

Собибор превратили в фабрику уничтожения, которая никогда не останавливалась. Причем здесь не было обычной для концлагерей селекции – на нужных и ненужных. Все, кого сюда отправляли, были обречены. Иногда от доставки очередной партии узников до их убийства проходило всего несколько часов.

Узники раздевались, их вещи, чтобы ничего не пропадало, забирала интендантская служба СС. Женщин-узниц – стригли. Волосы отсылались на фабрику рядом с Нюрнбергом, где изготавливали войлок. Он шел на зимнюю форму для солдат вермахта и на мягкую обувь для моряков-подводников – на лодке нельзя шуметь. Спрос на волосы в Третьем рейхе был большой.

От Собибора ничего не осталось. Немецкие власти в бешенстве закрыли концлагерь после восстания осенью сорок третьего, когда узники убили двенадцать эсэсовцев из охраны. Империя СС хотела забыть о своем позоре: измученные, голодающие, безоружные узники одолели своих тюремщиков.

После войны лагеря уничтожения превращали в страшные музеи преступлений Третьего рейха. А вот с Собибором поляки не знали, как поступить. Потому что здесь узников убивали выходцы с Украины. Об этом нельзя было говорить, ведь Украина входила в состав братского Советского Союза.

Немногие выжившие узники рассказывали, что украинцев из батальона охраны боялись больше, чем немцев. В лагере служило всего тридцать эсэсовцев, да и то половина всегда отсутствовала – отпуск или болезнь. На этой фабрике смерти заправляли украинцы. Немцы действовали по инструкции, украинцы работали с энтузиазмом. Не немцы, а украинские надзиратели расстреливали пытавшихся бежать. Они убивали слабых и старых узников, едва их доставляли в лагерь. Они же гнали штыками голых людей в газовые камеры. Если кто-то не хотел идти, избивали.

– Я никогда не забуду, как они кричали по-русски «Иди сюда!», – вспоминали немногие выжившие узники.

Когда узников выводили рубить лес, скучавшие надзиратели заставляли их петь. Они желали слышать песни на русском. Голландские евреи русских песен не знали – откуда им? И не могли развлечь надзирателей; тогда заключенных так мучили, что они не выдерживали и ночью вешались в бараках.

Украинцев набирали в надзиратели, потому что немцев не хватало. На большом совещании в концлагере Аушвиц (Освенцим) коменданты лагерей, радевшие за дело, поставили вопрос о необходимости увеличить штаты. Глава этой империи рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер оборвал подчиненных.

– Вы и представить себе не можете, – мрачно ответил он, – с каким человеческим материалом вам скоро придется иметь дело. Полноценные люди мне нужны для отправки на фронт. Так что не может быть и речи об увеличении числа охранников. Побольше собак – и используйте технический персонал.

14 октября 1943 года в Собиборе вспыхнуло восстание. Его организовали евреи-военнопленные, бывшие солдаты Красной армии. На подготовку восстания им понадобилось две недели. Оружия у них не было. Ставку сделали на жадность охранников и надзирателей. Задача состояла в том, чтобы уничтожить их поодиночке. План сработал.

Эсэсовцу по имени Йозеф Вольф узники сказали, что среди вещей новоприбывших обнаружили отличное кожаное пальто, которое явно ему подойдет. Он побежал смотреть обновку, и его прикончили. Восставшие убили дюжину немцев и еще больше украинцев-охранников. В колючей проволоке проделали дыру. Но часовой на вышке увидел, что узники бегут, и начал стрелять. Тогда все бросились карабкаться по проволоке. Ограждение рухнуло.

Первые, кто вырвался из Собибора, подрывались на минах – лагерь окружили минным полем. Но триста человек все-таки убежали. Из них только полсотни дожили до конца войны. Бежавшим некуда было деться. Негде было спрятаться. Польские крестьяне выдавали беглецов немцам, а то и сами их убивали.

Ивану Демьянюку повезло. Когда в Собиборе вспыхнуло восстание и узники убивали его недавних сослуживцев, он находился в немецком учебно-тренировочном лагере Травники. Проходил переподготовку и повышал надзирательскую квалификацию. Потом получил новое назначение – в сравнительно небольшой концлагерь Флоссенбург, рядом со старой границей Баварии и Богемии. Заключенные Флоссенбурга работали на каменоломне и на заводе известного авиаконструктора Вилли Мессершмитта – делали закрылки для самого удачного немецкого истребителя «Мессершмитт-109». Наиболее квалифицированных узников определили в институт, в котором разрабатывались системы наведения для ракеты Фау-1. Флоссенбург не был лагерем уничтожения, сюда сажали особых заключенных – бывшего канцлера Австрии Курта фон Шушнига с женой и маленькой дочкой, принца Альбрехта Баварского с семьей, но и здесь умертвили тридцать тысяч заключенных.

После окончания войны Иван Демьянюк оказался в лагере для перемещенных лиц – то есть тех советских военнопленных, а также вывезенных на работу в Германию, кто по самым разным причинам не хотел возвращаться на родину.

Когда-то мой коллега по «Известиям» Эдвин Поляновский описал историю героя войны – командира батальона Владимира Сапрыкина, учителя математики по профессии, награжденного орденами Красной Звезды и Александра Невского. В декабре 1943 года его батальон был окружен немецкими танками. Сапрыкин вызвал огонь на себя. Последние слова по радиосвязи: