– Ледянку? Так называются эти ягоды?

– Ага. Они как бы замораживают усталость, но скоро тебя откатом накроет, так что лег бы лучше спать. Наутро будешь как новенький.

– Подожди, но почему я никогда не слышал о таком стимуляторе? Эти ягоды в столице были бы просто нарасхват. Они, наверное, очень редкие и дорогие? – Янель представил, насколько бы ему было проще учиться, если бы имелось такое средство.

– Не знаю, что такое это твой «штимулятор», но ледянка долго не живет. – Увидев удивленные глаза мага, Петер неохотно пояснил: – Ледянка, как ее сорвешь, живет пять дней, а потом тому, кто ее осмелится съесть, замораживает все нутро. Человек как бы спит, но двинуться не может. Кроме того, если ягоду отвезти дальше трех дневных переходов от места, где ее сорвали, она теряет все свои свойства, одна кислятина остается. Те, что дал тебе отец, все равно бы пришлось выкинуть на привале, им уже почти пять дней было. Ниче, в Странном лесу еще наберем, ледянка только там и растет.

– Странных горах, – автоматически поправил Янель. Он зябко поежился, догадавшись, что если бы охотник немного ошибся по времени, то сейчас маг лежал бы в коме.

– Не-а, в Странных горах ничего такого не растет. Вот за ними будет лес, там и растет ледянка.

– Петер, а ты хоть знаешь, почему эти места называют странными? – Разговор с охотником переставал нравиться Янелю, и он напоследок решил показать свое превосходство в знаниях. Откуда этой деревенщине знать о последней битве Святого Края?

– А че тут знать? Странное там все, не как в нормальных лесах. Зверья и того нет, кроме… – Он мельком взглянул на отца и, снизив голос, продолжил: – Кроме духа леса. Слышал, что старик крикнул, когда мы на выезде из Карна его в речку спугали?

– Какое-то местное проклятие?

– Ага, про духа Странного леса. Старики говорят, что когда заклинание древнего некроманта, который раньше здесь жил, осквернило связь с землей, то лесной дух сильно обиделся на человеческий род. Теперь он нападает на всех людей, которые тревожат его покой, и предает их лютой смерти, особливо ему маги по вкусу приходятся. – Уловив в глазах Янеля тень сомнения, Петер добавил: – Ни один отряд, в котором были маги, из леса этого не возвращался. Не веришь – спроси у своего учителя.

На следующее утро юноша так и поступил. Он подошел к Туору и спросил о таинственном духе леса.

– Не знаю, Янель, не знаю, – рассеянно ответил маг, он постоянно смотрел то на горы, то на карту, ветхие листы которой были многократно проклеены по сгибам. – Существование различных духов мест, лесов там, рек или озер – это все народные суеверия. Но здесь и вправду что-то странное творится. Простые люди в одиночку проходили сквозь всю аномалию, и с ними ничего не случалось. А вот две экспедиции академии и, по крайней мере, четыре из различных школ (это только те, о ком мне известно) как вошли сюда, так и пропали. Ты думаешь, охрана мне нужна для защиты от бандитов? С ними я легко справлюсь, сколько бы их там ни было, а в схватке с магом моего уровня или немного ниже вы все будете лишь досадной помехой. Воины взяты для другого…

Туор радостно воскликнул и, подозвав к себе старшего проводника, показал ему что-то на карте. Охотник, почесывая затылок, немного задумался и, устало махнув рукой, указал новое направление отряду.

Дождавшись, пока их маленькая колонна перестроилась, Туор, довольный, как гмырх, вдоволь напившийся молока, свернул карту и продолжил рассказ:

– В общем, слушай меня внимательно, два раза повторять не буду. С этого момента никакой магии. Вообще никакой, ты понял?!

– Да, учитель.

– В дневнике Края говорилось о созданных им ловушках для магов, вероятно, предыдущие отряды в них и попали. И отдай мне на всякий случай свой перстень, а то еще с перепугу, как в Карне, сотворишь что-нибудь.

Янель с прописанным крупными буквами на лице недовольством снял кольцо и отдал его учителю.

– Вот и ладненько, потом отдам его. Хотя, на твоем месте, я держался бы от этого артефакта подальше.

– Учитель, но это ведь последняя память об отце. Все, что осталось после кредиторов, – расстроился юноша.

– Дело твое, хочешь – носи. – На этих словах архимаг легко, как будто не замечая груза прожитых лет, перепрыгнул через поваленное дерево. Янель, груженный тяжелыми сумками, не решился это повторить и, придерживаясь за соседний ствол рукой, осторожно перелез через преграду. Туор, дождавшись неторопливого ученика, неожиданно, как на уроке, спросил: – Как, по-твоему, в древности маги были сильнее или слабее нынешних?

– Конечно, слабее, вон сколько новых заклинаний и направлений придумано. Да и образование теперь не домашнее, а систематизированное. – Юноша замялся, боясь случайно обидеть наставника, но, увидев его насмешливые глаза, продолжил: – Учитель, извините, но такие слова можно услышать от мастера-травника. Для него раньше и маги были сильнее, и трава зеленее.

– Ты неправ, ученик. То, чем любят сегодня хвалиться маги, – пустая бравада. Ничего принципиально нового вот уже почти два столетия не придумано, все так называемые современные достижения базируются на старых теоретических разработках. То, что тебе видится сейчас вершиной магического искусства, всего-навсего обычная комбинация старых форм. Мало того, мы уже сейчас не можем повторить некоторые ранее широко известные заклинания. Например, ты знаешь, что магическое стекло было создано для простых людей, чтобы они могли видеть следы примененной волшбы?

– А как же начинающие маги, как они могли увидеть образцы форм для создания или ошибки в своих первых заклинаниях? – удивился Янель. Он прекрасно помнил, что первые полгода обучения он практически не расставался с круглым стеклышком, чем заработал привычку прищуривать правый глаз при сотворении любого заклинания.

– Оно им было не нужно. Первое заклинание, которое они должны были выучить, чтобы приступить к изучению других, было «око незримого».

– Ничего себе, это же такое преимущество! – потрясенно ответил ученик, он сразу ухватил мысль о том, что магу, овладевшему «оком незримого», намного легче и, главное, быстрее удавалось изучить новое плетение.

– Это так, – согласился архимаг. – Поэтому в период всеобщего упадка оно стало достоянием избранных. Я им владею, могу и тебя научить, но только при одном условии.

– Все, что угодно, учитель. Я на все готов, – на одном дыхании промолвил Янель.

– Ты пообещаешь мне, что никогда не будешь использовать перстень. – Туор подкинул на ладони кольцо. – Единственное исключение – если от него будет зависеть твоя жизнь.

Юноша не спешил соглашаться с заманчивым предложением, неужели могущественный маг решил отобрать боевое кольцо? Это же несправедливо! Нельзя отбирать за новое знание единственную память о семье. Архимаг, догадавшись о причинах терзаний ученика, поспешил развеять его сомнения:

– Мне оно даром не нужно. Я хотел бы, чтобы ты понял для себя всю опасность, которую несет его использование. Ты, конечно, один из лучших учеников моей школы за последние пять витков и легко сможешь выдержать вступительные испытания в академию. – Янель, впервые услышав от учителя такие слова, несказанно обрадовался. – Но до прежних волшебников, получивших титул мага, тебе далеко. – Взгляд Туора затуманился, как будто он сам был очевидцем тех событий. – Чтобы быстро создать молнию наподобие той, которой ты угостил наемника, им требовалось более длительное обучение. Пять лет! Ты понимаешь, Янель, они учились целых пять лет, прежде чем становились магами. А потом Край представил императору первый образец боевого перстня. Тогда в войсках была жуткая нехватка магов, армии нелюдей угрожали нам со всех сторон. Железо гномов было лучше, орки превосходили силой и количеством, единственное, что помогало нам держать границу, – магия. Однако именно волшебников в первую очередь старался уничтожить враг. Смертность среди армейских чародеев была просто ужасающа – редко когда из одного набора через год оставалось трое выживших из десяти. Перстни Края решили проблему нехватки волшебников. Ты сам прекрасно знаешь, для чего они предназначены: в кольцо мастер-артефактор закладывает формы боевых заклинаний, которые может активировать любой ученик, только научившийся управлять даром. Тогда войска получили тысячи боевых магов. И пусть каждый из них был в разы слабее тех, кто прошел полноценное обучение, но именно их количество (плюс сокращение времени на подготовку) позволило переломить ход войны.