– Ну, что расселись? – раздался сзади недовольный голос. – Второго пловца ждете?

Сидевшие обернулись. Над ними возвышался непонятно откуда взявшийся опер 22-го убойного отдела Главка Гриша Борисов.

– Свидетелей опросили? Обход сделали? – продолжал он. – Вас что, все время погонять надо?

– Гриша, ты откуда здесь?

– Рыбку тут ловлю, на «живца». Заявка по «02» прошла, нам тоже передали. Сделали что-нибудь? Кто его обнаружил?

– Вон дядька с сачком сидит. Он и выловил, вместо бутылки.

Борисов, подняв воротник плаща и надвинув на глаза кепку, с самым серьезным видом направился к ловцу бутылок.

– С чего он такой злой сегодня? – спросил Кивинов.

– А, – махнул рукой Соловец, – выговор на днях схлопотал. Ты что, не слышал? Подвыпил, зашел в тир пневматический. Там пацаны из «воздушек» палят. Гриша тоже попробовал. Стрелял, стрелял, рублей сто спустил, а никуда не попал. Разозлился, что за винтовки у вас, говорит, никуда не годятся на хер. Достал свой «Макаров» и давай по мишеням палить. Тирщик с перепугу на пол хлопнулся. Пацаны разбежались. Кто-то милицию вызвал. Гришу тормознули. Ну, потом разобрались, конечно.

– Так а выговор-то за что? Ну пострелял человек, обычное дело.

– Выговор за то, что он и из «Макарова» ни в одну мишень не попал.

– А, тогда правильно. Это же позор, никакой профпри-годности.

Вернулся Дукалис.

– На Долгом озере телефон. На какого-то Штофмана записан.

– Ладно. Толя, оставайся здесь, дождись группу, а мы в отделение. Если что, звони, хотя вряд ли ты тут что-нибудь еще найдешь.

Волоколамское шоссе сверкало огнями вечерних фонарей. Поток машин создавал иллюзию сверкающей реки. Над Тушино сгустились осенние сумерки. Мелкий дождь заставил редких прохожих раскрыть зонты и ускорить шаг. Этот район Москвы не был престижным, и поэтому гуляющей и приезжей публики, в отличие от центра, наблюдалось немного. Выходящие из метро бегло, не задерживаясь, осматривали кооперативные ларьки, что-то покупали и, подгоняемые дождем, спешили по домам.

Человек в «Жигулях» перестроился в правый ряд, сбавил скорость и свернул во двор старого пятиэтажного дома. Подъехав к кочегарке, он заглушил мотор и погасил фары.

– Готов? – спросил он пассажира, сидевшего сзади.

– Сейчас.

Пассажир положил на колени дипломат, расстегнул, извлек из него детали винтовки и быстрыми, уверенными движениями собрал оружие.

– Все. Открой окно.

Водитель опустил стекло, пассажир положил ствол винтовки на спинку кресла, прицелился, подкрутил окуляр оптического прицела и снова прицелился.

– Нормалек, Как в аптеке. Когда он возвращается?

– В девять. По крайней мере, неделю с графика не сбивался. Жена в семь приходит, он – в девять. Минут через пятнадцать подвалит. Расслабься.

Пассажир откинулся на сидение и закрыл глаза. Водитель прикрыл окно, достал бинокль и, щурясь, начал всматриваться в дом.

– Он оттуда обычно подъезжает, так что нас не заметит. Приготовься, скоро время. У него «Мерс»-300-й.

Пассажир тряхнул головой, размял пальцы и вновь положил винтовку на спинку переднего сидения.

– Вон он. Ничего у него тачка. Сзади вышибалы его. До подъезда провожают.

«Мерседес» остановился возле дома. Из него вышел полный мужчина и в сопровождении двух телохранителей направился к подъезду.

– Не промахнись. Я в замок подъезда спичку сунул. Повозиться им придется. Как открывать начнет – валяй.

Пассажир молчал. Казалось, он даже перестал дышать. Левый глаз его был прикрыт, а правым он приник к окуляру прицела.

С виду снайпер был абсолютно спокоен – его волнение выдавала лишь капелька пота, стекавшая по виску. Водитель в свой бинокль продолжал следить за толстяком.

Звук тихого щелчка был слышен только в «Жигулях». Винтовка подпрыгнула на сидении, выплюнув в окно струю пламени. Полный мужчина на секунду замер в дверном проеме, покачнулся и рухнул на асфальт.

– В яблочко, – прошептал стрелок.

Водитель уже выводил машину со двора, кол„са «Жигуленка» пронзительно взвизгнули на повороте. Охранники склонились над телом хозяина, пытаясь привести его в чувство. Потом один из них подбежал к машине и, схватив трубку радиотелефона, начал судорожно давить на кнопки. Капли дождя смешивались с кровью убитого, стекали на асфальт, вливались в поток бегущей воды и исчезали в канализационном люке.

– Московское время – 21 час, – возвестил голос диктора из включенного в машине радио. – В эфире – «Петербургский Презент».

Кивинов нажал кнопку дверного звонка одной из квартир дома 137-й серии. Дело происходило в районе новостроек санкт-петербуржского района Долгое озеро. Петров по привычке занял положение справа от двери, сунув руку в карман.

– Кто там?

– Как бы вам объяснить? Это милиция. Хотелось бы поговорить с товарищем Штофманом.

– Штофман это я, но я не вызывал милицию.

– Сема, кто там? – послышался женский голос.

– Говорят, милиция. Меня.

– А зачем?

– Не знаю.

Кивинов понял, что, если не прибегнуть к решительным мерам, они могут простоять у этой двери до второго пришествия.

– Вам письмо из Израиля. К нам случайно попало.

– Ах, вот в чем дело. Минуточку,

– И чего только не соврешь в поисках правды. Парадокс, – шепнул Кивинов Петрову.

Дверь отворилась. На пороге стоял мужчина в каком-то абсолютно не пригодном для ношения одеянии. Из-за его спины выглядывала невысокая дама такого же неопрятного вида.

Кивинов помахал удостоверением перед лицом мужчины.

– Вот мои документы. Я так понимаю, Штофман это вы? Замечательно, пройдемте на кухню, есть разговорчик.

– А письмо?

– После.

– Ну, хорошо.

Кивинов прошел на кухню, вытащил из-под стола табуретку и сел.

– Миша, поговори с хозяйкой и объясни ей заодно насчет письма. Ну-с, как говорят бабульки, поболтаем. Вы у нас Штофман, а дальше?

– Семен Борисович.

– Отлично. Вот взгляните, Семен Борисович, это ваш телефончик?

Кивинов протянул Штофману клочок бумажки.

– Ну да, номер наш.

– А каким образом этот номерок оказался на этой бумажке?

– Не знаю.

– Вот тебе раз. Право, вы меня крайне озадачили. При-деться решать задачу на Литейном. Знаете, там такой домик есть, с аннтенками?

Одно лишь упоминание Литейного почему-то оказывало на всех поистине магическое воздействие, хотя, как казалось лично Кивинову, слова «85-е отделение» звучали ничуть не хуже.

– А при чем здесь я? Да мало ли где я мог телефон записать? Попробуй сразу вспомни. За что же на Литейный?

– Не за что, а зачем. Вспоминать. Откуда в кармане застреленного мужчины оказался ваш телефончик. Слушайте, Семен Борисыч, скажите честно, это вы дяденьку одного застрелили? Вот этого.

Кивинов вытащил из кармана фотографию выловленного в речке мужчины и продемонстрировал е„ Штофману.

– О Господи, какой кошмар! А что у него с лицом?

– Рыбки объели. Он, видите ли, в речке плавал.

– Минуточку, – попристальней всмотревшись в фото, пробормотал Штофман. – Да, да.

– Что да, да? Вы хотите сказать, что это ваша работа? В таком случае примите поздравления. Вы меткий стрелок.

– Нет, нет, я хочу сказать, что мне знакома эта одежда. Эта куртка, галстук…

– Неужели? У него еще джинсы есть. Тут плохо видно.

– Да, ото он.

– Отлично. Я полон внимания. Давайте все про него. Данные, адрес, знакомые, в общем, все. Пока допустим, что это не вы его хлопнули.

– Что значит допустим? Хорошие допуски. А данных его я не знаю. Он к нам по объявлению приходил. Мы квартиру сдаем на Петроградской. Вот он и звонил. Я ему адрес дал, договорились о встрече. Он приехал, посмотрел квартиру, она ему не понравилась, он и уехал. Вот и все.

– Стоп, стоп, не гоните. Подробнее давайте. Я так понял, у вас есть еще одна квартира?

– Да, однокомнатная.

– И как давно был у вас этот мужчина?