Когда я наконец вылезла из трясины, мой вид был ужасен. Одежда, покрытая толстым слоем жидкой грязи, прилипала к телу, мешая двигаться.

– Ну что, довольна? Пойдем назад? – отчитывал меня оператор. – Или еще немного развлечемся? Может, утонем наконец?!

Я молчала, чувствуя свою неправоту. В самом деле, что мы можем увидеть в таких дебрях? Жалко было, что вероятный убийца уплывал из рук, а ведь еще минуту назад казалось, что дело в шляпе.

Мы побрели назад. Сюда дошли быстро, а обратный путь показался долгим. Кажется, я не видела этого холмика? А может, не обратила внимания? Когда через десять минут мы все еще не дошли до опушки, стало ясно, что мы заблудились.

– Мать твою, – ругался Паша, – только этого нам не хватало!

Мы взяли правее. Говорят, что человек в лесу заворачивает влево, так как сильнее отталкивается правой ногой. Но это не помогло. Начался редкий ельничек, который мы в глаза не видели.

– Что же нам делать? – трясся Паша.

– Не бойся, – успокаивала я его, – не в тайге, выберемся!

Я смело вломилась в плотные кусты. Что-то твердое остановило меня. Я протянула руку и наткнулась на чье-то мохнатое и теплое тело.

– Мамочки! – взвизгнула я не своим голосом. Из чащи, похрюкивая, с треском стало ломиться какое-то крупное животное.

– Кабан! – заорал Павлик, хватая меня за руку. – Бежим!

Мы ринулись обратно. За нами, ломая ветки и свирепо хрюкая, бежал дикий вепрь. Мы не можем соревноваться с ним в скорости! Наткнувшись на ствол дерева, я увидела путь спасения.

– Наверх! – крикнула я Паше, обхватила дерево двумя руками и, как червяк, поползла по стволу.

– Быстрей! – закричал Паша.

Кабан уже подбегал к нам. Он стал неуклюже подпрыгивать, стараясь достать карабкающегося оператора. Но мой спутник резво подтянулся на руках и уселся на ветке.

Снизу доносилось сопение и хрюканье, «поросенок» был явно раздосадован нашим удачным бегством. Во мраке поблескивали лишь его клыки и глаза. Недобрые, скажу я вам, глаза! Как у школьного завуча, застукавшего прогульщиков вне стен школы.

– Хорошо! – Павлик довольно откинулся спиной на ветку. – Я люблю так гулять вечерами, искупаться в лечебной грязи, снять верхний слой загрубелого эпидермиса о ветки, побегать наперегонки с добродушным кабанчиком… Что может быть полезней для здоровья!

Несмотря на наше невеселое положение, я расхохоталась. Действительно нелепо. Буквально позавчера мы с Пашей сидели в красивой телестудии, он снимал, а я вела передачу, а сейчас мы находимся на дереве где-то в дремучем лесу, и внизу нас подстерегает свирепый кабан!

Мы услышали какое-то шуршание, затем хруст. Приглядевшись, я поняла, что кабан роется в земле возле дерева. Интересно, зачем? Хрясь! Наше убежище задрожало, мы вцепились в ветки. Возня внизу продолжалась, грузное тело тяжко ворочалось в темноте.

– Эта сволочь подрывает корни! – Павлик уже не кричал, он констатировал факт.

– Зачем? – испугалась я. – Ведь кабаны не едят людей! Чего он к нам прицепился?

– А может, едят? Может, им витаминов в лесу не хватает? А тут два аппетитных работника телевидения!

Хрусть! Еще один корень! Неужели он способен повалить такое большое дерево? Вепрь стал тереться боком о кору. Мы чуть не свалились на землю от интенсивной тряски.

– Скраб для вашей свинки – просто мурчишь от удовольствия! – Оператор нервно схватился за сук. – Пошел вон! Давай-давай! – Паша кинул в зверя веткой.

«Свинка» не послушалась, а начала методично биться о ствол клыками. Я почувствовала себя спелой грушей. Того и гляди, стрясут и понадкусывают!

Невдалеке ухнула сова, совсем как в фильмах ужасов. Словно по сигналу, наше дерево затрещало и, не выдержав напора, начало крениться. Мы заорали от страха, предчувствуя, что рухнем вниз. С хрустом и скрежетом, раздвигая кроны соседних деревьев, ствол понесся к земле. Бум! Паша закачался на своей ветке, едва не свалившись на землю. Я ударилась лбом о шершавую кору, расцарапав кожу.

Ствол нашего дерева, падая, попал в развилку раскидистого дуба. Кабан подпрыгнул, пытаясь достать нас в «живописном» полете. Вы видели хоть раз, как прыгают эти животные? Нет? Жаль, вы много потеряли! Приседая на задние лапы, как собака, тяжелый зверь отталкивается и, бешено мотая головой и половиной туловища, в слепой ярости пытается достать объект своего вожделения. С непринужденной грацией и завораживающей первобытной красотой он плюхается обратно и вновь взлетает в воздух!

Просто не верилось, что все это может происходить со мной. Мы с Павликом стали карабкаться по наклоненному стволу по направлению к дубу. Я первая вступила в развилку надежного дерева. Павлик уже готов был последовать за мной, как вдруг вепрь прислонился к шаткому стволу! Оператор не удержался и с воплем ухнул вниз.

Что же будет?! Я ничем не могу помочь!

– Павлик, беги! – истошно завопила я. – Спасайся!

Паша, по-видимому, подвернул ногу – он сидел на земле и держался за нее обеими руками. Ну все! Абзац!

Что-то серое, быстрое, словно молния, вывернулось из кустов и кинулось на кабана. Раздался жалобный визг, смешанный со свирепым рычанием хищника. Это волк! Из огня да в полымя – сейчас он разделается со свиньей и примется за Павла!

Оператор медленно отполз с места сражения – волк вцепился в бок кабану, а тот вертелся, стараясь его сбросить. Наконец ему это удалось. Вепрь стремглав кинулся через кусты прочь, а волк даже не пытался его преследовать. Это только усилило мои опасения, что на десерт хищник избрал все-таки человека, а не свинью.

– Паша, – я стала швырять в зверя желудями и листьями, – ползи сюда!

Волк спокойно сел под деревом, даже не пытаясь прыгать или грызть Пашу. Он лишь жмурился и уворачивался от всякой дряни, которую я в него швыряла.

Как будто он чего-то ждет! Только чего? В наступившей тишине я услышала шаги. Это явно человек! Заросли раздвинулись, и на поляну вышел рослый мужчина. Михаил! Ну все – тушите свет! Сейчас нами закусят!

– Кто ты такая? – спросил Михаил мрачным голосом, посмотрев на меня. – Чего шаришься в лесу?

– Гуляю! – пропищала я. – Никого не трогаю!

– А ну, слазь! – рыкнул мужчина. – Сейчас я посмотрю, кто здесь гуляет!

– Не слезу! – уперлась я. – Хоть режьте меня!

– Это запросто! – Михаил угрожающе надвинулся. – Думаешь, не сниму тебя?

– Не трогайте ее! – крикнул Паша из-за дерева.

– О! Еще один! – удивился охотник. – Сколько вас, гуляки? Небось еще семеро по кустам сидят?

Внезапно он шагнул к дереву и, подтянувшись на руках, запрыгнул наверх.

– Ну, – сказал он, сурово глядя прямо на меня, – признавайся, чего здесь делаешь?

Его лицо, пересеченное шрамом, выглядело угрожающим. Я не выдержала страшного соседства и сиганула вниз. Ноги впечатались в мягкую землю. Я схватила Павлика за шиворот и потащила прочь. Оператор дико хромал, охая и ахая.

– Серый! – спокойно скомандовал Михаил.

Сейчас из нас сделают шашлык! Волчище легко, словно играючи, вскочил на ноги и догнал нас в два прыжка. Грызть он нас не стал, лишь преградил нам дорогу, слегка ощерив клыки. Михаил спустился с дерева и не спеша подошел к нам.

– Ну что, беглецы, – усмехнулся он, – далеко убежали? Давайте быстро рассказывайте, кто такие и что здесь делаете!

– Мы здесь в гостях, – робко сказала я, мучительно соображая, что можно соврать, – пошли в лес и заблудились.

– У кого в гостях?

– У одной женщины, вы ее все равно не знаете.

– Я в Юрьеве всех знаю. А вас ни разу не видел. В нашем лесу трудно заблудиться, если только вы не пришли сюда ночью. Значит, вы пришли за мной, следили, значит, – его голос был размеренным и угрожающим. – А если следили, то из этого следует, что вы из Гурьева, копаете под Казея.

В логике ему не откажешь. Как возражать, когда все уже разложили по полочкам?

– Ну-ка постойте! – Михаил схватил меня за руки и придвинул к себе. Паша приготовился ударить мужчину, я видела, как он непроизвольно сжал кулаки. – А я вас сразу не признал, в грязи, ободранную! Вы телеведущая, ведь так? Той самой передачи, где жена директора Крынина на Казея бочку катила?