– Не надо, – испугалась я, забыв, что недавно всерьез подумывала, не записаться ли в хоккейную команду. – Не хочу я ни на какой каток!

– А при чем тут ты? – делано удивилась она. – Может, я про нас с папой говорю.

Я изумленно уставилась на нее, не веря своим ушам.

– Вы пойдете на каток? – только и смогла выговорить я.

– А что такого? – обиделась она. – Мы, когда только познакомились, очень даже прилично катались! Или ты считаешь нас слишком старенькими?

– Ничего я не считаю, – смущенно пробормотала я. – Идите на свой каток, а меня оставьте в покое.

– Посмотрим, – махнула рукой мама, выходя из комнаты.

Я попыталась вернуться к английской промышленности начала прошлого века, но поняла, что прочитанное проскальзывает мимо моего сознания, и с досадой захлопнула учебник. Ноги сами несли меня к окну.

Хоть и спорила я с мамой, а на каток мне в глубине души очень хотелось. Я с завистью смотрела, как лихо рассекают по льду совсем маленькие детишки, и не верила, что смогу научиться так же. Впрочем, танцевать я тоже когда-то не умела…

«И сейчас не умеешь!» – ехидно заметил внутренний голос, но я отмахнулась от него и заставила себя вернуться к учебнику. Со всеми этими занятиями я школу на последнее место отодвинула, сегодня на химии чудом не опозорилась. Если бы химичка выяснила, что я в суспензиях и эмульсиях ни ухом ни рылом, светил бы мне трояк! А трояк по химии, в которой я и так не сильна, был бы особенно не в кассу.

«Так что, дорогая, танцы, песни и коньки – это, конечно, хорошо, но уроков тоже никто не отменял!» – бодро сказала я себе и, выкинув из головы каток, снова открыла учебник.

– Идешь сегодня на хор? – едва ответив на мой «привет», деловито спросила Ленка на следующее утро.

– Сегодня? – вечером я допоздна просидела с историей и сейчас соображала туговато.

– Ну да, вчера же сказали – сегодня первое занятие.

– А я и не запомнила…

– Конечно, – вдруг ехидно заметила она. – Куда тебе, ты же была всецело поглощена рассматриванием таинственного незнакомца!

– Какого еще незнакомца? – в первый момент не сообразила я. – А, ты про парня этого? Да я тут же про него забыла, даже не сразу поняла, о ком ты говоришь! – стала слишком горячо оправдываться я.

– А я думала – все, Ира влюбилась!

– Тише ты!

Я в панике оглянулась, проверяя, не слушает ли нас кто-нибудь из одноклассников, а потом тихо заверила ее:

– Ни в кого я не влюбилась!

Ленка иронично посмотрела на меня, но спросила только:

– Так идешь сегодня на хор?

– Иду, конечно, – обреченно вздохнула я. – Куда ж я денусь?

После уроков мы вновь собрались в актовом зале во вчерашнем составе. Преподавательница, представившаяся Евгенией Петровной, сказала:

– Для начала я разделю вас на голоса. Как вам, наверное, уже известно из уроков музыки или занятий в музыкальной школе, в хоре несколько голосов, различающихся по высоте. В нашем случае, думаю, уместно деление на три голоса: первое сопрано – высокие голоса, второе сопрано – средние по высоте и низкие – альты.

Быстренько раскидав девчонок по первым и вторым голосам, она остановила взгляд на нас с Ленкой:

– А вы, девочки, будете петь третьим голосом. И юноша к вам присоединится. Кстати, как вас зовут, молодой человек?

– Иван, – солидно представился парень.

– Наши имена ее не интересуют, – тихо поделилась я с Ленкой.

– Конечно, – философски отозвалась она. – Запомни тут столько девчонок одновременно! А «юноша», – передразнила она, – один, с ним гораздо проще.

– Почему нас в третий голос определили? – поинтересовалась я у нее.

Она пожала плечами, и я догадалась самостоятельно: у Ленки на самом деле альт, красивый низкий голос – я слышала, как она поет под гитару, получалось у нее очень круто. С юношей Иваном тоже понятно – куда ж его еще девать, если ни тенора, ни баритона, ни баса в нашем хоре нет и не предвидится. А вот меня к ним засунули по банальной причине – чтобы я не портила звучание остальных, более высоких голосов! Среди низких затеряться проще… Так, стоп. С подобными мыслями лучше даже и не начинать заниматься. Раз решила и пришла, чего теперь ныть. Вдруг со временем что-нибудь получится.

– Распевка! – объявила хоровичка. – Строимся по голосам!

И началось – знакомые и надоевшие еще по музыкалке «а-а-а», «ми-ми-ми», «ля-ля-ля» и тому подобное. Правда, вскоре распевка закончилась, и мы начали разучивать первую песню.

– Русская народная песня «В темном лесе», – выбрала Евгения Петровна и незамедлительно исполнила нам эту композицию.

Сюжет песни поражал воображение: некая девушка посеяла «лен-конопель» почему-то «в темном лесе», он вырос, и повадился его клевать воробей, которому девица ощипала перья, чтобы он этого не делал.

По мере прослушивания мы начали хихикать, а под конец юноша Иван спросил:

– Может, не стоит нам это произведение исполнять? Наверняка же концерты будут, мероприятия всякие, а тут мы со своей коноплей!

– Как вам не стыдно? – возмутилась Евгения. – Это русская народная песня, текст сохранялся на протяжении веков!

– Мое дело – предупредить, – вздохнул Иван.

И мы начали разучивать «лен-конопель». Слова оказались легкими – одни повторы, – поэтому мы их быстро запомнили. Евгения показывала партии по голосам, до нас очередь обещала дойти не скоро, и можно было пока расслабиться, благо мы стояли в последнем ряду.

– Давайте знакомиться, – шепотом предложил юноша Иван.

Поскольку его имя было нам известно, мы с Ленкой представились.

– Вы из какого класса? – продолжал расспросы он.

Ленка молчала, и мне пришлось ответить за нас обеих:

– 10-й «Б».

– Правда? – удивился он. – А я из 10-го «А», но вас раньше не видел.

Ленка по-прежнему молчала, и я опять ответила сама:

– Мы тебя тоже. Ты новенький?

– Да нет, просто я раньше в «В»-классе учился, а после девятого классы переформировали, и я в «А» попал.

Я кивнула – представители «В», «Г» или, боже упаси, «Д»-классов в параллели совершенно не котировались, поэтому до десятого мы их и не замечали. Однако странно – он стремительно поумнел после перехода в элитный «А» или оказался в «В» по недоразумению? В хор мог пойти или законченный ботаник, или очень уверенный в себе парень, которому плевать на то, что о нем подумают. Под первое определение наш новый знакомый явно не подходил, а вот второе… Второй вариант был ближе к истине, но кто знает, что там скрывается за сногсшибательной внешностью – может, глубоко закомплексованная личность, борющаяся таким образом с неуверенностью в себе?..

– Третий голос, хватит шушукаться! – повысила голос Евгения Петровна. – Слушайте свою партию!

Дома мама меня обрадовала:

– Мы сегодня с папой в «Ашан» заезжали, а там была распродажа коньков! Я тебе купила! Всего двести рублей, представляешь!

– Представляю, – кивнула я, почему-то не ощущая никакой радости.

Только коньков мне не хватает для полного счастья! Я неожиданно почувствовала такую усталость, что мне захотелось закрыться в своей комнате и упасть лицом в подушку. Вдруг я окажусь бездарной во всем и мои старания найти себя напрасны? Ведь искать можно очень долго и бесконечно пробовать – то лепку, то рисование, то художественную гимнастику, то мыловарение или валяние из шерсти…

Как, интересно, мама себе представляет мой выезд на коньках, которых я раньше даже вблизи не видела?

– Померяй, – словно прочитав мои мысли, предложила она, вытряхивая из пакета ослепительно-белые коньки.

– Какие красивые! – восхищенно уставилась я и тут же расстроилась: – А если мне не подойдут?

– Померяй, – повторила мама. – Их же с теплым носком надо носить.

Я осторожно всунула ногу в шаткий ботинок и осторожно выпрямилась:

– Вроде ничего…