— Так что там с магом стало? И с домом? — Я сгребла пацана за воротник, не давая двинуться следом за добычей.
— Чегось? — Он разочарованно оторвался от созерцания упущенной прибыли. — Маг? Преставился, что ж еще! А дом стоит… Прокляли или отпрокляли, кто ж доподлинно ведает! Народу вроде как полегло там шибко годиков так… — Воришка, старательно загибавший пальцы сначала одной руки, затем другой, тяжело вздохнул и прекратил подсчеты. — Давно когда-то, в общем. Снести было хотели, да не нашли. Раз чуть соседний дом с землей не сровняли. По ошибке. — Мальчишка заговорщицки хихикнул.
— Это как же домами можно ошибиться?
— Обходные пути знать надо! — Его широкая улыбка светилась превосходством. — О, пришли…
Пресловутый дом стоял в конце тупика, окруженный невысокой кованой оградой. Краска на прикрытых ставнях облупилась, но не слишком, черепица цела, палисадник зарос в меру, однако все вокруг пропиталось неуловимым ароматом заброшенности. Дома-соседи, казалось, старались отодвинуться от него подальше, чтобы (не дай бог!) не подхватить этот вирус нелюдимости. Мне он не показался зловещим, скорее вызывал какую-то непонятную жалость: дом походил на одичавшего домашнего пса, которого бросил хозяин и он ждет, что в один прекрасный день одумавшийся повелитель вернется и наполнит его жизнь смыслом.
Отводящее заклятие ореолом серебрилось вокруг здания. Препона отклоняла недоброжелательно настроенных индивидуумов, не давая приблизиться на расстояние, необходимое для порчи имущества. Хорошее такое заклятие у мага получилось, душевное. Иными словами, к каждому со своей меркой подходило, не брезговало индивидуальную работу с клиентом проводить: кого за пару кварталов учует да от верного курса отклонит, а кого и на расстояние вытянутой руки подпустит. Усиленное предсмертной волей, оно гарантированно продержится еще полста годков. А то и больше.
Мальчишка отворил тихо скрипнувшую калитку и поманил меня за собой, прежде чем нырнуть в заросли декоративного колючего кустарника. Пригнувшись, мы выбрались к многообещающе чернеющему окну, сыскавшемуся почти у самой земли. Аккурат на его месте ртутную оболочку заклятия разъедала брешь. Ее серебристые края слабо трепыхались, не в состоянии соединиться. Год за годом она будет разрастаться, пока от препоны не останутся жалкие лохмотья, не способные отвести глаза даже какому-нибудь страдающему близорукостью старичку.
— Лит, как ты его нашел?!
— Молча, — пропыхтел протискивающийся в брешь мальчишка.
Пролезть в узкое полуподвальное окошко в платье, с привязанным к бедру мечом оказалось непросто, но я справилась. Пыль взметнулась выше головы, заставив меня расчихаться. Первым делом я облегченно нащупала кошель на поясе и лишь затем огляделась.
Света из окна, находящегося высоко над головой, хватило, чтобы разглядеть деревянные бочки, пузатыми боками прильнувшие друг к другу.
Рядом тонко чихнули. Я, насколько позволяло освещение, присмотрелась к мальчику. Не такой уж он и неприметный. Лопоухий, вихрастый, большеротый. Нос курносо задирался вверх. Между передними зубами — щель, добавляющая улыбке хулиганства. Длинные, выгоревшие ресницы создавали иллюзию наивно-открытого взгляда.
«Сама незаметность». Обвел меня вокруг пальца, шельма!
— Слушай, тебе обязательно нужно на ежегодный отбор в Гильдию. — У него несомненный Дар Иллюзий. — Тебе никто этого не говорил?
— Больно надо! Учиться еще заставят, а мне и так хорошо, — отмахнулся Лит, выворачиваясь из моих цепких пальцев, и привычно вскарабкался по приставной деревянной лестнице наверх.
Потирая заработанные при падении ушибы и негромко поругиваясь, я полезла вслед за ним.
Крышка напольного люка упала с громким стуком, который заставил меня вздрогнуть и нервно оглянуться. Окружающая обстановка не производила впечатления, что здесь происходят странные и жуткие вещи. Щели между ставнями скупо цедили дневной свет. Никакого магического инвентаря, ассоциирующегося с алхимическими экспериментами. Обычная мебель расставлена по своим местам, разгрома не наблюдалось. В лакированном, темного дерева, шкафу на гнутых ножках неярко поблескивал хрусталь. На маленьком столике возле кресла, накрытого когда-то пушистым, а теперь истлевшим пледом, ждала своего читателя ненадолго оставленная книга. Возле камина аккуратной поленницей сложены березовые дрова. Магические часы на стене неторопливо отмеряли время. Я, удивленная таким благолепием, воззрилась на Лита.
— А не выносится ничего. — Он грустно шмыгнул носом. — Сколько раз пытался, а на выходе все одно — на место улетает. Да еще по башке напоследок ка-а-ак треснет! Пребольно!
Воришка скривился от всколыхнувшихся воспоминаний и почесал макушку.
Подозрительно все как-то… Центр города (столицы!) — место паломничества криминальных элементов, нечистых на руку магов и искателей легкой наживы. А дом, наполненный магией по самый чердак, стоит и не рушится. Заклинание и то цело! Его давно должны были на заплаты разодрать, а здание разграбить, да так, что и панелей обшивки не осталось бы.
— Почему не снесли? Давно бы уже новый построили… — Так, мысли вслух.
— Ага, дураков-то нет! В последний раз до моего рождения дело было. — Лит с видом отличника, знающего назубок трудный урок, поторопился влезть с комментариями. — Когда мертвяков сюда сгоняли, так они такие коленца начали выкидывать — еле запокоили! Аж святым отцам на орехи досталось…
Я легонько коснулась стены, сосредоточиваясь. И удивленно отпрянула. Дом был живым, дышащим, чувствующим. До последнего камня в кладке фундамента. Препятствующий преступным замыслам природы и человека.
— Заклятие на крови, — прошуршал в голове чей-то еле слышный голос. — Вся, родимая, ушла, без остатка.
Хранитель! Но почему мальчишка?..
— Кровь, — шепнули мне. — Родная кровь…
Все стало на свои места. И мальчик, и его способности, и брешь, и та легкость, с которой он проникает сюда. Родная кровь не водица.
Вместе со знанием пришло ощущение уюта — чувство возвращения домой после длительного отсутствия. Будто ноги нырнули в удобные домашние тапочки, а любимое кресло обняло тело. Я своя. В это жилище меня привел родственник.
Мне захотелось остаться здесь навсегда, спрятаться и никуда не бежать…
«Очнись, дуреха! Схватят при первом же патруле, если маги Его Императорского Величества не разыщут тебя еще раньше». Что это на меня нашло? Жалко, нельзя провериться у специалиста.
Тут подал голос Лит:
— Ну когда же будете меня расколдовывать?.. Вы обещали-и-и…
До чего ж настырный товарищ!
— Обещала, обещала. Хватит канючить, подойди лучше поближе.
Он радостно подскочил ко мне.
— Руки прочь от моего корсажа! Иначе, несмотря на твой юный возраст, я подумаю, что ты озабоченный маньяк, и изобрету что-нибудь похуже бородавчатой жабы, — пришлось мне призвать мальчишку к порядку.
Драгоценности, примеченные глазастым воришкой, когда я доставала браслет, не давали ему покоя, но после моего грозного предупреждения он вытянул руки по швам и больше не шелохнулся.
Любопытные серые глазенки доверчиво заглядывали мне в лицо. Загорелый, не тронутый юношескими прыщами лоб оказался идеальной поверхностью для начертания руны Беспамятства.
Главное достоинство Рунной магии — ее бесшумность, поэтому, несмотря на недостатки вроде филигранной точности и сложности исполнения, она пользовалась неослабевающей популярностью. Мальчишке, да и, что скрывать, мне, очень повезло, что ална Астела на наших скоротечных занятиях постаралась дать наиболее полное представление о магии рун. В противном случае всякое могло случиться. Например, загнуть этот хвостик не вверх, а вниз, и уже у Лита мозги как кисель — вместо легкого помрачения рассудка на несколько часов.
Чем четче проступала руна на его лбу, тем меньше проблеска мысли в серых глазах. Знак вспыхнул и погас, а воришка поступил в полное мое распоряжение. Теперь необходимо действовать быстро, но точно. Запас времени — полчаса. Потом он очнется и не вспомнит ничего из событий сегодняшнего утра. Для большей действенности заклинания и во избежание рецидива мне необходимо быть как можно дальше от него. Совесть не позволяла мне отпустить Лита просто так, даже если он этого и не вспомнит.
