– Ты, конечно, знаешь, Натали, что твой отец незадолго до смерти поручил нашему агентству работу и предупредил, что отчитаться мы должны будем перед тобой.

Мысли запрыгали в моей голове, как кенгуру. Так это не собеседование? Господи, папа ведь предупреждал меня, что обратился в их агентство! Я была ошеломлена и ответила крайне сухо:

– Да, знаю. Сколько я должна заплатить?

– Заказ был полностью оплачен, работа выполнена, часть средств, выделенных твоим отцом на расходы, не истрачена. Мы пришли представить тебе полный отчет.

Отогнав внезапно нахлынувшее воспоминание – исхудавшее лицо папы, отливавшее болезненной желтизной на фоне белых подушек, – я угрюмо кивнула.

– Хорошо, я вполне доверяю добросовестности вашего агентства. Что я должна подписать?

Грэйси посмотрела на Сэма.

– Сначала ты должна ознакомиться с результатами, – в его взгляде неожиданно мелькнуло сочувствие, – поскольку представить отчет заказчику является частью предусмотренной договором работы.

– Такова была воля твоего отца, – мягко добавила Грэйси, и ласковый тон ее заставил меня виновато опустить голову.

– Хорошо, я слушаю.

– Твои родители, как ты знаешь, – сказал Сэм, – официально развелись в девяносто четвертом. Они пришли к обоюдному соглашению еще до суда, поэтому твоя мать не стала требовать, чтобы тебя оставили с ней, хотя могла бы – в России суды обычно становились на сторону матери. Взамен твой отец добровольно отказался от своих отцовских прав на Михаила – Артур Гаспарян, его настоящий отец, пожелал записать ребенка на свое имя.

Я вспомнила веселого мальчика с кудрявыми волосами, постоянно меня дразнившего и ни минуту не остававшегося в покое.

– Значит…

– Да? – Сэм вопросительно посмотрел на меня. – Что ты хотела спросить, Натали?

– Нет, ничего, или…. Так, значит, у Миши теперь другая фамилия?

– Да. Он и ваш с ним младший брат Эдуард носят фамилию Гаспарян. Ладно, продолжу.

Итак, спустя какое-то время после развода твой отец решил уехать в Австралию. При оформлении документов ему необходимо было получить разрешение Аиды на твой отъезд из России. Он приехал к ней за подписью, и тогда же она сообщила ему, что Артур Гаспарян, как беженец из Баку, уже получил американскую визу, остается лишь оформить документы для всей семьи, а после этого они уедут. Поэтому твой отец был абсолютно убежден, что искать их нужно в США. Так мы и сделали.

Меня охватило горькое отчаяние – эта женщина, моя…мать, она ведь даже не захотела меня повидать перед разлукой, навсегда вычеркнула из своей жизни. Преодолев сжавший горло спазм, я сумела принять безразличный вид.

– Что ж, ваше агентство нашло их, Сэм, и твоя работа выполнена. Спасибо, давай, я подпишу бумаги.

Он отвел мою руку, потянувшуюся к лежавшему поверх остальных бумаг контракту.

– Не спеши, согласно контракту я должен доложить тебе об основных деталях расследования. Итак, мы сделали запрос в эмиграционные службы, вот ответ и отчет о расходах на информационные услуги. Среди мигрантов, прибывших из России в США за последние восемнадцать лет, Артура Гаспаряна с женой Аидой и двумя сыновьями нет, хотя само имя «Артур Гаспарян» встречается настолько часто, что идентифицировать каждого из них заняло бы года два или три. Тогда мы пошли другим путем – отыскали первую жену Гаспаряна. Ну и женщина! Какой темперамент! Битый час возмущалась и поносила первого мужа всяческими словами за то, что он после развода так и не вернул ей положенную половину супружеского имущества – я представлю тебе счет за телефонный разговор с Лос-Анжелесом. Потом заявила, что уже двадцать лет не поддерживает с «этим мошенником» никаких отношений, но под конец все же дала адрес их с Артуром дочери Лианы. С дочерью у нее тоже полный разлад, поскольку та «во всем копия своего подлого папаши». По словам Дианы, они с отцом вроде как переписываются, но ее, конечно, «это абсолютно не касается». Лиана живет в Атланте, замужем за дантистом, воспитывает двоих маленьких детей. В отличие от своей матери, она оказалась очень спокойной и приветливой женщиной. Когда я объяснил, в чем дело, она с готовностью рассказала все, что знала. Артур Гаспарян живет в США с 2007 года, занимается бизнесом. Но женат он теперь на другой женщине, не на Аиде.

На другой женщине?! В памяти моей возникло худое лицо высокого человека, возившего нас в зоопарк и потом разговаривавшего с мамой у катка возле нашего московского дома. Его хмурый взгляд, смутно сохранившееся в детской памяти лицо моей мамы, прекрасное лицо женщины с фотографии – все на миг смешалось, поплыло перед глазами.

– А… Аида? – спросила я, чувствуя, что бледнею и уже ничего не могу поделать со своим дрожащим голосом. – Она….

Грэйси торопливо сказала:

– Она жива, жива, осталась в России вместе с твоими братьями. Ребята, а может, мы выпьем кофе, потом продолжим? Денис, твой несравненный кофе готов?

– Почему? После всего…. После того, как он….. На другой женщине?!

– Денис! – закричала Грэйси.

– Есть, командир! – по-военному отчеканил он, приближаясь к нам с подносом.

Ароматный кофе, покрытый густой белой пеной. Мелькнула глупая мысль: «Где, интересно, он откопал эти чашки? Даже не знала, что у нас в шкафу есть такой сервиз». Легко соскочив с дивана, Грэйси побежала к холодильнику и отыскала там сливки.

– Ничего, что я у тебя тут хозяйничаю, Натали? Не могу пить кофе без сливок, ты же знаешь. Тебе тоже кладу, да?

Я тупо уставилась на свой кофе, потом перевела взгляд на Сэма.

– И когда же он развелся с Аидой?

– Рассказываю то, что узнал от Лианы. Оформление выездных документов для всей семьи затянулось, потом вообще было отсрочено на неопределенное время – в американской программе помощи беженцам изменились кое-какие параграфы. На какое-то время они даже отказались от мысли о переезде – у Гаспаряна в России был свой бизнес, и семья жила относительно неплохо. Приобрели участок земли в районе Бутово, выстроили коттедж, много путешествовали по Европе, Михаил окончил университет, женился. В две тысячи четвертом у твоей матери обнаружили рак молочной железы, и Гаспарян отправил ее лечиться в Германию. Ампутация груди, длительное лечение – он не жалел денег. Однако за время болезни жены у Гаспаряна появилась другая женщина – украинка Марина Лагутко. После лечения Аида полностью поправилась, но потеряла мужа – едва врачи объявили о полном ее выздоровлении, как Гаспарян подал на развод. Его дочь Лиана искренне полагает, что ее отец честно выполнил свой долг перед второй женой и получил право заново устроить свою жизнь. Тем более, что он полностью всем обеспечил Аиду и сыновей – Михаилу с семьей отдал их прежнюю квартиру в Москве, Аиде с Эдуардом оставил коттедж. Бизнес свой, правда, полностью ликвидировал, чтобы начать дело в США, но по мере возможности присылает Аиде с Эдуардом деньги. Михаил, по словам Лианы, в помощи не нуждается – он на хорошем счету в банке, где работает и имеет большие перспективы. Однако Аиде с Эдуардом немного не повезло – у них отобрали коттедж, и теперь они живут в двухкомнатной квартире.

– Как можно отобрать собственность? – изумилась я, на время даже забыв о своих переживаниях, вызванных рассказом Сэма.

– Тут я тоже не совсем понял, это Россия, Денис тебе лучше меня объяснит.

Денис рассмеялся.

– Точно, вам, аборигенам, такого не понять. Наташка, ты поймешь, если я объясню по-русски? По-английски для такого словарного запаса не хватает.

– Да, – растерянно ответила я, – пойму, наверное.

– Ты спрашивай, если неясно. Короче, правительство Москвы решило застроить земли в Бутово – как раз те места, где находился коттедж. Предложили жителям в виде компенсации квартиры городского типа. Мы с дедом живем в Бутово, поэтому я все эту катавасию как дважды два знаю. Многие отказывались, митинговали, протестовали, писали куда-то, но все без толку – митинги разогнали, вещи насильно вывезли в новые квартиры, дома сломали.