– Вы правы, действительно, подходя к дому, я почувствовал безотчетную тревогу, но если вы ждете ответной агрессии, то ее не будет, – священник потупился.

– Нападать первым не входило в мои намерения. Защитная реакция срабатывает непроизвольно, независимо от моего желания. И нет у меня против вас никакой личной неприязни.

Я увидела, что Морис расслабился окончательно, как будто переключили рычажок «вампир – человек». А отец Грег, ссутулившись, подошел к окну.

– Простите меня, мистер Балантен, я наказан за гордыню. Вы во многом правы, и мне тоже приходилось видеть самые отвратительные людские пороки, скрытые за радужной улыбкой и приветливым лицом. Каждый раз такая встреча уносит годы жизни, когда осознаешь собственное бессилие. У меня есть книга, доставшаяся мне от предшественника: «Развитие концепции активного и избирательно воспринимающего субъекта». Она давно была написана в Англии неким Джейсоном Уолтом, но актуальна по сей день.

– Это я – автор, – перебил Морис, глумливо усмехнувшись.

– Невероятно! – отец Грег сразу оживился. – У меня еще при чтении возникла масса вопросов, зато теперь по отдельным главам я готов спорить сколько угодно.

Родители улыбнулись, а я засмеялась.

Морис, я подозревала в тебе еще и писательский талант. Только нынче держись, старый Грег разобьет тебя в пух и прах, если ты за прошедшее время не поменял своих взглядов!

Автор старого философского трактата обезоруживающе улыбнулся:

– Упомянутый труд был написан в тысяча восемьсот восемьдесят шестом году. Пожалуй, кое-что я бы пересмотрел. Когда вы сможете указать мне на мои ошибки, святой отец?

Как-то сразу, вдруг, в доме все ожило. Ушло взаимное недоверие. Мама поменяла скатерть и продолжила накрывать на стол, папа достал бокалы и бутылку вина. А я поняла, почему так неприязненно Морис встретил нашего гостя и так укоризненно смотрел на родителей: он решил, что его вновь предали. Как хорошо, что все так быстро разрешилось!

– Если вы позволите, я заеду завтра, – сказал священник. – Необходимы серьезные аргументы для такого спора, дабы не посрамить род человеческий. А сейчас все равно ничего не получится, ибо надвигается рыжий ураган по имени Реймонд.

С его последними словами распахнулась дверь, и я успела на лету перехватить сына, чтобы проверить чистоту его рук.

– Грег! Ну, мама, я вымыл руки в поилке для телят. У меня теперь есть настоящий папа! Он все на свете знает и умеет. И научит меня разным приемчикам, полицейские все здорово дерутся.

Малыш прижался щекой к руке Грега, потом забрался к Морису на колени. Тот провел носом по губам Рея и серьезно сказал:

– У телят сегодня будет отличный десерт. Ты ел клубничный пирог, мед и молоко.

Рей победоносно воскликнул:

– Я же говорил, папа все на свете знает!

Глаза отца Грега ласково прищурились, и веселые огоньки заплясали в них.

– Это последний аргумент, мистер Балантен, и лучшее ваше отражение.

Обед прошел мирно, вопреки неудачному началу, шумно, благодаря Реймонду, познавательно за счет эрудиции Мориса и моей любви поболтать в хорошей компании.

Сколько сюрпризов нас еще ждет? Морис, похоже, готов к любому завершению беседы. А для меня очередной напряженный вечер, к счастью, закончился лучше, чем я предполагала. У Мориса появился еще один друг.

В течение нескольких следующих вечеров я наблюдала, как две фигуры – высокая и стройная Мориса и низкорослая худощавая Грега – не спеша прогуливались возле дома. Иногда, сидя в креслах у камина за чашечкой кофе, они вели долгие философские беседы и расходились лишь поздно вечером, довольные друг другом. Мама обычно устраивалась рядом и пыталась следить за ходом беседы, стараясь уловить смысл. Часто она вопросительно поднимала на меня глаза, полные растерянности и недоумения. В такие минуты она больше напоминала школьницу, а не учительницу с более чем двадцатилетним стажем. Я же на их фоне выглядела и вовсе неразумным младенцем, едва научившимся говорить. Они переходили то на санскрит, то на латынь, затем плавно на греческий, иногда апеллировали такими понятиями и терминами, о которых я не знала даже понаслышке.

А однажды они говорили на языке совсем уже неизвестном. Тогда я подумала: Гленда, твой муж умрет со скуки с такой дурой, как ты! Вернувшись в Лос-Анджелес, закопаюсь в библиотеке. Может быть, лет через тридцать хотя бы смогу понять, о чем они говорят, а через пятьдесят – начну поддерживать беседу. Морис лукаво поглядывал на меня. Черт возьми, он еще умудрялся слушать, о чем я думаю!

Однажды ночью после очередного чрезвычайно заумного коллоквиума Морис, задумавшись, сказал мне, что Грег так же незаменим для людей, как Магистр для вампиров. Я только захлопала глазами, но оценила эту высшую для Мориса похвалу человеку.

– Но ведь Грег наверняка не первый служитель церкви, с которым тебе приходилось встречаться?

Морис усмехнулся. Ох, как мне не нравились эти его дьявольские усмешечки!

– У меня был друг – священник. Он спас меня, когда кучка оголтелых обывателей устроила на меня облаву. Мы дружили около пятидесяти лет. Истинный священник, добрейшей души человек, отец Уильям был одним из тех священнослужителей, кто способен в первую очередь выслушать и понять не только человека, каким бы тот ни был, но и вампира. Он не был так умен и образован, как Грегори, но столь же благороден, справедлив и милосерден. И это он мне сказал, что истинно верующий священник никогда не станет бороться с темными силами зла, которые чувствует на расстоянии, а изначально пожелает разобраться. И даже вполне успешно пытался доказать мне справедливость своих слов на нескольких примерах. Но и святой может ошибаться. Встреча с отцом Фарменом послужила мне уроком. Он вступил в борьбу сразу, хотя причин тому не было никаких. То была битва не на жизнь, а на смерть. Мои попытки договориться ни к чему не привели. Он даже не слушал меня. Я победил, но добивать его не стал, оставив на полу церкви. По всей вероятности, он все-таки умер. Но мне не в чем винить себя – в этой борьбе двух стихий зачинателем был не я. Отец Грегори тоже попытался начать с противостояния, но у него хватило мудрости вовремя остановиться.

Пакетики с донорской кровью закончились еще вчера. Итак, надо уезжать, пора готовиться к свадьбе. С такими вот размышлениями я играла с Реем в гостиной.

Постучав в дверь, важно вошла подружка сына.

– Тетя Гленда, Уильям Роджерс, пьяный, опять заехал на машине в канаву и уснул. А на ферме никого нет. Все на дальнем поле. Может быть, дядя Морис поможет? – рассудительно доложила она, вынимая из кармашка конфету для Рея.

Бедная Полли Роджерс! Опять ее муж напился, а она волнуется дома. Уже час дня, можно разбудить Мориса, пусть в конце концов попугает этого пьяницу. Полли все-таки была моей подругой в детстве.

Морис спокойно спит. Я на секунду останавливаюсь, любуясь точеным профилем, и только потом целую в губы.

– Проснись, дорогой, требуется грубая мужская сила. Я погладила тебе теплую рубашку, и куртку надень, сегодня солнца нет и довольно холодно.

Через десять минут мы уже идем по дороге и на повороте видим уткнувшийся в канаву белый «додж». Я заглянула в окно. Точно, спит, надвинув на глаза неизменную красную бейсболку с эмблемой известного гольф-клуба.

Морис потянул носом, поморщился, усмехнулся и забрался в кабину. Я попятилась и отвернулась.

Когда хлопнула дверца машины, я оглянулась через плечо.

Нет на свете ничего невероятнее и забавнее, чем пьяный вампир! Видел бы тебя сейчас твой Большой совет! На кого ты похож, Морис! Кроваво-красные губы, совершенно дурацкая улыбка во весь рот с неизменными клыками, волосы дыбом, челка свесилась на лоб, изрядно помутившиеся глаза то съезжаются к носу, то разъезжаются в разные стороны. Тщетные попытки сфокусировать взгляд ни к чему не приводят.

Вцепившись в борт машины, дабы хоть как-то удержать равновесие, Морис икнул и, покачнувшись, едва не повалился, в последний момент вонзив когти в металлический кузов. Что, что он пил? Язык еле ворочается… Сначала виски, затем бренди, сверху сдобрил изрядным количеством пива, но отменного качества, и при том ничем не закусывал… Мне кажется, я сейчас умру от смеха! Знать бы заранее, прихватила бы с собой видеокамеру. Ты в состоянии двигаться или мы так и будем здесь торчать до второго пришествия? Надо еще машину вытащить из кювета.