Мы вышли на дорогу. Сквозь облака пробивался свет луны, дул прохладный ветер. Мне показалось, что я слышу какие-то шаги. Но Серый спокойно бежал рядом с хозяином – уж он-то слышит лучше меня. Неожиданно из кювета поднялся человек и преградил нам дорогу.

– Стоять! – крикнул он. – Развернулись и пошли обратно!

Шерсть на загривке волка встала дыбом, он свирепо зарычал. Миша шагнул к человеку. Тот отступил и крикнул в темноту:

– Андрей, они сопротивляются!

Сзади нас бухнул выстрел. От неожиданности мы чуть не подскочили.

– Лежать всем, руки за голову! – заорал незнакомец, вышедший со стороны поселка. – К тебе это что, не относится? – сказал он напряженному Михаилу. – Собаку сейчас твою пристрелю, если не угомонишься!

Он подошел поближе, и я увидела, что это охранник Цыплакова. В его руках было ружье, направленное на нас. Мы выполнили приказание, после чего нас всех по очереди связали. Подняв всех на ноги, мужчины стали толкать нас по направлению к дому бизнесмена. Серый бежал рядом с Михаилом, охранник шел сбоку, держа его на мушке.

– Так ведь это волк, Андрей, – сказал его товарищ, – понятно, почему собаки так надрывались! Ишь, завел себе животину!

– Думали, мимо нас проскочат! – усмехнулся Андрей. – Хорошо, что я в окно увидел, как вы через забор перелезали! Сейчас вам хозяин устроит допрос с пристрастием!

Цыплаков встретил нас на пороге дома. Он был в халате, выглядел злым и невыспавшимся.

– Ах, это вы! – сказал он при виде нас. – Рады вас видеть, проходите!

Мы прошли в холл. Цыплаков сел на диван, мы остались стоять посередине комнаты.

– Рассказывайте, какими судьбами к нам? – голос не предвещал ничего хорошего. – Думаете, здесь дураки сидят? Наврали мне с три короба про Тайвань и хотели, чтобы я поверил, да? Если врете, так уж знайте, про что! Тайвань – это остров. Никто туда за шмотками не ездит, дороже будет. Там технику покупают. Я сразу вас раскусил, просто хотел узнать, что вы вынюхиваете!

– Ничего мы не вынюхиваем! – сказал Павлик. – Все правда про Тайвань и шмотки. Я сам с Ириной ездил.

– Да нет дороги от Харбина до Астаны, понимаешь, идиот! – заорал Цыплаков. – Пора бы знать в твоем возрасте!

Павлик заметно обиделся, но отвечать не стал, боялся осложнить ситуацию.

– А что вы здесь делали? – вкрадчиво спросил хозяин. – Что найти хотели?

– Понимаете, – начала сочинять я, – дело в том, что в прошлый раз я потеряла у вас во дворе одну акцию. Извините, но, зная вашу репутацию, мы подумали, что вы нам ее не вернете.

– Врать будете в детском саду, – отчеканил Цыплаков, – на псарню их, живо! Там они все расскажут.

– Стойте! – завопила я не своим голосом, когда охранники подхватили нас за руки. – Я журналистка на тарасовском телевидении! Мы хотели снять передачу про богатых людей в деревне!

– Да? – удивился «авторитет». – А где ваша камера? Зачем шариться в темноте и врать? Можно и так прийти, я вам все расскажу, – по его голосу было непонятно, шутит он или говорит серьезно.

Он присмотрелся ко мне повнимательней.

– А пожалуй, вы не врете. Ваше лицо мне знакомо. Только я не помню, где вас видел. Телевизор-то я не смотрю и вам не советую.

– Хозяин, – сказал охранник Андрей, – точно, я ее видел. Она какую-то передачу про женщин ведет, жена ее постоянно смотрит.

– И какое отношение имеет женская передача ко мне?

– Ну, понимаете…

– Не понимаю! – рявкнул он. – Из этого вывод: вы работаете на себя, пытаетесь что-то разнюхать. Что с вами надо сделать? Правильно, закопать! И надпись написать!

Он говорил голосом детского сказочника. Но весело мне не было, ведь и правда закопает. Только надпись не напишет – будет могила неизвестного журналиста.

– А что это у вас за тряпье? – спросил он, показывая на пакет в руках Михаила. – Андрей, посмотри.

Жалко, что Серый остался на улице. Если хозяин догадается, каково предназначение этих вещей, нам конец. Если, конечно, он виновен в смерти Крынина.

Андрей взял пакет и достал оттуда сначала изорванный зубами тулуп, а потом одежду Ивана Николаевича.

– Что это? – Цыплаков брезгливо поморщился. – Вы что, старьевщики? Зачем этот хлам? – Он взял тулуп в руки и повертел. – Это зубки моих собачек, ничего не понимаю! – Хозяин недоуменно смотрел на нас. – Зачем вы лазили в псарню, да еще ночью?

– Он ядом пропитан, – высказал предположение Андрей, – хотели борзых отравить. Думали насолить вам.

– А что? Резонно. – Цыплаков кинул тулуп на пол. – А в чем эта тряпка? Да это же кровь, только зубки другие, пошире челюсть будет, – он посмотрел на дырки на просвет. – Черт знает что! Объясняйте, что за загадочные дела вы творите.

Действительно, дырки в тулупе сильно отличались от отверстий в окровавленной одежде. Выходит, что борзые Цыплакова неповинны в смерти Крынина. Я решительно вздохнула и начала выкладывать Сергею Валерьевичу все про наши подозрения.

Когда я закончила, хозяин засмеялся.

– Ну и бред! Я богатый человек, вы правильно заметили, поэтому мне незачем было убивать вашего директора, да еще таким извращенным способом! Да, я могу давить на людей, но до определенной степени. Меня забавляет, насколько они пугливы. Стоит прислать им моих охранников, – он показал на парней, – как председатели крупнейших колхозов начинают трястись и думать, что на них наехала мафия.

– Не разыгрывайте из себя эдакого озорника, – возмутилась я, – полрайона из-за вас трясется. Я знаю и про ваши связи в администрации, и про купленную милицию!

– Знаете, – сказал он задумчиво, – когда я первый раз сидел, то не понимал, почему на зоне такая жестокость. Зачем эта иерархия, законы, почему одни – опущенные, другие – короли. А на второй срок понял, что все это от скуки. Чтобы человеку было к чему стремиться, было над кем властвовать и кого бояться.

– А при чем здесь зона? – не поняла я.

– Он хочет сказать, – неожиданно встрял Михаил, – что ему здесь скучно. Вот и развлекается.

– Правильно, молодой человек! – обрадовался Цыплаков. – Денег мне хватает, поэтому и развлекаюсь, изучаю реакцию людей. Но поверьте, меня совсем бы не позабавила смерть человека, да еще от зубов зверя. Я вор в законе, а не убийца! – он гордо выпрямился.

– Нашли чем гордиться, – фыркнула я, – по мне, так одно от другого недалеко ушло!

– Скажете тоже! На зоне убийц не любят, их часто опускают. Украсть что-либо у человека – это заставить его не щелкать клювом, а следить за своими вещами. К тому же настоящий вор никогда не украдет последнее.

– Да у вас, гляжу, целая философия, – усмехнулась я.

Удивительное дело, бывший зэк, вор в законе объясняет мне, тележурналистке, свою жизненную позицию, и, самое главное, я его понимаю. Мне, ведущей популярной передачи, не надо искать развлечений, они сами находят меня. Конечно, не стоит думать, что я не приложила усилий для того, чтобы добиться существующего положения. Но я рано задумалась о своем будущем, поэтому к зрелому возрасту получила почти все, что хотела. А такие люди, как Цыплаков, понимают, что жили неправильно, неверно, лишь в зрелом возрасте, когда поздно чему-либо учиться. Поэтому они продолжают развлекать себя теми способами, каким их учили в тюрьме, – толкай ближних, плюй на нижних.

– А Крынина действительно могли убить, – сказал Цыплаков, – у нас мужик один сидел, так он удумал тещу со света сжить. Поймал в лесу гадюку, принес домой в банке. Нарисовал ей краской желтые пятна и домашним сказал, что это уж. А сам ночью банку к теще в спальню поставил. Наутро проснулись, а тетка уже холодная лежит. И все бы ему с рук сошло, если бы менты эти желтые пятна не увидели, когда гадюку поймали в вентиляции. Спрашивают: «А зачем это у гадюки на голове нарисовано?» Он говорит, что ради шутки. Они сразу и поняли, что не для шутки, а для обмана это было сделано. На суде мужик сознался, кричал, что, мол, теща его двадцать лет изводила, вот и решился на злодейство. А судья встает и говорит: «Меня теща тоже двадцать лет изводит, но я ей гадюк в постель не подкладываю!» И дал двадцать лет – для справедливости. Такая вот история, хотите верьте – хотите нет!