Не замечала за собой способности к этакой мгновенной регенерации ранее! Что ж, еще одна тема для серьезного размышления в спокойное время в спокойном месте. Только почему-то никак мне не добраться до мирного уголка размышлений…

Подобрав меч, я тяжело поднялась на ноги. Вытертое оторванным для симметрии левым рукавом лезвие Неотразимой скользнуло в ножны.

Хорошо, что волкодлаки не издают леденящих кровь и будящих всю округу воплей. Лагерь продолжал мирно почивать, а охрана спокойно переговариваться.

Пора предупредить власти, не все же мне одной надрываться!

Пошатывающейся походкой я двинулась в сторону тепла и света. Мой тихий оклик сразу привлек внимание Головы. Мужчина с готовностью отправился со мной на место происшествия, видимо тайно надеясь, что парень отозвал его в сторонку, чтобы сообщить о том, что одумался и жаждет попасть в лапы к Палате.

Пришлось его разочаровать.

Он не проронил ни слова, споро собирая то, что осталось от чудовища, в изрядно порванный мешок. Потом так же методично замел следы преступления, засыпав сгустки черной крови комьями земли и вырванным дерном. Закончив уборочные мероприятия, он сделал приглашающий жест и отправился к полыхающему костру, куда были препровождены останки горе-оборотня. Не самое разумное решение, учитывая ту мерзкую вонь, которая распространилась при его бойком горении. Молодые парни, стоявшие в карауле, побледнели и спали с лица еще больше, когда их бравый командир зашелся в свистящем шепоте:

— Какой идиот догадался оставить это в пределах круга, не защитив со всеми предосторожностями?!! О раненых все подумали, амулетов кучу нацепили, чтоб, если вдруг что, не попусти Сохранитель! А об убитом товарище не покумекали! Теперь его душу не спасти. — Брызжущая слюна из рассерженного рта летела во все стороны. — Если бы не этот мальчишка, сейчас половина спящих была бы перерезана, пока вы спохватились бы. А то и того хуже, оказался бы нарушен обережный круг, и помоги нам тогда Единый! Хотя что помогать таким остолопам!

Подступившие к разъяренному Голове более опытные воины были мрачнее некуда. Один из них, высокий мужчина с пышными русыми усами и выгоревшей до белизны шевелюрой, подошел ко мне и хлопнул по плечу. От этакого дружеского хлопка я чуть не навернулась вперед кувырком.

— Спасибо, парень, спас наши дубленые шкуры! Хотелось бы узнать имя доблестного спасителя. — В голосе, несмотря на все старания ее скрыть, проскользнула насмешка.

Я была лаконична до неприличия:

— Рель. — В конце концов, имею право не рассказывать всю родословную: разбудили среди ночи, травят какой-то гадостью…

Как ни странно, меня поняли как нужно:

— Малец обещан Храму, Калтан.

Все понимающе закивали в ответ на реплику командира, как будто она все объясняла. Возможно, так и было.

Усталость решила, что довольно пожаловала мне времени опамятоваться и пора уже ей вступать в свои права. В глазах нехорошо потемнело, тело ощутимо покачивало, а необходимо еще как-то дотащиться до нашей повозки.

— Давайте завтра поговорим, а? — просительно протянула я. — Спать-то как охота! Жутко.

Фраза разрядила обстановку — все стало на свои места: бравые воины и отпрашивающийся баиньки юнец, у которого еще молоко на губах не обсохло, а вовсе не таинственный воин Храма. Можно идти восвояси.

Уже почти возле нашей телеги меня негромко окликнул все тот же Голова.

«Никак не расстанетесь». Любовь, наверное. С первого взгляда.

— Ма… Рель, если все-таки раздумаешь идти в Храм, отправляйся в Рин, спроси рента Алата, там меня все знают, да и не только там. В два счета найдем тебе работенку… — Он ненадолго замолчал. — Не торопись к церковникам, порядки там у них — не забалуешь. Просто подумай об этом.

Мужчина развернулся и пошел в обратную сторону, а я, оставив все глобальные размышления на потом, последним усилием сменила растерзанную рубашку с ампутированными рукавами на чистую, забралась под теплый плащ, чуть подвинув своих так и не проснувшихся подружек, и сдалась на милость заждавшимся сновидениям.

Нахальный острый стебель, непонятно как пробравшийся сквозь дерюжку, куртку, жилет и рубашку, колол кожу. И никакие старания не помогали избавиться от настырного раздражителя. Чертыхнувшись, я открыла глаза навстречу наступившему утру. Оно оказалось превосходным. Все как положено: нежно пригревающее солнышко, поющие птички, легкий теплый ветерок и красота позднего лета вокруг. Воспоминания о прошедшей ночи, не выдержав конкуренции с солнечным днем, трусливо скрылись в глубинах памяти.

Мийя на удивление спокойно сидела рядом, играя с куклой, сооруженной из каких-то тряпок. Я с ужасом опознала в них мою безнадежно испорченную рубашку с оторванными рукавами.

— Солнышко, — просипела я, — где ты это взяла?

— Мама дала, — охотно пояснила девочка.

После двух таких простых слов надежда скрыть от попутчиц ночное происшествие приказала долго жить.

Я перевернулась на живот и приподнялась на локтях, чтобы полюбоваться спиной сидящей на козлах женщины, оскорбленной в лучших чувствах.

— Тайя, — вкрадчиво начала я, — я могу все объяснить…

Она даже не повернула головы на мой негромкий оклик.

«Все понять — значит все простить. Или обидеться еще больше». Пусть обижается! Неужели я должна была ее разбудить со словами: «Ты знаешь, подруга, я тут волкодлака прибила, и теперь ты можешь спокойно спать»?! Не хочет разговаривать — принуждать не буду! У меня тоже гордость имеется…

Стараясь отвлечься от жалости к несправедливо обиженной себе, я решила уделить должное внимание окружающему пейзажу. Все вокруг было до боли знакомо — та же природа, но с каким-то неуловимым отличием, которое никак не давало мне покоя. Листва и трава как будто зеленее, оперение у птиц ярче, а небо голубее. Я, разумеется, не доктор биологических наук, но все-таки…

Что это — влияние магии на природу или наоборот?

«Да у нас здесь юннат завелся!» Этому юному натуралисту давно пора появиться, чтобы узнать хоть что-то об этом мире, а не давать отпуск голове, тратя впустую кучу времени.

Как мне не хватало наставника, проводника, которому я могла бы довериться и который помог бы мне узнать больше об этом удивительном мире!

«Вот только не нужно снова призывать мертвяков!» Ой…

За этими грандиозными размышлениями я не сразу заметила, что наш обоз остановился.

«Обед!» — первая мысль, пришедшая мне в голову.

Но есть почему-то не хотелось…

От тракта ответвлялась узкая, извилистая дорога, ныряющая в заросли дикой малины. Настало время попрощаться с попутчиками. Водящий отдал приказ, повозку вычленили из поезда и вывели под уздцы нашу лошадку на новый путь. Прощание было недолгим и скупым. Всего несколько минут — брешь в обозе ликвидировали, и он двинулся дальше. Рядом с нами остался лишь Голова стражи. Мужчина нерешительно мялся, скреб бороду и многозначительно хмыкал.

— Всего хорошего, рент Алат, — учтиво попрощалась я. — Счастливого пути.

Рент подавился очередным хмыканьем.

— Ну ты… Рель… это… не забудь, если вдруг что, спроси Алата, — напоследок напомнил он, прежде чем неохотно пустить коня по следу удаляющегося обоза.

Мы подождали, пока не исчезли последние клубы пыли за поворотом.

— Ты умеешь произвести впечатление на мужчин, — в первый раз за утро заговорила Тайя, понукая лошадь пойти неспешным шагом по стелющейся впереди дороге.

— Это да, это я могу. — Скромность никогда не относилась к почитаемым мной добродетелям.

Малинник не думал заканчиваться, обступая узкую дорогу, по которой едва могла проехать телега. Цепкие плети норовили ухватиться за одежду, а если повезет, то выдрать клок волос, за что и страдали, безжалостно отсеченные моим ножом. Повозку на колдобинах ощутимо потряхивало. Птичий гомон не смолкал ни на минуту. Тело под одеждой взопрело. Мийя, которую разморило после сытного обеда, свернувшись клубочком, посапывала у меня под боком.