– Здравствуйте, – сказал я, протягивая руку для приветствия. Церемониться не стал, чай, не из господ Шумилиных, представился по-простому, без отчества. – Игорь Гладышев.

Мужчина сильно сдавил мою ладонь, но я был наготове – спортсмен все же, меня не так-то легко заставить поморщиться от чересчур крепкого рукопожатия.

– Тимофей Легков, – назвался мужчина, окая, как говорят волжане. – Владимир Алексеевич меня предупредил, что вы зайдете побеседовать. Проходите, пожалуйста, разувайтесь, снимайте куртку.

Я повесил куртку на крючок, скинул обувь, но вот тапочки надевать не стал, потому что здесь были постелены половики.

– Проходите в мою комнату! – охранник шагнул к ближайшей двери и распахнул ее.

Я воспользовался приглашением и вошел в помещение. Это была приличных размеров комната с хорошей кроватью в ней, обеденным столом, шкафом и, что меня удивило и порадовало, системой видеонаблюдения, стоящей у дальней стены на компьютерном столике. Если есть видеонаблюдение, значит, можно кое-что узнать и о преступнике, совершившем кражу.

Я хоть и не психолог, все же понимаю: чтобы добиться задушевной беседы с незнакомым человеком, надо его к себе расположить. Вот я и спросил:

– Откуда вы, Тимофей, с таким приятным горьковским «оканьем»?

Наверняка не каждый в Москве говорил ему подобные комплименты, все больше над его говором посмеивались, а тут вдруг я похвалил, да еще с Максимом Горьким сравнил. Любой растает. Не стал исключением и Легков.

– Я с Поволжья из Иваново, у нас там все так говорят, – ответил он, и его широкое лицо расплылось от довольной улыбки. – Я всю жизнь пытаюсь избавиться от этого говора, но никак не получается.

– Да и не надо, мило звучит. – Я указал на стул. – Можно присесть?

– Да, да, конечно, – засуетился Легков и выдвинул из-под стола стул.

Я уселся и положил руку на стол.

– А здесь-то как оказались?

Легков сел на стул напротив меня. Очевидно, живущему в одиночестве охраннику не с кем было перемолвиться словом, и он был рад общению с новым человеком, говорил охотно.

– Получилось так, что я в армию попал служить в родные края. После службы остался прапором. Обзавелся семьей, долгое время жил в Иваново, а потом перекинули на Урал. Жена ехать туда наотрез отказалась. Я там пять лет отслужил, а затем под сокращение попал и меня уволили. Когда вернулся домой, оказалось, жена себе другого мужика нашла, – прапорщик в отставке помрачнел, – в общем, разошлись мы с ней. Деваться некуда, квартира у нее осталась, вот я сюда и подался охранником.

– Ясно, – с понимающим видом кивнул я и глянул в окно, через которое был виден двор. Из дома вышел Шумилин и направился к своему «Рейндж Роверу». Адвоката видно не было, очевидно, он поджидал его на улице в своей «Хонде», возле которой я припарковал свой «БМВ». Перевел взгляд на Тимофея. – Да, незавидная у вас история.

– Ну, почему, – пожал он плечами. – Мне здесь нравится.

– А кто вам помог сюда устроиться на работу? – поинтересовался я мимоходом, не рассчитывая услышать в ответ нечто необычное. Ну, каким образом мог устроиться на работу охранник? Через агентство наверняка. Или в крайнем случае по рекомендации знакомых. Но то, что ответил Легков, меня озадачило.

– Зоя Павловна, – проговорил он, тоже наблюдая за действиями своего хозяина. – Она моя дальняя родственница, седьмая вода на киселе, правда, но тем не менее, дай бог ей здоровья, помогла вот сюда устроиться, замолвила перед Владимиром Алексеевичем словечко.

«Что же, Зоя не могла найти более достойного применения сил для своего родственника в бизнесе супруга, чем работа охранника?» – подумал я недоуменно и хотел было спросить об этом у Тимофея, но тот вдруг озабоченно проговорил:

– Извините, Игорь, я сейчас Владимира Алексеевича выпущу! – Он подхватился, вышел из комнаты, а потом и из дома и остановился на крыльце. С помощью пульта дистанционного управления открыл ворота, а когда хозяин выехал со двора, закрыл их и вернулся в комнату.

Пока он ходил, я передумал спрашивать Легкова о его взаимоотношениях с богатой родственницей. Если Зоя устроила родственника охранником, а не каким-нибудь заместителем директора, то, значит, ей так было нужно. И спросил я Тимофея совсем о другом:

– А что, у Владимира Алексеевича нет пульта дистанционного управления?

– Есть, – солидным тоном проговорил охранник. – И он часто им пользуется. Но если я вижу, как он уезжает или возвращается, то открываю и закрываю за ним ворота. Уважение-то нужно проявлять.

– А с хозяйкой он ладит? – задал я каверзный вопрос.

Не следовало мне, наверное, так скоро выказывать излишнее любопытство, интересоваться столь интимными вопросами. Охранник еще не был готов откровенничать со мной, потому он и замялся.

– Ну-у, как сказать… – пробормотал он.

– Говорите, говорите! – подбодрил я его. – Для расследования дела важны любые мелочи. Разговор останется между нами.

Поощренный моими словами, Легков осмелел и пробубнил:

– Так это не мелочи. – Он внимательно взглянул на меня, словно прикидывая, насколько мне можно доверять, вероятно, решил, что можно, и прямодушно заявил: – Бьет он ее. Я даже не ожидал, что такой интеллигентный человек может так относиться к женщине, своей жене. Зверь лютый. Мне-то иной раз удается увидеть такое, что не приведи господь. Я даже хотел пару раз вмешаться, но Зоя не велит.

Я смутился – не такую уж явную откровенность рассчитывал я услышать от охранника, решившего вдруг обсуждать с первым встречным вопросы личных взаимоотношений хозяев, не сплетник я. Чего это он вдруг разболтался? Обычно обслуживающий персонал предпочитает придерживать язык и не обсуждать с «чужими» дела «кормильцев» – мало ли как аукнется сплетня, узнают, с работы выгонят.

– Кхм, – кашлянул я в кулак и пробормотал: – Ну, ладно, это их проблемы. Ты мне лучше вот о чем расскажи, – перешел я к основной части своего визита к охраннику. – Как работает система видеонаблюдения?

Не знаю, грамотно ли я задал вопрос, но Тимофей меня понял. Он оглянулся на стоявший позади него столик с аппаратурой.

– Да без проблем. Хорошо работает. Всего шестнадцать камер: пять стоят в большом доме, две в маленьком и девять на улице.

То, что камеры стоят внутри дома, для меня не явилось неожиданностью, поскольку Зоя говорила о возможном видеонаблюдении, но я сделал вид, будто удивлен:

– Так что, Тимофей, раз камеры в доме установлены, ты видишь все, чем хозяева занимаются? Во всех подробностях?

Хоть я и старался говорить нефривольно, Легков понял мой вопрос по-своему. Он усмехнулся и покачал головой.

– Нет, Игорь, не во всех подробностях. Во-первых, в большом доме камеры установлены в местах общего пользования: по одной в холле, столовой и бассейне, две на втором этаже в коридоре. А во-вторых, у хозяев есть возможность отключать в доме видеокамеры. Кому же охота, чтобы за тобой весь день наблюдали, как за обезьянами в клетке. Потому, когда хозяева уходят из дома, они включают камеры, а когда возвращаются – отключают. Но иной раз забывают выключить, и тогда у меня действительно есть возможность понаблюдать за их жизнью. Веселого мало. Потому я звоню им и прошу отключить камеры. Не хочу смотреть на это безобразие, – снова сел на своего любимого конька Тимофей. – Меньше знаешь, меньше за свою родственницу переживаешь…

Из того, что Легков мне наговорил, я понял одно: напрасно Зоя волновалась, что в кабинете за нами могут подсматривать. Подсматривать-то нет, а вот прослушивать?..

– А жучки нигде не установлены? – задал я очередной вопрос, вновь игнорируя развитие темы отношений супругов Шумилиных.

Охранник был несколько разочарован моим упорным нежеланием перемыть косточки его работодателям, однако виду, что огорчен, не подал и так интересующий его вопрос оставил в покое.

– Чего не знаю, того не знаю, – развел он большими руками, которыми запросто можно свернуть крепкому мужчине шею. – У меня такой аппаратуры нет. Да и у хозяина, думаю, тоже. Если бы была, то я наверняка о ней узнал – шило в мешке не утаишь, сведения о прослушке обязательно бы всплыли.