– Что-то странно как-то все это выглядит, – заговорил вдруг Павлик. – Он же вроде не сильно долбанулся, почему же сразу насмерть?

Обе женщины посмотрели на него с ужасом.

– Павлик! – сказала я с упреком. – Не надо сейчас об этом!

– Нет-нет! – вдруг запротестовала шеф-повар. – Мне кажется, он прав, и произошедшее действительно выглядит очень странным. Я сама вожу машину и разбираюсь немного в этом. Столкновение и правда было слишком слабым, чтобы человек мог так пострадать!

– Полагаю, всем этим займется милиция, – сказала я. – Не наше с вами дело над этим голову ломать. Нам следует подумать о сегодняшнем вечере.

Тут Надежда Андреева недоумевающе посмотрела на меня, потом вдруг всплеснула руками, вспомнив про вечерний эфир.

– О господи, я ж совсем забыла, для чего вы пришли! – воскликнула она.

Я вся напряглась, подумав, что вот сейчас и последуют отговорки. Нет, мол, в таком состоянии я сейчас не могу, давайте перенесем на следующий раз, и все в таком роде. А я должна буду объяснять, что на следующий раз запланирована другая героиня программы.

– Ирина, – спросила Надежда Андреева, – а во сколько я должна появиться в телестудии?

– В пять вечера, – отвечала я.

– Ну вот и отлично, – улыбнулась хозяйка ресторана. – Я вполне успеваю и домой зайти, и переодеться, и даже отдохнуть немного.

– Хочешь, я отвезу тебя? – спросила шеф-повар хозяйку «Олененка».

– Да? А здесь кто останется? – Андреева улыбнулась. – Надеюсь, ты не посоветуешь мне закрыться на сегодня? Что бы вокруг ни происходило, наш ресторан должен работать!

– Надежда Алексеевна! – сказала я как можно настойчивее. – Правильно ли я вас поняла? Можем ли мы рассчитывать на вас в нашей сегодняшней программе? Поверьте, это для меня не пустой вопрос!

– Да-да, конечно! – кивнула хозяйка ресторана. – Тут умирать будешь, а на телевидение пойдешь. Вы не представляете, насколько участие в вашей программе для нас важно.

Я с облегчением вздохнула. При таком твердом обещании за программу можно быть спокойной. Поэтому мы с Павликом не стали терять времени и поспешили к выходу, к нашей машине. Костя Шилов уже ждал нас. Зная, что нам придется ехать, он не стал записываться в свидетели для ГИБДД. Не без внутреннего содрогания смотрела я в сторону двух столкнувшихся на перекрестке машин. Тело санитарного врача лежало на асфальте, чем-то накрытое, машина из морга, которая должна была увезти его, еще не прибыла на место.

Так получилось, что программа «Женское счастье» в тот вечер немного смахивала на курсы для домохозяек в кулинарном техникуме. Наверное, тема приготовления разного рода деликатесов для нас, женщин, чрезвычайно важна и животрепещуща. Наверное, готовить для каждой женщины не только повседневная, в той или иной степени приятная обязанность, но еще и точка приложения своих творческих сил, фантазии и вдохновения. Участниц телепередачи ничуть не интересовали проблемы ресторанного бизнеса, печальные рассказы о необходимости сводить концы с концами, готовить великолепные блюда из продуктов не всегда первоклассных, обороняться от поборов разного рода проверяющих организаций.

Собравшиеся в телестудии дамы вежливо, но равнодушно выслушали довольно робкие и сбивчивые рассказы Надежды Андреевой на эту тему, и первый же вопрос, который прозвучал в тот вечер, начинался словами: «Скажите, а как вы готовите…» Моя программа, таким образом, превратилась в обмен рецептами блюд.

Я думаю, Кошелев, наш шеф, пришел бы в ужас от такой телепередачи, но он, по счастью, ее не видел. В ту пятницу вечером он укатил на все выходные куда-то за город, на берег Волги, потому что, как он выразился, жара его уже достала, и хотелось бы от нее отдохнуть, а заодно и от телевидения, от бесконечных проблем, которые ему как заведенному приходится решать. Итак, Кошелева в студии в тот вечер не было. И как нам с этим повезло, я начала догадываться, когда уже по окончании программы осталась наедине с Надеждой Андреевой в студии, казавшейся полутемной, после того как выключили слепящий телевизионный свет.

Сердце мое противно екнуло, когда в толпе расходившихся после эфира женщин я разглядела синий милицейский мундир, как выяснилось, принадлежащий не кому-нибудь, а нашему старому знакомому майору Белоглазову. Рядом с майором стоял Валерий Гурьев, наш криминальный репортер, и тут у меня еще тоскливее засосало под ложечкой, ибо я знала, что визит этих людей вместе ничего хорошего нам не обещает. Когда студия наконец окончательно опустела, двое мужчин неспешным шагом направились к нам.

– Извини, Ирина, – проговорил Валера, едва приблизившись ко мне. Вид у него был напряженный и очень серьезный, так что у меня не оставалось сомнений: опять что-то случилось в нашей будто притягивающей несчастья программе. – Хотел я тебя предупредить, чтобы ты не пускала Андрееву в эфир, а вместо этого показала бы что-нибудь старое, да не успел. Но я опоздал, и, когда позвонил, мне сказали, что передача уже началась.

Я смотрела на него, приоткрыв от изумления рот. Отменить эфир, показать что-нибудь старое, в то время как восемьдесят пять человек, заплативших хорошие деньги за право попасть на студию, ждут исполнения своей заветной мечты хоть раз оказаться на теле-экране… Или Валера Гурьев перегрелся на солнце?

– Где мы можем побеседовать с гражданкой Андреевой Надеждой Алексеевной? – тон майора Белоглазова был, как всегда, образцово сухим и официальным.

– Да где угодно! – Я пожала плечами, кивнув на студийный столик и стулья.

Недолго думая, майор уселся на один из них, вытащил из кожаной папки лист бумаги, ручку и кивком головы предложил сесть напротив себя ничего не понимающей хозяйке ресторана «Олененок». Та послушно опустилась на жесткий студийный стул. Мы все, включая оставившего камеры Павлика и подошедшего откуда-то Костю Шилова, застыли вокруг в напряженных позах, ожидая, что теперь будет.

– Гражданка Андреева Надежда Алексеевна, так? – начал майор.

Спрошенная подтвердила.

– Проживаете: улица Брянская, дом 65, квартира 24, верно?

Снова едва слышное, но твердое «да».

– Вы являетесь владелицей ресторана «Олененок»?

– Да, конечно.

Майор, удовлетворенно кивнув, стал записывать эти сведения на лист бумаги.

– Знакомы ли вы с Дмитрием Сергеевичем Верейским, санитарным врачом городской санэпидстанции?

При упоминании этого имени я вздрогнула, и Надежда Андреева тоже немного побледнела.

– Разумеется!..

– Когда последний раз вы виделись с ним? – Майор смотрел на Надежду Алексеевну пристально, не отрываясь.

– Сегодня днем он инспектировал мой ресторан.

– В котором часу он от вас уехал?

– Не помню, – Надежда Андреева нервно вздохнула. – Часа в два или три.

Майор сделал небольшую паузу, прежде чем задать следующий вопрос:

– Во время его нахождения в вашем ресторане употреблял ли он какое-нибудь из имеющихся там блюд?

– Разумеется! – Казалось, хозяйка ресторана удивлена тупости вопроса. – Мы его накормили обедом, все, как положено. Надеюсь, вы не собираетесь квалифицировать этот обед как дачу взятки?

Милиционер некоторое время смотрел на Андрееву пристально и серьезно, словно не слыша иронии в ее словах.

– Были ли в числе съеденных Верейским блюд, – тут он вытащил из кожаной папки еще один лист, стал читать по нему, – рыбный суп с овощами, спагетти с рыбой и орехами, рисовые крокеты с ветчиной, жаркое со спаржей и сыром-брынзой, лечо с грибами, крем-брюле с арманьяком, сбитые сливки с ананасами?..

Майор остановился, вопросительно уставившись на хозяйку ресторана.

– Конечно! – невозмутимо отвечала она. – Все это он ел.

Майор Белоглазов снова как-то странно, пристально посмотрел на нее, потом удовлетворенно кивнул и, не говоря ни слова, принялся писать что-то все на том же листе бумаги.

Мы все в это время стояли в напряженных позах вокруг него в нетерпеливом ожидании объяснений, что бы все это значило. Я не раз поднимала вопросительный взор на Валеру Гурьева, который, по-видимому, был в курсе происходящего. Но он только показывал глазами на склонившегося над листом бумаги майора, давая понять, что тот сам все объяснит. Я злилась на Валерину бессердечность, но поделать ничего не могла.