Левая рука судорожно вцепилась в плечо Лэнар. Правая потянулась к солнечному сплетению, безошибочно находя точку сосредоточения. Силу не нужно где-то выискивать — я сама была ею. Сосудом, наполненным чистой, незамутненной магией. Концентрация энергии в одном месте, где она достигала критического предела, перейдя который я могла сотворить чудо, далась мне так же естественно, как дыхание. Собранная магия устремилась в правую руку, чтобы переродиться в руну Невидимости. Не задумываясь, я плела вязь, заключая нас в кокон, словно паук набрасывая петлями вытянутую в нити Силу. Голосом заклинание далось бы гораздо легче, но нас не должны были услышать. Не дыша, мы прошли мимо все еще борющейся с неподдающимся шнуром аалоны, которая даже не повернулась в нашу сторону. Почти сразу за нашими спинами послышались голоса алон, приветствующих Валенту, и посыпавшиеся советы вперемешку с предложениями помощи.

Странное состояние покинуло меня, когда мы достигли вожделенной кухни. Как-то сразу оказалось, что сердце бьется где-то в левой пятке, а ладони повлажнели и противно дрожат.

— Эй, а ты не говорила, что у вашего монастыря лицензия на заклятие Невидимости, да еще в Рунной магии. Потрясает. — Лэнар аж присвистнула. — Хотя, на мой взгляд, заклинание Разрыва, которое выбили в Гильдии сестры Тонара, в долгом паломничестве все же понадежнее будет.

— Ну-у… — промямлила я, — как ты догадалась?

— Я же не из норы волкодлака вылезла! Как-никак мой родной город Марон — столица нашей провинции.

Неопределенное пожатие плечами было ей ответом. Зачем человека переубеждать, если он свято уверен в своей правоте? Так и расстроиться недолго.

Угрюмо-темное помещение кухни заставили всевозможной мебелью. Шкафы вырастали до самого потолка, который находился почти в четырех метрах от пола. Для лоний-альпинисток заранее заготовили инвентарь в виде передвижных лестниц. Огромные печи даже в нерабочем состоянии выглядели устрашающе. Чудовищные ножи, воткнутые в разделочные доски, вызывали содрогание.

— Откуда бы начать поиски? — Я тоскливо взирала на бесчисленные ряды шкафчиков. — Тут нескончаемое количество всяких полок и ящиков, а я даже не знаю, как это чудо-средство выглядит…

Лэнар сложило пополам от смеха. Она медленно сползала по шкафу, не в состоянии устоять на ногах. После стольких усилий испортить все громким смехом!

— Да тихо ты! — рассерженно шикнула я. — Весь Орден перебудишь.

— Поспорила с Ранель, а сама даже не знаешь, как это выглядит, — едва успокоившись, проговорила она.

— Ну не знаю, что теперь. В книжке прочитала. Между прочим, труд святого отца Лода, — обиделась я.

Лэнар прошла к третьему шкафу и из правого верхнего ящика с видом фокусника достала искомый продукт. Взглянув на мои выпученные глаза и отвисшую челюсть, обронила:

— Три года лонией. Перечищенных котлов не сосчитать.

«Тяжелый случай, и не лечится. Диагноз: голову нужно ампутировать, чтобы больной не мучился». Ладно, на правду не обижаются.

Набрав полные подолы крепких, душистых яблок, хранившихся в плетеных корзинах, мы стали пробираться назад. Обратный путь был на изумление чист. Хотя ничего удивительного. Все добропорядочные лонии и алоны уже спали: завтра предстоял трудный рабочий день. Только девчонки, взбаламученные мной, не смыкали глаз. Нас встретили одобрительными возгласами. Яблоки пришлись кстати. Все ели да нахваливали и как-то совсем подзабыли о цели нашего с Лэнар похода на кухню. Одна Ранель сидела обиженной неясытью в углу, и я поняла, что данный конфликт нужно душить в зародыше. Поэтому подошла к ней и протянула припрятанное для себя, а потому самое красивое и большое яблоко, радующее глаз ярко-красным боком.

— На! — Вежливость никогда не бывает лишней. — От сердца отрываю.

Ранель искоса взглянула на соблазнительный фрукт, но устояла.

— Прости дуру, — покаялась я. — Средство так себе, и с сальгрийским кольчужным маслом оно и рядом не валялось. Но есть оправдание — в заблуждение меня ввел достойный муж Лод. Мир?

Смачный яблочный хруст разом смолк. Тишина была как на старом заброшенном кладбище в полночь на похоронах у глухонемых.

Немного помедлив, огненноволосая алония с усмешкой взяла предложенное яблоко.

— Конечно, дура, — невозмутимо согласилась сальгрийка. — Всяких мужиков заумные бредни слушаешь. Но смелая, поэтому небезнадежная. — Она задумчиво надкусила фрукт, немного помолчала, пережевывая отхваченный кусок, а потом продолжила: — Ну да ладно, поумнеешь еще. — Взгляд насмешливых глаз потеплел. — Уговорила, мир…

В комнату вернулись звуки, сообщавшие, что от принесенных трофеев скоро останутся жалкие огрызки. А у меня с этого памятного момента появилась в таком странном и непонятном мире еще одна очень вспыльчивая, но и очень отходчивая подруга.

Боевыми тренировками воспитание алоний не ограничивалось. Послушницы, определившиеся после полугода обучения с профилирующей магией, занимались на факультативах со своими наставницами. Но были и общие занятия, которые стала посещать и я начиная со второй недели.

Каждые три дня после утренней пробежки нас на целый день под свою опеку брала аалона Хилон. Худая как жердь женщина-воин обладала изящными кистями пианистки. Всегда безупречно чистая тора (головной убор, скрывающий волосы) делала ее похожей на монахиню-кармелитку, мантия неизменно выглажена самым тщательным образом. Пятна на ней аалона воспринимала как личное оскорбление. И что бы мы ни делали, какие неудачные опыты ни проводили, ее наряд оставался все в том же первоначально идеальном состоянии. Сей факт всегда ставил меня в тупик, так как аалона Хилон преподавала азы боевой магии. Что говорить — магия чистой воды.

Для подтверждения звания Мастера требовалась сдача экзаменов по всем подгруппам профилирующего вида. Это в лучшем случае. В худшем Мастера Гильдии прогоняли бедолагу по всем околичным и хотя бы мало-мальски связанным группам. В случае с алонами Конхола все именно так и происходило. Гильдия всегда недолюбливала выскочек, а если это были еще и женщины!.. Их изводили по мере сил и возможностей, искренне убежденные, что все делается на благо Империи. И нельзя отказаться: для выдачи Имперской лицензии на обучение, без которой Орден становился обычным женским монастырем, требовались минимум три преподавателя в ранге Мастера или Маршала Храма, а лучше и то и другое разом. В свое время этот закон в Совете протащили именно для того, чтобы подрезать крылья Конхолу, сделать его еще более зависимым и контролируемым.

Огненная стихия — коронный номер наставницы в боевой магии. По слухам, передававшимся среди послушниц страшным шепотом, Хилон, тогда еще алона, на просьбу продемонстрировать избирательность пламени просто убила (образно выражаясь) экзаменаторов пожаром, после которого от одного из корпусов Академии остались только перекрытия. Мебель и драгоценные персоны Верховных Мастеров, находившихся в предынфарктном состоянии, остались в неприкосновенности, поэтому покушение на цвет Гильдии инкриминировать ей не удалось. Пытались подвести Хилон под статью «Порча казенного имущества», но и тут не повезло — здание построили на «благотворительную» помощь. И Гильдия в великой скорби все списала на стихийные форсмажорные обстоятельства.

Другая аалона, Тано, маленькая смешливая толстушка, едва переступившая сорокалетний рубеж, обучала послушниц таинству Исцеления. В отличие от одеяния аалоны Хилон, ее платье постоянно было перепачкано в каких-то снадобьях, так что даже первоначальный цвет угадывался с трудом. От нее постоянно исходил запах цветущей сирени. Не тот удушающий дух химического заменителя, к которому я привыкла, а едва уловимый, умопомрачительно тонкий аромат цветов, только начинающих распускаться. Меня всегда изумляло, как в ее исполнении зелье из мышиных хвостов, медвежьей желчи и волчьей ягоды нежно благоухало свежескошенной травой. С ней мы занимались два раза в неделю по три часа.

Гороподобная аалона Ренита вдалбливала в наши сопротивляющиеся такому надругательству головы предмет «Магические существа». На широких просторах Империи год от года прибавлялось самой разнообразной нечисти. Вся магическая фауна по отношению к роду человеческому подразделялась на две большие группы. Нечисть, которая «горячо любила» человечество (обычно в качестве сытного завтрака, обеда и ужина, можно позднего), и нечисть, которой на нас совершенно наплевать, если ее не трогать. К первой группе относились вампиры, оборотни на любой вкус, мертвяки (они же зомби), горгоны, высасывающие тени, а также куча других малоприятных тварей — любителей полакомиться разнообразными частями человеческого тела в зависимости от предпочтений. Во вторую входили драконы, элементали стихий, различные земноводные (русалки, водяные, омутники), пегасы, гиппогрифы — всего и не перечислишь. При желании их можно изловить или сговориться о деле, но результат оказывался непредсказуемым. Встречи и с теми и с другими лучше бы избежать, но нам, как истинным алониям, это вряд ли удастся.