Не думаю, что найдется человек, который поставит под сомнение абсолютную чистоту победы-82. Враз стали национальными героями итальянские футболисты. Через час после того, как закончился финал, толпы радостно возбужденных итальянцев высыпали на центральные улицы Москвы: размахивали знаменами, пели, танцевали и вообще всем своим видом показывали, какое это счастье испытывать футбольную победу земляков.

Могли я не вспомнить о том замечательном всепобеждающем итальянском спортивном товариществе восемнадцать лет спустя, когда в Амстердаме, в присутствии 55тысяч зрителей игрался полуфинальный матч первенства Европы между командами Голландии и Италии? Судья Маркус Мерк старался, как мог, угодить хозяевам турнира. На тридцать четвертой минуте злонравно удалил с поля полузащитника Дзамбротту. Через четыре минуты назначил более чем сомнительный пенальти… Вратарь Тольдо удар Ф.де Бура отразил. На табло продолжали гореть два нуля. Судье это не нравилось. После перерыва он придумал еще один пенальти в сторону трехцветных. Мяч после удара Клюйверта угодил в стойку ворот.

Десять итальянцев, поддерживая друг друга и выручая друг друга, держались доблестно. До конца и основного времени, и времени добавочного. Никогда так страстно не переживал за них и не желал им удачи, ибо свидетельствовала бы она о том, что футбол, несмотря на потуги больших и маленьких прохиндеев, вьющихся вокруг него, справедлив, справедлив!

Но вот настал черед послематчевых пенальти. И тут произошло чудо из чудес: 28-летний вратарь итальянцев Тольдо, приехавший на турнир запасным и заменивший травмированного товарища, отбил одиннадцатиметровые удары того же бедолаги Ф. Де Бура и Босвелта, а двухметровый защитник Стам послал мяч в поднебесье. Вот и получилось, что небеса, заботясь о футбольной правде и чистоте, позволили голландским футболистам забить на протяжении матча лишь один пенальти из пяти. Такого не бывает и в играх на первенство какого-нибудь крохотного городка.

А после 127 минут напряженнейшей игры южане вколотили в ворота хозяев поля три пенальти из четырех… Не дрогнули нервы у Ди Бьяджо, Пессото, Тотти, а вратаря Тольдо тотчас переименовали в Супертольдо, и пошло это имя гулять по страницам газет.

Второго июля в финале сошлись команды Франции, чемпиона мира, и Италии. Опросы, проведенные накануне, отдавали предпочтение команде Франции в соотношении 3,5 к одному и даже 4 к одному.

Сбылось!

Итальянцы показали, как надо защищать собственные ворота.

Французы — как брать чужие.

Жаль итальянцев, пропустивших ответный гол… на 94-й минуте игры и в дополнительное время схлопотавших второй гол.

Радуюсь за французов… Впервые чемпион мира смог стать и чемпионом Европы. Хорошо, что на свете есть игра, где силы талантливые и созидательные берут верх над силами, хоть и талантливыми, но разрушительными.

Часть седьмая 

Австралийские страницы

Сбывшееся пожелание. — Записки прыгающего майора. — Раскаленная Олимпиада. — Футбол глазами самоизгнанников. — 63 удара по воротам, и ни одного гола! — Новая встреча с югославами: реванш.

Глава I 

Как я там оказался

Для того, чтобы попасть на край света, надо было написать плохой роман. Назывался он «Стесненные воды» и в искаженном свете представлял райскую жизнь моряков дальнего плавания. Министру морского флота он не понравился. Министр мог точно и изящно формулировать руководящие мысли. Обведя подчиненных суровым взглядом, спросил:

— А на хрена нам такое писательское шефство? Не послать ли их союз куда подальше?

Прошло сто дней, и пожелание осуществилось. Правда, послали не весь союз, а только одного писателя. В Австралию.

— Это вам подарок от нас за полезную книгу, — сказал новый министр Борис Павлович Трунов во время дружеского чаепития. — Мы рекомендовали ее к чтению в наших учебных заведениях. Теплоход «Белоруссия» уходит через тридцать шесть дней. Я распорядился срочно оформить выездные документы. Вам будет на что посмотреть. Желаю счастливого плавания.

Я провел на борту знаменитого лайнера четыре с половиной месяца и познакомился со многими русскими австралийцами… Были среди них певец, публицист и литературовед Анатолий Афанасьев, ведущий в Мельбурне регулярные радиопередачи «Россия в литературе и искусстве»; сиднейские бизнесмены Глеб Кондаков и Георгий Распопин, которые нашли верного товарища в лице внука прославленного капитана «Варяга» изобретателя-профессионала Михаила Руднева и сумели наладить производство ультрасовременных холодильных установок; инженер-электрик Борис Волничанский и его милая супруга Франциска, чей гостеприимный дом в Мельбурне открыт для гостей из России. А еще тогда, в восемьдесят девятом, допелось познакомиться в новозеландском Окленде с двумя седоусыми, сохранившими юношескую стать преподавателями колледжей Виктором и Павлом… Павел попросил его фамилии не называть, не назову и фамилии Виктора.

О судьбах этих соотечественников, много хлебнувших в годы войны, я рассказал в очерках «Из записок антипода», сегодня же не могу не вспомнить о них, потому что все они видели Олимпиаду 1956 года, а на той Олимпиаде — футбол, о котором, как оказалось, мы, дома, знали далеко не все.

Два чувства сталкивались и боролись друг с другом в их душах. Как русские они желали победы своим. Но как изгнанники из безжалостной страны, понимали: эти победы послужат возвышению социализма, которого боялись и который ненавидели. Могут ли быть объективными их оценки?

То, что услышал, надо было как следует проверить. То, что проверить не удалось, следовало безжалостно отбросить.

Что и сделал.

* * *

— Скажите, не приходилось ли вам читать книгу Ференца Пушкаша «Записки прыгающего майора»? — спросил Павел. — Очень любопытна, она переведена на разные языки.

— Только слышал о ней.

— Я мог бы и подарить ее вам, но этого не сделаю, потому что она относится к разряду антисоветской литературы. А у вас ведь наказывают даже за чтение Библии? — Павел вопросительно вскинул глаза.

Я вспомнил совет древнего мудреца: «Не всякую правду надо говорить, но не надо говорить неправду» и промолчал. Между тем…

Неделю назад схлопотал строгий выговор второй помощник капитана теплохода «Белоруссия» Константин Никольский. Его наказали за то, что он получил Священное писание прямо у трапа из рук миссионера. Сделал это Константин по моему неосторожному примеру, факт передачи был зафиксирован офицером безопасности, меня бы наказали тоже, ноя, хоть и числился членом экипажа, ушел в плавание с командировкой союза писателей и спецкора «Правды». А у Никольского на берегу оставалась семья и неработающая жена; строгий выговор означал долгое отлучение от зарубежных рейсов. Я чувствовал свою вину перед ним, мой долгий и скучный разговор с капитаном оказался бесполезным. Зато полтора месяца спустя помог отвести беду начальник управления кадров Л. В. Пилипенко, понимавший не хуже меня позор спущенного с самого верха указания: «Библия относится к разряду антисоветской литературы… ввоз ее в СССР карается законом».

Вот по таким законам жила огромная страна в самом конце восьмидесятых годов.

Мои глубоко верующие австралийские и новозеландские собеседники знали о гонениях на религию в СССР достаточно хорошо… Могли быть объективным их взгляд на олимпийских посланцев страны, где царили такие порядки?