Что выглядит менее логично, так это то, что линия на противопоставление Медведева Путину была продолжена, хотя и в более корректной форме. Кстати, в отличие от времен Ельцина – Клинтона, когда активно общались вторые лица в руководстве двух стран – Альберт Гор и Виктор Черномырдин, совместной комиссии Путин – Байден создано не было. Вероятно, одна из причин была в том, что Байден не имел политического веса Путина – он никогда не был президентом. Но гораздо более важная причина – Путин остался для администрации Обамы не просто сложным, но и нежелательным партнером.

Это в полной мере проявилось в поведении Хиллари Клинтон. Еще во время предвыборной кампании 2008 года, соревнуясь с республиканским кандидатом – Джоном Маккейном в нападках на Путина, она заявила: «Буш заглянул в душу Путина. Я могла бы ему сказать, что он был агентом КГБ и по определению не имеет души»[1].

Подчеркнуто холодное отношение к Путину Клинтон демонстрировала и уже в бытность госсекретарем США. На вопрос о том, когда она хотела бы видеть президентом России в будущем, она ответила: «Меня вполне устраивает президент Медведев». И высоко оценила его высказывания по правам человека, вопросам демократии. Кроме того, она отказалась согласовать график своего визита в Москву в октябре 2009 года с аппаратом российского премьера. В силу этого тогда не состоялась ее встреча с Путиным: вместо этого она поехала подписывать крупный энергетический контракт в Китай.

Как писал в марте 2010 года в статье «Не забывать о Путине» директор Центра Никсона в Вашингтоне Пол Сондерс, «пока главный пробел администрации на российском направлении – это не отношения между Обамой и Медведевым, а отношения между Обамой и Владимиром Путиным… И непонятно, как Соединенные Штаты могут надеяться существенно улучшить отношения с Россией, не привлекая к этому Путина».

По мнению автора статьи – и мнению оправданному, от Путина во многом зависит позиция России и по ядерному разоружению, и по Ирану, и другим важным для США вопросам. В таких условиях пытаться игнорировать его для США контрпродуктивно. Кроме того, высказывает предположение Сондерс, «критика в адрес Путина – какими бы ни были его недостатки – не поможет Медведеву и, более того, может повредить ему», поскольку «будущее Медведева во многом по-прежнему зависит от его премьер-министра».

«Если в попытках усилить роль Медведева и есть какая-то логика, – продолжает Сондерс, – то она автоматически и немедленно подрывается тем, что администрация, хваля Медведева и налаживая с ним сотрудничество, открыто критикует могущественного премьер-министра и пренебрегает им. Вот настоящий изъян политики администрации Обамы в отношении России» (Paul Saunders. Giving Putin his Due. «Foreign Policy», March 26, 2010).

Похожие оценки давали в том же издании два других американских автора – Джейми Флай и Гэрри Шмитт (Jamie Fly & Gary Shmitt. Obama is Making Bushs Big Mistake on Russia. «Foreign Policy». March 23, 2010). По их убеждению, Обама совершил ту же ошибку, что и Джордж Буш, который полагал, что наладив хорошие отношения с Путиным, он сумеет решить все проблемы. Медведев – один из немногих зарубежных лидеров, с которыми Обама установил подчеркнуто теплые отношения – в противовес Путину. И теперь Обама исходит из того, что эти отношения независимы от Путина. Но именно здесь, подчеркивали авторы статьи, Обама совершает ошибку.

Однако, судя по развитию событий на лето 2010 года, администрация была не намерена эту ошибку исправлять. Роль «амортизатора» и неформального «контактера» Путина была выделена бывшему президенту США и действующему мужу Хиллари Клинтон Биллу Клинтону. Такую роль при администрации Буша играл Генри Киссинджер. У Путина с Клинтоном состоялось несколько встреч – в Давосе и в Москве, о содержании которых почти ничего не известно. Однако насколько такая «амортизация» способна смягчить негативный эффект от откровенных попыток США противопоставить Медведева Путину? Можно предположить, что не слишком сильно. Путин показал себя политиком, который все помнит и не прощает попыток недостаточно считаться с собой. Другое дело, как и в какой форме это может почувствовать на себе администрация Обамы.

Решение Барака Обамы отложить или даже совсем отказаться от размещения элементов американской системы противоракетной обороны в Чехии и Польше, принятое в сентябре 2009 года, – это серьезный поворот во внешней политике Соединенных Штатов, прежде всего по отношению к России, но и в целом в Европе. Это то, насчет чего Россия, несмотря на хорошие личные отношения между Путиным и Бушем, не могла договориться все предыдущие годы. Американская администрация в период правления Буша не просто лоббировала, а, как пишет американская печать, «агрессивно лоббировала» строительство системы противоракетной обороны в Восточной Европе. Так было вплоть до ухода республиканцев в январе 2009 года из Белого дома.

Несомненно, решение Обамы – это разрыв с политикой Буша. Вместе с тем шаг нуждается в серьезном осмыслении. В сентябре 2009 года, встречаясь с членами Валдайского клуба, на вопрос, как он относится к Бараку Обаме, Владимир Путин ответил, что американский президент во время своего июльского визита в Москву произнес хорошие слова, и теперь мы ждем действий. И вот действия последовали: Обама отказался от одного из решений предыдущей администрации, которое вызывало наибольшие противоречия между Россией и Соединенными Штатами. У этого решения Обамы есть несколько аспектов.

Первый аспект – его последствия для российско-американских отношений. Последствия, безусловно, были позитивными. Вспомним: главный вопрос, который вызвал в Москве приход Обамы к власти, состоял в следующем: «Нам будет лучше или хуже при Обаме?» Одни говорили, что будет лучше, поскольку хуже уже было некуда. Другие, что Обама не сумеет изменить американскую внешнюю политику и в целом сохранит преемственность на российском направлении. Скептицизм был вызван, в частности, тем, что Обама взял к себе в команду многих традиционных американских политиков, таких, как министр обороны Роберт Гейтс, госсекретарь Хиллари Клинтон и вице-президент Джозеф Байден. И иногда казалось, что разговоры о «перезагрузке» – не более, чем дымовая завеса, которая в очередной раз должна успокоить Москву и позволить американской администрации добиться поддержки по нужным для нее направлениям без всякой взаимности в отношении России.

В этой ситуации российская дипломатия показала Вашингтону, что Россия не испытывает заведомой враждебности к Обаме, готова его выслушивать, вести диалог, но никаких крупных шагов предпринимать не будет, пока не убедится в том, что он действительно изменил политику, а не только риторику. При этом, приехав в Москву в июле 2009 г., Обама не привез никаких приятных для нас решений. Наоборот, улетая, он увозил с собой приятные в основном для Америки договоренности относительно того, что Россия позволит использовать свое воздушное пространство для переброски военных грузов и различной боевой техники стран НАТО в Афганистан.

Это соглашение вызвало большой прилив энтузиазма у американской делегации. Я имел возможность общаться с ее членами во время их пребывания в Москве. Американские дипломаты и специалисты, которые занимались разработкой этого соглашения, были просто счастливы. Мне редко доводилось видеть таких радостных американских чиновников. Помощник Обамы по России Майкл Макфолл и помощник министра обороны Александр Вершбоу, в прошлом – посол США в Москве, источали безграничный оптимизм и говорили об «историческом успехе» визита Обамы. И, учитывая крайне сложное положение для войск США и НАТО, которое создалось в Афганистане, их радость была вполне объяснима.

Словом, это было важное решение для Америки. И когда Обама уехал, возник вопрос: а не используют ли нас, как обычно, в обмен на красивые слова? Мы настолько уже привыкли к такой формуле российско-американских отношений, что возникло подозрение, что мы опять пошли навстречу Америке в обмен на «неясные сигналы» из «туманного далека». После этого Москва заняла выжидательную позицию. Подписав соглашение по Афганистану, мы как бы сказали: «Все. Вы хотите нашей поддержки по Ирану и другим вопросам? Вы знаете, чего хотим мы. Думайте. Если вам нужна наша поддержка, то вы должны учесть российские интересы в серьезных вопросах, в частности по проблеме ПРО».