Светлое шелковое платье цвета зимнего неба и длинная белоснежная брюссельских кружев накидка, книзу плавно переходящая в шлейф. Ожерелье и сережки, подаренные Морисом, с моим нарядом смотрятся великолепно. Вот и парикмахер. С моими волосами не так-то легко справиться. Сколько времени? Уже половина второго! Последний штрих – веночек из живых цветов. Я готова! Гленда, у тебя никак ноги дрожат? Боже, до чего Долли уморительно смотрится в розовом платье подружки невесты! Машина уже ждет. Рей в бархатном костюмчике под старину, рубашечка с жабо, белые гольфики, пока еще чистые, туфли с большими пряжками. Ангелочек! Мамочка – просто красавица! А папа как шикарно выглядит в новом смокинге!

У дверей церкви, ничего другого я и не ожидала, – Сах. Достаточно одного его взгляда, чтобы усмирить назойливых журналистов. Еще бы, сама Гленда-Сьюин О'Коннол выходит замуж! Твоих рук дело, Долли? Церемония вот-вот начнется. Я не опоздала? Все уже ждут. Родители с Реем и подруга заняли свои места. Последнее «прости», заиграла музыка, и я иду по проходу к алтарю. Пятьдесят пар глаз смотрят на меня, не считая зевак, каким-то образом все же прорвавшихся мимо Саха в церковь. Неважно охраняешь, гладиатор! Или тебя подкупили стаканчиком свежей крови? Мои друзья по университету… вампир, еще один… Мой адвокат, Рене – художник… Какая красивая девушка! Неужели она тоже Мастер? Совсем молоденькая, на вид лет двадцать, не больше. А на самом деле – двести, триста? Ого, сам мистер Хейвуд, президент издательской компании! Приятный сюрприз. Морис… Сногсшибательно! У меня самый красивый жених в мире. Завидуйте все! Безукоризненный черный фрак, белоснежная рубашка, белее белого, даже бледное лицо на ее фоне уже не кажется таким алебастровым, в глазах молнии, но лицо серьезное, непроницаемое. Волнуется. Не увидела, скорее почувствовала. Букетик сжала так, что лепестки посыпались на пол. Подхожу и вкладываю свою дрожащую руку в его протянутую ладонь. Мой любимый вампир улыбается мне, пусть лишь краем губ, но улыбается. Зато священник за его спиной сияет, как позолоченное блюдо. Дурень, знал бы ты, кого тебе сейчас придется обвенчать!

Я не услышала, лишь ощутила, и не шорох, а как будто сам воздух заколебался. Пальцы Мориса дернулись. У боковой двери даже не появился, а возник ниоткуда господин лет шестидесяти, во фраке, изящная трость в руке с набалдашником из кроваво-красного рубина размером не меньше голубиного яйца. Все вампиры одновременно встали, почтительно склонив головы. Морис не был исключением. Это и есть Магистр? Среднего роста, худощавый, но крепкий, спина идеально прямая, волосы с густой сединой, жесты плавные, но уверенные, мягкая кошачья поступь. Одного движения ресниц достаточно, чтобы застывшие в приветствии опустились на свои места. А Магистр тем временем уже садится рядом с родителями. Голос у него вкрадчивый, мягкий, с заметным классическим английским акцентом:

– Простите меня, я задержался.

И ничего подобного! Я уверена – все просчитано заранее. Магистр посмотрел на меня, и его тонкие губы нежно улыбнулись. А глаза у него вовсе не желтые, как говорил Морис, а темно-карие, ласковые, со смешинками в уголках. Совсем он даже не страшный, и, если бы не бледность, выдающая в нем вампира, человек как человек, хотя, конечно, многовековая стать в нем сказывается. Импозантный старик! Нет, это определение ему не подходит, на таких на улице оборачиваются.

Церемония началась. Ну, конечно, это же моя свадьба!

Почему мне так смешно смотреть на священника? Наверное потому, что во время одной из произносимых им фраз Морис издал звук, который очень уж походил на сдавленный смешок.

Балантен, что ты там прячешь под опущенными ресницами? Нет, я не хочу, чтобы ты открывал глаза! Ничего – черная бездна. Спасибо, что ты все не испортил до конца. Обычно невесты плачут на собственной свадьбе. Может, и мне всплакнуть? Гленда, будь серьезнее. Не могу! Этот мальчик – свидетель жениха – тоже стоит, опустив глаза, но на лице нет ни тени насмешки. А с чего, скажите на милость, такое смирение? Он выглядит моложе Мориса, этот белокурый пожиратель женских сердец. А что там Долли? Ой, да ее глаза полны слез. Все правильно. Вы, мистер и миссис Балантен, не превращайте собственную свадьбу в балаган! И Морис, и его дружок разом издают звук, очень уж похожий на гадкое: «Хм-м!». На мои мысли или на речь священника? А ведь он говорит мудрые слова: «В болезни и здравии, в горе и радости, пока смерть не разлучит вас». Смерть нас соединила. Иначе я никогда бы не встретила Мориса, он уже лет восемьдесят как минимум покоился бы на семейном кладбище. Кажется, теперь я действительно плачу. Согласна ли я взять себе в мужья?.. Да!!! Морис целует мне ладонь и надевает на палец… россыпь бриллиантов. Сейчас у меня слезы брызнут фонтаном. Мой Мастер вытирает их легким прикосновением ледяных пальцев, как хорошо, что руки у него холодные. А губы горячие, влажные… У него на меня текут слюнки! Вот так-то лучше, взбодрись, Гленда!

Заплаканная мама, папа тоже расчувствовался, Рей скачет на одной ноге, как послушный мальчик, терпеливо просидел между дедушкой и бабушкой. Осторожный поцелуй Магистра в щеку. Долли, прекрати меня слюнявить! Белокурого обольстителя зовут Иоахимм Бевеши. Понятно. Поздравления, умиления, восторги! Морис подхватил расшалившегося Рея на руки, тот вцепился в него и обслюнявил, как меня Долли. И все-таки Магистр мне нравится. А почему никто из Мастеров не подходит к нему ближе чем на метр? Соблюдают дистанцию? Только Морис устоял на месте, хоть дернулся было, когда Магистр обнял его. Совсем по-человечески, как отец сына, как мой папа.

Рей на одной руке, другой Морис поднял меня и продвигается к машине, белому лимузину, украшенному экзотическими цветами. Как же сказочно они благоухают!

Еще одна неотъемлемая церемония. Кидаю за спину букет, он попадает точно в руки девушке-Мастеру. Смертные восторженно хлопают, бессмертные потешаются. Ну, теперь в машину, и домой.

Рей уже удобно расположился и пьет сок прямо из коробочки с трубочкой. Что это еще за громыхание? Консервные банки! Целая вереница! Похоже, мои друзья собрали их со всех помоек Лос-Анджелеса. Морис морщится, для его тонкого слуха, способного уловить движение муравья в траве, этот звук должен быть подобен колокольному набату в самое ухо. Зато Рей чуть не визжит от радости. Мои любимые, мои дорогие, мои ненаглядные!

По знакомой аллее подъезжаем к особняку. Сах уже здесь. Когда он успел добраться? Обе створки тяжелой двери распахнуты настежь. Гигант встречает нас улыбкой, если можно назвать улыбкой клыкастый оскал. Жуть невозможная! Рей уже несется к нему. О нет! Морис берет меня за руку, успокаивающе обнимает за плечо. А Реймонд с разбегу врезается в бывшего гладиатора и начинает карабкаться на него, словно штурмом берет неприступную крепостную стену.

– Покажи, покажи! – кряхтит он. Сах стоит не шелохнувшись, но я откуда-то знаю, что в любой момент, если понадобится, подстрахует. – Вот это зубищи, как у тигра в зоопарке! Покажи, Сах!

И громила снова улыбается. Малыш стонет от удовольствия.

– Дорогой, у него хватит выдержки?

– Хватит.

Морис перехватывает сына и заносит его, извивающегося и хохочущего, через порог, на ходу объясняя, что ему, то есть нам всем, как гостеприимным хозяевам положено встречать гостей, которые сейчас начнут съезжаться на торжество. Новая игра, и Рей немедленно включается.

Подъехала первая машина. Это папа, мама и Магистр. Мы стоим в свете факелов в проеме двери. Первыми подходят мои родители, сразу за ними тот, кого я представляла совсем иначе, во всяком случае, не столь обаятельным пожилым джентльменом. Лорд Артур Соммерсби? Кто бы сомневался в его принадлежности к английской аристократии! Магистр целует мне руку с возвышенной изысканностью и, мило улыбаясь Рею, жмет его маленькую ладошку. Мой Мастер стоит, склонив голову, как в церкви.

– Я – Реймонд О'Кон… нет, Рей Балантен! – кричит мое сокровище, словно опасаясь, что его не услышат.