На итальянский берег Ирод сошел нищим (со своими телохранителями-германцами он расстался еще в Египте). К кому бы он ни обращался за содействием, рассказывая о себе одну только правду, его принимали в лучшем случае за самозванца, в худшем – за сумасшедшего. Тогда Ирод решил идти в Рим пешком. Наведя справки, какой путь ему лучше избрать, чтобы быстрее достичь столицы, он ступил на базальт Аппиевой дороги[124].
Настроение у Ирода, несмотря на все испытания, выпавшие на его долю в последние месяцы, и смерть брата, было приподнятое. Мысль добиться назначения царем Иудеи Аристовула согревала его. Лучшей кандидатуры, чем этот храбрый молодой человек, нельзя было и выдумать. А как обрадуется царскому сану своего брата Мариамна!.. С самого начала пешего путешествия в Рим Ирод положил себе за правило идти без отдыха весь световой день, а чтобы время проходило незаметней, стал декламировать вслух стихи Гесиода[125], которые помнил еще со школьной скамьи: Создали прежде всего поколенье людей золотое Вечноживущие боги, владельцы жилищ олимпийских. Был еще Крон-повелитель в то время владыкою неба. Жили те люди, как боги, с спокойной и ясной душою, Горя не зная, не зная трудов. И печальная старость К ним приближаться не смела. Всегда одинаково сильны Были их руки и ноги. В пирах они жизнь проводили, А умирали как будто объятые сном. Недостаток Был им ни в чем не известен. Большой урожай и обильный Сами давали собой хлебодарные земли. Они же Сколько хотелось, трудились, спокойно сбирая богатства Стад обладатели многих, любезные сердцу блаженных… «Под властью Аристовула Иудея обретет, наконец, покой, и в ней снова появится золотое поколение людей, не знающих горя, которое станет проводить все свое время в праздничных пирах», – думал Ирод. На Ирода, читавшего Гесиода по-гречески, оглядывались встречные путники, догоняли и шли рядом попутчики. Просили не прерывать чтения, и Ирод, уступая их просьбам, с еще большим упоением продолжал читать, удивляясь тому, что память его продолжает хранить то, что, казалось, давным-давно должно было бы забыться, а еще больше удивляясь современности звучания этих стихов, хотя созданы они были без малого восемь столетий назад. Чудилось Ироду, что продолжение этих стихов рисует современное положение Иудеи, которое Аристовулу надлежит исправить: Землю теперь населяют железные люди. Не будет Им передышки ни ночью, ни днем от труда, и от горя, И от несчастий. Заботы тяжелые боги дадут им, Все же ко всем этим бедам примешаны будут и блага. Зевс поколенье людей говорящих погубит, и это После того, как на свет они станут рождаться седыми. Дети – с отцами, с детьми – их отцы сговориться не смогут. Чуждыми станут приятель приятелю, гостю – хозяин. Больше не будет меж братьев любви, как бывало когда-то; Старых родителей скоро совсем почитать перестанут, Будут их яро и зло поносить нечестивые дети Тяжкою бранью не зная возмездья богов; не захочет, Больше никто доставлять пропитанье родителям старым, И не возбудит ни в ком уваженья и клятвохранитель, Ни справедливый, ни добрый. Скорей наглецу и злодею Станет почет воздаваться. Где сила, там будет и право… Солнце стояла уже высоко, когда благодарные слушатели уговорили Ирода сделать привал и подкрепиться. Расстелили у дороги плащи, выложили на них снедь, предложили Ироду первому, за отсутствием чаш, выпить вина прямо из бурдюка. Поев, двинулись дальше. Среди попутчиков Ирода оказался знатный копт[126], вконец разорившийся у себя на родине и направлявшийся теперь в Рим искать правды и защиты. Сидя верхом на муле, он качался в такт его шагам и беззвучно плакал, утирая рукавом бурнуса слезы. «Нет в мире справедливости, – буднил он, ни к кому не обращаясь, – и никогда не было». Приняв Ирода за странствующего поэта, зарабатывающего себе на жизнь чтением стихов, он спросил: – А стихи моей родины тебе известны? Не те, которые сочиняют сегодня, а старинные, которые созданы моими далекими предками? Ирод, получивший в детстве классическое эллинистическое образование, которое предполагало основательное знание литературы древних народов, многие из которых исчезли, растворившись среди других, более молодых народов, ответил грустному копту: – Известны. – Старинные? – оживился копт. – Очень старинные. Этим стихам уже три тысячи лет, и сочинены они были тогда, когда на земле не было еще ни евреев, ни греков, ни римлян. – Умоляю тебя, прочитай! – стал просить копт. – Я хорошо заплачу тебе. – Мне не нужны твои деньги, – ответил Ирод, – достаточно того, что вы накормили меня. Только мне не ведом язык твоих предков, я помню эти стихи в переводе на греческий. – Все равно это стихи моего народа, читай их по-гречески, – сказал копт, слезая с мула и идя рядом с Иродом, чтобы лучше его слышать. – Остальным нашим попутчикам, думаешь, будет интересно? – Конечно! – с жаром произнес копт. – Как могут быть не интересны другим стихи моего народа, если мы первые в мире стали думать о душе человеческой? – В таком случае, слушайте все, кому это интересно. – И Ирод в такт шагам, каким он и его спутники двигались по дороге, стал читать: …Кому мне открыться сегодня? Кому мне открыться сегодня? Братья бесчестны, Друзья очерствели, Друзья охладели. Ищи у чужих состраданья! Кому мне открыться сегодня? Кому мне открыться сегодня? Алчны сердца, Потуплены взоры, На чужое зарится каждый. От братьев отвернуты лица. Кому мне открыться сегодня? Кому мне открыться сегодня? Раздолье насильнику, В сердцах воцарилась корысть. Вывелись добрые люди. Что толку – искать в них опоры? Кому мне открыться сегодня? Кому мне открыться сегодня? Хулу мирволят повсюду, Нет справедливых, Благу везде поруганье. Земля отдана криводушным. Кому мне открыться сегодня? Кому мне открыться сегодня? Над жертвой глумится наглец, Нет закадычных друзей, А людям потеха – и только! С незнакомцами душу отводят. Кому мне открыться сегодня? Кому мне открыться сегодня? У ближнего рады Нету счастливых, Последний кусок заграбастать! Нет и того, с кем дружбу водили. Кому мне открыться сегодня? Кому мне открыться сегодня? Злодею – доверие, Бремя беды на плечах, Брата врагом почитают. И нет задушевного друга. Кому мне открыться сегодня? Кому мне открыться сегодня? Не помнит былого никто. Зло наводнило землю, Добра за добро не дождешься. Нет ему ни конца, не края… вернутьсяАппиева дорога – первая римская мощенная дорога протяженностью около 500 км. Ее первая часть, начинаясь от Капенских ворот Рима и до Капуи, была проложена в 312 г. до н. э. по чертежам основателя юриспруденции Аппием Клавдием Слепым и составляла 220 км; остальные 280 км от Капуи до Брундизии были проложены в 224 г. до н. э. При строительстве Аппиевой дороги были впервые применены технологии, которые считались передовыми в течение двух последующих тысячелетий: на предварительно выровненный грунт накладывался опорный слой, затем делалась поперечная отмостка, на который ложилась крупная отсыпка, поверх нее мелкая отсыпка и все это покрывалось обработанным камнем. Вдоль Аппиевой дороги были построены почтовые станции, постоялые дворы, сторожевые заставы, поставлены столбы с обозначением пройденных миль, возведены мосты, виадуки, а там, где неровности рельефа не позволяли спрямить дорогу, пробивались туннели. Византийский историк Прокопий, живший в VI в. н. э., назвал эту дорогу «царицей всех дорог». «Она была достаточно широка для того, чтобы на ней могли разъехаться два экипажа, – писал он, – и выложена камнем, который употреблялся для мельничных жерновов и не добывался в стране. Гладко отесанные камни были так хорошо пригнаны друг к другу без всякого металла или цемента, что казалось, будто они срослись. И, несмотря на непрерывное движение по ней экипажей и животных в течение многих столетий, мостовая нигде не имела трещин или каких-либо опасных мест, даже политура нигде не потеряла блеска». Во многом благодаря именно таким дорогам, как Аппиева, которыми римляне покрыли всю Европу, Малую Азию с Ближним Востоком и Северную Африку, Рим превратился в процветающую мировую державу. Странствующий греческий оратор Аристид (II в. н. э.) писал: «Земля сняла с себя прежнюю боевую одежду и появляется теперь в праздничном наряде. Теперь эллины и варвары могут путешествовать повсюду за пределами своей страны и везти с собой свое имущество, как будто переходя из одной родины в другую; теперь не страшны ни киликийские проходы, ни узкие песчаные дороги через Аравию в Египет, ни непроходимые горные цепи, ни безбрежные потоки, ни неизвестные варварские племена: для безопасности достаточно быть римлянином или, лучше сказать, вашим подданным. Вы сделали действительностью гомеровские слова “земля обща для всех”. Вы измерили всю землю, через реки повсюду перебросили мосты, прорубили в горах проезжие дороги, пустыни заполнили народами и все облагородили порядком и повиновением. Теперь не надо более описания мира, не надо перечислять обычаи и законы отдельных народностей; вы стали проводниками для всех во всем мире, раскрыли все ворота и дали каждому свободу видеть все своими глазами. Вы дали всем общие законы, уничтожили прежние – на словах интересные, на деле невыносимые – установления и, сочетав между собой народы, сделали весь мир подобным одной семье». Закончил этот панегирик Аристид молитвой по имя того, «чтобы этот город и это государство вечно процветали и не умирали, пока железо не поплывет по морю и деревья не перестанут цвести весной». Даже такой непримиримый критик римских порядков, как поборник христианства Тертуллиан (рубеж II–III вв. н. э.), и тот признавал, что благодаря дорогам, которыми римляне умостили всю подвластную им землю, мир стал богаче и лучше приспособлен к нуждам людей: «Мир теперь лучше культивирован и богаче обставлен, чем прежде. Теперь все доступно, все знакомо, все полно движения. На месте опасных раньше пустынь появились приветливые поля, нивы вытеснили леса, стада – диких животных, пески засеяны, скалы пробиты, болота осушены; теперь столько городов, сколько не было прежде хижин. Острова не коснеют больше от неплодородия, подводные скалы не страшны, повсюду земледелие, населенность, государственный порядок, жизнь». Аппиева дорога, по которой Ирод отправился из Брундизия в Рим, сохранилась до наших дней почти вся. И это не единственная дорога, напоминающая нам о Древнем мире. Рим, превратившийся в мировую державу, во многом обязан своим дорогам, проложенным по Европе, Малой Азии и Египту. Недавно итальянские археологи совместили снимки Европы, сделанные со спутников, с древними картами и обнаружили: современные автомагистрали, густой сетью покрывшие континент, практически полностью совпадают с сетью дорог, сооруженных в древности по описанным выше технологиям. Поистине: все дороги ведут в Рим. По крайней мере, вели в описываемое нами время. вернутьсяГесиод – первый исторически достоверно установленный греческий поэт, живший в VIII в. до н. э. Родился в Малой Азии и с детских лет занимался пастушеством, помогая семье вести хозяйство. Обманутый братом Персом, завладевшим отцовским наследством, стал странствующим рапсодом, исполняя на празднествах, пирах и состязаниях поэтов стихи собственного сочинения. На творчестве Гесиода сказалось влияние восточных (преимущественно хеттских) мифов, адаптированных к условиям современной ему греческой культуры и религии. вернутьсяКопты – др. – евр. gibtith, араб. kibt., что означает «египтянин». Коренное население Египта до завоевания его Александром Македонским и расселения здесь арабов. Своеобразные искусство, культура и религия коптов оказали заметное влияние на весь древний мир средиземноморского бассейна, включая Иудею. Известно, что копты первые приняли и стали распространять христианство, как первыми учредили монашество, нашедшее позже распространение во всем христианском мире. |