Жук создал новую пару: Роднина — Зайцев. И весь тренерский состав сборной сидел и смотрел их тренировки. Зрелище — феноменальное. Чувство нереальности происходящего в Запорожье не покидает меня по сей день. Невозможно себе представить, чтобы за такой короткий срок можно сохранить чемпионский почерк дуэта, где осталась только партнерша. Мало того, сделать катание новой пары лучше предыдущей, чемпионской — мощнее и интересней. Первая победа Родниной и Зайцева — настоящая победа — пришла к ним не на международном турнире, а именно на том выступлении в Запорожье, когда лучшие специалисты страны увидели, какие еще есть резервы в фигурном катании. Я помню, как Ира и Саша впервые поднялись на пьедестал, — это было на европейском первенстве в Дортмунде в 1973 году, на табло горели оценки в шесть баллов, и Жук хохотал. Я помню, как на следующий год в Братиславе, на чемпионате мира, во время произвольной программы отключилась музыка, и свою композицию Ира и Саша докатывали в абсолютной тишине. Потом, когда на видеозапись наложили музыку, выяснилось, что спортсмены двигались точно в мелодию. Такое самообладание под силу исключительно ученикам Жука. Он, как скульптор, лепит не только великих спортсменов, но и великие характеры.
Уйдя от Чайковской в ЦСКА, я на три месяца попала к Жуку. Даже за это короткое время, что я провела у Станислава Алексеевича, я очень ему благодарна. Он научил меня выкладываться в работе до конца. Я выходила на каток в шесть утра и крутилась на нем при свете единственной горящей лампочки, так как знала, что в семь появится Жук и будет смотреть, что я выучила. Тогда он вел помимо прочих и танцевальный дуэт (Бережкову и Рыжкина), танцами хотела заняться и я. Очень старалась и работала без устали. Видела, как все замирают, когда он приходит на каток, как все хотят показать ему самое лучшее из того, что сделано. Нельзя у Жука было не выучить то, что он велел подготовить на завтра, не полагалось стоять у бортика. Много чего было нельзя, и только одно разрешалось — совершенствоваться.
Потом Жук начал экспериментировать. Он объединил в одной паре маленькую Марину Черкасову и высокого Сергея Шахрая. Многие говорили: «ужасно», а мне пара нравилась, хоть и было понятно: Марина вырастет и дуэт исчезнет. Все его поиски в создании «идеальной пары» — это поиски талантливого тренера, человека, способного на большие дела. У Жука, как всегда, тренировались лидеры, в одиночном катании — Елена Водорезова и Александр Фадеев, в парах — Марина Пестова — Станислав Леонович, Вероника Першина — Марат Акбаров. Правда, после болезни Лена окончательно решила оставить спорт. С Водорезовой Станиславу Алексеевичу пришлось нелегко, он в полном смысле слова испытал вместе с ней ее тяжелый недуг, вместе с ней страдал, вместе с ней не терял надежды на будущее. Лене было очень трудно после болезни прыгать, а он вселял в нее уверенность, и она совершала на льду то, что вообще за гранью логики и рассудка. Лена первая, кто принесла нам медали в женском одиночном катании. Вот пример тренерской самоотверженности, тренерской преданности и любви. У Водорезовой, на мой взгляд, даже в пору расцвета никакого особого дара не наблюдалось, она лишь хорошо, причем до болезни, прыгала. А когда казалось, что все уже в прошлом, Лена начала удивительно красиво кататься. И это немыслимое возвращение Водорезовой в большой спорт — ее подвиг и подвиг Жука. Здесь тренерская победа ничуть не меньшая, чем воспитание за несколько месяцев партнера для Родниной.
Сараево — последний старт Лены. Седьмое место на Играх — не лучший результат. Но любителям спорта надо сказать спасибо тренеру и ученице, потому что в бронзовой медали Киры Ивановой и в пятом месте Ани Кондрашовой на этой Олимпиаде есть большая доля заслуг Водорезовой с Жуком.
А Фадеев, Фадик, как его называют фигуристы, первым в мире продемонстрировавший прыжок в четыре оборота! Фадеев выиграл в 1984 году золотую медаль Европы. Как Жук хотел, чтобы его ученики боролись за медали в Сараеве. Но Лену уже подготовить к Играм не смог, а Фадик получил травму, растянув связки буквально за две недели до отъезда в Югославию. Это несчастный случай, но в нем есть определенная закономерность. Мне кажется уже тогда, в 1984-м, Жук устал.
Говорят, что он жестокий. Конечно, Жук суров, но только по отношению к работе. Я не раз видела, как его ученики, правильнее сказать, его дети, по рассказам, будто бы замученные и угнетенные им, обнимали Стаса, буквально ползали по нему, когда мы еще летали вместе на чемпионаты и турниры. Они всегда относились к Жуку, как к отцу с тяжелым характером, но единственному и родному. Но он пил. И им было с ним нелегко. Дети не хуже взрослых понимают, кто определяет их судьбу. Его было так жаль, жаль, что он терял себя, а вместе с этим терял и учеников, так ему преданных. Мне могут нравиться или не нравиться методы работы Жука, стиль исполнения его ведущих учеников, но я не могу отрицать: Жук — тренер, который всегда стремился к прославлению своей Родины.
Не испытывая к Жуку теплых чувств и практически не встречаясь с ним, видела, что ему нелегко, что он страдает и мучается, и тренерский хлеб достается ему не только с потом, но и со слезой, хотя он никогда не жаловался. Впрочем, мы почти с ним не разговариваем. С ним трудно общаться, он обособленный человек, не хочет никого к себе подпускать.
Когда у меня оказались Роднина и Зайцев, прошедшие рядом со мной шесть и счастливых и тяжелых лет, дважды за это время победившие на Олимпийских играх, я никогда не забывала, что их воспитал Жук. Я могла подобрать им музыку, на мой взгляд, лучше, чем он, поставить программу, на мой взгляд, интереснее, чем он — все равно они были его детьми. Он «родил» их, он их воспитал. Точно так же, как и Моисеева и Миненков, какого бы тренера ни меняли, оставались моими учениками, моими детьми.
После того как Ира и Саша начали заниматься у меня, Жук много лет со мной не здоровался, считая, что я их позвала к себе. Конечно, это было не так, но понять я его могла.
Я отдаю должное тренерскому таланту Станислава Жука. Историю мирового фигурного катания без него написать невозможно.
ИГОРЬ МОСКВИН и ТАМАРА МОСКВИНА. За работой Игоря Борисовича Москвина я наблюдала еще в те годы, когда каталась сама, так как он вел тогда две сильные пары. Работал он с ними очень интересно, но по-своему, несколько парадоксально, вроде бы вопреки всем канонам, зато на льду сразу было видно, кто их тренер. Повторить Москвина очень сложно, у него трудный почерк. Игорь Борисович, пожалуй, больше других наших тренеров работал в мужском одиночном катании. Многократный чемпион страны Владимир Курбенин, фигуристы мирового уровня Юрий Овчинников, Игорь Бобрин, Владимир Котин, перешедший потом к Чайковской, — все они вышли из «школы» Москвина. С семи-восьми лет эти фигуристы начинали познавать спорт у него. Он их вырастил, выучил, воспитал, поставил на коньки. В то время, когда только начал раскрываться талант Юры Овчинникова, у меня пошел отсчет по годам тренерского стажа. Мы с Игорем Борисовичем оказались на совместном сборе (он привез Овчинникова), и какое-то время я работала рядом с ними на одном катке. Наблюдение за великолепным спортсменом и прекрасным тренером, их общение на занятиях и на отдыхе вылились для меня в хороший семинар по тренерскому мастерству. Огромная популярность Овчинникова, а позже и Бобрина заслонила собой, возможно, даже и от специалистов такую простую истину, что тонкий вкус, остроумие, с каким эти фигуристы выполняли свои композиции, был им привит Игорем Борисовичем. Несколько лет Москвин ни с кем не работал. Мне кажется, он тяжело переживал уход сразу четырех своих учеников: Овчинников вообще оставил занятия спортом, выбрав поначалу тренерский путь, к нему перешли Игорь Бобрин и Леня Казнаков, Котин уехал в Москву. И было радостно, когда Игорь Борисович нашел в себе силы, чтобы вернуться к нашей сумасшедшей жизни.
Но не просто вернуться. Он взял пару — Ларису Селезневу и Олега Макарова. Они у него выиграли юниорский чемпионат мира, позже стали второй парой в стране, четвертой в Европе, а в Сараево, вопреки всем прогнозам, обошли два сильных дуэта из ГДР и стали бронзовыми призерами. Я снова вижу почерк Игоря Борисовича в новых элементах и нестандартном подходе к парному катанию.
