Знаменитый ювелир радостно приветствовал давнего клиента, внимательно осмотрел камень и довольно улыбнулся.

       -- Как я счастлив, ваша милость, что вы сохранили перстень. Я горжусь этим сапфиром! Великолепная синева, как раз под стать вашим глазам, не правда ли?

       Потрясенный Александр смог только невнятно пробормотать:

       -- Кто?.. Я?... Сохранил?...

       -- Ну, конечно, вы, -- с непринужденностью продолжил ювелир. -- Пять лет -- срок немалый, и мне было бы жаль, если б вы заложили или же продали перстень. Надеюсь, камень хорошо держится и его не надо закрепить? -- с некоторым беспокойством поинтересовался Моисей. -- Или может быть почистить?

       Шевалье тряхнул головой:

       -- Моисей, да ты спятил? Я получил этот перстень только вчера, кто его у тебя купил?

       Глаза старика округлились от изумления:

       -- Как кто, ваша милость, конечно вы! Без малого пять лет назад. Вы тогда как раз собирались в армию и принесли мне в оценку свои драгоценности. Вы помните?

       -- Конечно, но я...

       -- Вот видите, -- самым убедительным тоном произнес старик. -- Как бежит время... Не хотите ли посмотреть что-нибудь еще?

       Александр тупо глядел на Моисея, чувствуя, что начинает сомневаться в самом себе. Если бы старый ювелир сказал, что перстень купили, может быть, даже украли, и потребовал вернуть его назад, это было бы естественным и логичным. Но твердить, будто перстень купили пять лет назад и покупателем был Александр, по мнению шевалье было полным абсурдом. Капитан попытался что-то возразить, однако старый еврей мягко, но неумолимо сунул перстень в руки Александру, а затем, уверяя, будто у него сотни и даже тысячи самых неотложных дел, выставил молодого человека за дверь.

       Капитан пару мгновений постоял у дверей лавки, а затем пошел прочь. Делать было нечего, и раз прошлое упорно не желало умирать, оставалось одно -- идти к Жерому.

       Вопреки опасениям капитана, сын и подручный палача не стал бросаться ему на шею. Почтительно поклонившись офицеру и выслушав его пожелание найти некую таинственную даму, Жером ненадолго задумался, а затем сказал:

       -- Я-то ничем здесь помочь не смогу, сударь, я больше про убийства слышу, кто кого прирезал, да кто кого утопил, а вот Смиральда в таких делах способна на многое. Идите к Смиральде, ваша милость, она кого угодно из-под земли найдет.

       -- И где мне ее искать? -- с неловкостью спросил капитан.

       -- В вашем бывшем доме, сударь, -- невозмутимо ответил сын палача. -- Она давно там живет, года четыре.

       Александр невольно покраснел, чувствуя, что возвращается в свое пажеское детство. Давно ли он мотался с правого берега Сены на левый: Лувр, Шатле, остров Сите, Латинский квартал... И вот теперь опять! Площадь Мобер и улица Нуайе были знакомы шевалье до отвращения, а свой бывший дом он предпочел бы и вовсе не видеть, но кто ж его спросит, чего он хочет, а чего нет?

       На стук молотка дверь открылась почти сразу, в прихожей царил обычный полумрак и потому Александр не разглядел женщину, которая стремительно бросилась ему на шею.

       -- Ты все же нашел меня! -- восторженно воскликнула она, обнимая и осыпая поцелуями.

       Александра бросило сначала в холод, а затем в жар. Он узнал полузабытый голос и не успевшие забыться объятия. Сердце застучало в самом горле, капитан почувствовал, как вспыхивают щеки, уши и даже лоб: не стыдно получать подарки от невесты, с грехом пополам можно принять скромный дар и от герцогини де Невер, но быть облагодетельствованным бывшей шлюхой!..

       Молодой человек попытался высвободиться из объятий Смиральды, протянул ей погашенную закладную на Саше, принялся объяснять, что все отдаст -- Смиральда не слушала.

       -- Ты все же нашел меня, -- беспрестанно повторяла она, то ли смеясь, то ли плача.

       Где-то на лестнице раздались тяжелые шаги, и женщина опомнилась.

       -- Уходи, уходи скорее, -- торопливо проговорила она, -- это мой муж...

       Александр даже опомниться не успел, как Смиральда вытолкала его на улицу и захлопнула дверь. Погашенная закладная по-прежнему находилась у него в руке, перстень -- на пальце.

       -- Что, еще один кузен? -- молодой человек услышал из-за двери ленивый мужской голос и неожиданно осатанел. Смиральда могла выкупить его закладную у ростовщика, могла купить хозяина гостиницы и Моисея, но ей не удастся купить его! Офицер и дворянин не продается!

       Александр решительно шагал по улице Нуайе, вновь размышляя, где раздобыть деньги. Слава Богу, в Париже был не один ростовщик, так что он заложит это чертово Саше вместе с имением и перстнем и сегодня же вернет Смиральде хотя бы часть долга.

       Однако планам Александра не суждено было сбыться. С сожалением взглянув на закладную и с еще большим сожалением полюбовавшись на сапфир, ростовщик со вздохом сообщил, что во всем Париже не найдется смельчака, который решился бы принять от него подобный залог.

       -- Почему? -- в растерянности проговорил шевалье, в очередной раз ощущая, что мир перевернулся.

       -- Потому что на тот свет деньги не унесешь, -- наставительно сообщил ростовщик и вновь печально вздохнул -- упускать куш было обидно, но расстаться с жизнью было еще обидней.

       Капитан стоял перед ростовщиком, не зная, что думать и говорить. Открытие, что Смиральда смогла прибрать к рукам всех ростовщиков Парижа, сбивало с ног, и молодой человек с потрясением спрашивал себя, кем же стала его бывшая подружка и что с этим делать.

       В отличие от капитана ростовщика не мучил первый вопрос, он слишком хорошо знал на него ответ, зато второй волновал много больше, чем Александра, именно потому, что ростовщик знал, на что способна госпожа Анжелика Жамар. Молодой человек стоял перед ним, явно не собираясь никуда уходить, и сердце ростовщика сжималось от всё большего беспокойства.

       -- Однако, сударь, если вам нужны деньги, вы могли бы заложить свою шляпу, -- несмело предложил он.

       Александр с опаской взглянул на ростовщика, подозревая, что тот сошел с ума. Беспокойство ростовщика превратилось в страх.

       -- Да-да, сударь, вы совершенно правы. Шляпа -- слишком дорогой залог, достаточно и пера. Вот, тысяча ливров из расчета двух процентов годовых... на десять лет... Только для вас, сударь, только для вас!..

       -- Но так же нельзя! -- потрясенно выдохнул шевалье, окончательно убеждаясь, что кто-то из них двоих сошел с ума.

       -- Но я же не могу оставить вас без денег! -- в совершеннейшей панике выкрикнул ростовщик. -- Берите, сударь, берите и идите! У меня дела! Я занят!!. Меня ждут!!!

       Когда капитан увидел, как перед его носом захлопнулась третья дверь, он понял, что Париж -- не его город. При нем был кошель с тысячью ливрами, на шляпе по прежнему красовались все перья, и Александр сообразил, что только что получил взятку. Понять бы еще только за что...

       Молодой офицер вернулся в гостиницу, проглотил завтрак по обильности и времени более напоминавший обед и понял, что должен как можно скорее бежать из Парижа, пока с ним не случилось что-нибудь еще столь же бредовое. Правда, можно было оставить у дверей Смиральды навьюченную дарами Флоретту, но шевалье Александра останавливал страх, что, вернувшись к дверям бывшей подруги, он вляпается еще в какое-нибудь благодеяние, которое окончательно его задушит и отнимет самого себя. Молодой человек дал себе слово при первой же возможности вернуть все Смиральде, но заемное письмо на армию и нежданное сиротство Соланж не давали ему выбора.

       Через полчаса Александр де Бретей спешно покинул Париж. Его поездку можно было счесть успешной. Поручение было выполнено. За пазухой хранился патент капитана и погашенная закладная на Саше, кошелек радовал глаз тугими округлостями, за которыми скрывались тяжелые и блестящие золотые монеты. Шевалье был во всем новом, у него вообще ничего не оставалось своего, разве что шпага, да Стервец. А еще на пальце капитана красовался перстень с сапфиром, стоящий дороже всего остального имущества шевалье вместе взятого.