Он ничего не понимал из услышанных слов, а грозная фигура все ближе нависала над головой.

- Я не знаю, чего ты хочешь от меня.

- Ха-ха-ха, - этот хохот внушал неимоверный страх и ужас, стоило лишь представить, что ожидало шутника, вызвавшего громоподобный смех. – Что ж, я могу очень быстро вернуть тебе память, и ты даже не воспротивишься моей воле. Тебе не сравниться со мной в силе, безумец!

В его голову как будто впились железные щупальца у висков, глаза полезли на лоб от нестерпимой боли, из горла вылетели крики отчаяния. Он не мог сдерживаться, так как не знал за что и каким образом испытал эту муку:

- Помоги! Помоги мне! – завопил он, дрожащими ладонями сжимая раскалывавшуюся на части голову.

- Ты молишь о пощаде, - усмехнулся человек, - что ж я вновь даю тебе шанс всё рассказать. Тогда ты умрешь не так медленно и не так мучительно.

- Но я ничего не понимаю, я не знаю, что тебе сказать. Кто ты? Кто я?

- Подлец! Ты решил поиздеваться надо мной. Даже не думаешь сопротивляться, рассчитывая, что я не смогу тебя убить, - палач со всего размаха ударил его ногой в живот, и он, издав при этом слабый стон, не чувствуя ничего кроме дребезжащего стука крови перед своими глазами, согнулся пополам на холодной каменной земле. – Ты думаешь вывести меня из себя?! Так получи же, недоучка! Невежа! Трус!

Удары тяжелыми сапогами все сыпались на его скукоженное тело, а он не мог даже увернуться от этого града толчков. Он не знал, что делать, чтобы это прекратить. Он мог лишь принять все то, что выпало на его долю, ведь это был всего лишь сон. Только эта мысль помогла ему открыть глаза, когда побои прекратились, и боль отпустила. Сперва взгляд прошелся по прежней полуосвещенной пещере, а потом он посмотрел на свои руки, которые выпустил из волос – на ладонях чернели пятна крови, первое же легкое движение тут же напомнило о том, что весь кошмар произошел наяву, и скорее всего он еще не закончился.

- Если ты и дальше будешь стоять на своем, то вскоре заглянешь в саму огненную бездну Теи. Поверь, тебе не придется по вкусу ни спуск туда, ни возвращение. Возвращение к жизни.

- Я ничего не знаю. Я не помню. Я не понимаю, что ты от меня хочешь!

- До утра ты вспомнишь каждую минуту своей жизни, и даже самая горькая из них покажется тебе медом по сравнению с сегодняшней участью.

Его тело извивалось на земле от боли, его организм выворачивало в тошноте, мышцы рвались под кожей, глаза, казалось, более не увидят отблеска света. Он молил о спасении, он взывал к смерти и завершению всего, но после он вновь мог говорить, слышать, видеть и страдать. Человек совершал с ним все пытки без единого движения, лишь холодно со стороны наблюдая за его судорогами и с довольной гримасой выслушивая его плач и мольбы.

- Ты колдун! Только они могут делать такое! Ты сам сгниешь в безднах Теи! – кричал он перед тем, как вновь ненадолго кануть в темноту, где не было боли.

- А ты просто глупец, - услышал он обращенную в его сторону холодную речь, произнесенную ненавистным уничижающим тоном. – Ты прожил так много, чтобы по достоинству оценить свою жизнь. Неужели ты так легко с ней расстаешься?! Неужели ты ни во что её не ставишь? Я ведь прошу у тебя лишь то, что по праву принадлежит мне. Я все равно достану её, а твои кости сгниют в этих горах, и никто никогда не вспомнит даже твоего имени. Ты выбрал не тот путь, но обратной дороги нет…

Вновь мутный свет перед глазами, и тьма, сердце, выпрыгивающее из груди, и изнывающее тело после пережитых потрясений. Его били, обжигали, ломали, отрывали. Он мог лишь издавать подобие смеха и стона, глаза заплыли потоками крови. Он хотел умереть. Последний взгляд на серый мир, и перед ним предстал долгожданный взмах острого клинка…

Он почувствовал, как кто-то слегка потягивал его за ухо, перевернулся на другой бок, но внезапно полетел вниз и рухнул на жесткий холодный пол. Руки успели уберечь голову от удара, и он медленно открыл глаза. В комнате светились искры от догоравшего в печи огня, а совсем рядом раздался жалобный вой. Ланс вытащил из-под своего тела локоть, который костяшками стукнулся о доски пола, и тут же ощутил, как его лицо обожгло теплое касание. Маленький шершавый язык облизывал щеку, а после подбородок. Граф схватил волчонка, который непонятно как взобрался к нему на печь и потревожил его во сне. Он, скрипя зубами от растяжения в спине, поднялся на ноги и вытянул щенка на обеих руках, чтобы лучше разглядеть зверя при свете огня.

- Ты испортил мой сон, малыш, - обратился он к детенышу волка. – Обычно такие кошмары запоминались мне лишь своим финалом, когда я обретал долгожданный покой. Ты же лишил меня сегодня даже этого, но … если это был не просто сон, в чем я почти наверняка уверен, значит я видел свою смерть, - Ланс притянул щенка к груди, ласково поглаживая того по гладкой шерстке, произнося слова в тишине пустой комнаты. - Осталось узнать, какая у меня до этого была жизнь.

***

Ветви деревьев встречали его белым инеем, а утренние лучи еще не растопили изморозь на пожухлой траве под ногами. Дуглас не спеша исследовал свой лес, осматривая каждый куст и тропинку. В руках он держал длинную рукоятку топора, а за собой тащил неглубокие сани, в которые уложил первую вязанку дров. Он остановился около молодой поросли, которую умело обрубил, связывая в охапку для растопки. Удары топора гулко отдавались по тихому сонному лесу, его обитатели еще молчали, а Дуглас давно привык получать от них новые известия. Но, несмотря на спокойствие и безмятежность, рудокоп ощутил непонятную тревогу после того, как бросив топор в сани, двинулся в обратную дорогу к избе.

В воздухе разносился дым от далекого костра, но странное было в том, что ветер приносил этот запах с востока. А еще ни разу за годы жизни вблизи Деревни к чародеям не приходили из тех мест. Дуглас вновь принюхался – скорее всего это был костер какого-то охотника, ныне гостившего у колдунов или пришедшего с севера из краев лесовиков, но Дуглас не любил гадать. В своем лесу он хотел знать обо всех событиях. Рудокоп слегка присвистнул, оглядываясь по сторонам. Вскоре на лапу ели села маленькая красногрудая птичка.

- Хэй, снегирек, - улыбнулся Дуглас, - где летал, что повидал?

В ответ раздался протяжный щебет и хлопанье крыльев от того, что снегирь еще больше нахлобучился. Рудокоп прекрасно понимал каждый его звук, если среди них были те, которыми птица хотела что-нибудь выразить. Этот птенец предпочел лишь заливаться трелями о том, как прекрасно новое утро.

- Поспеши к своим сородичам, пусть разузнают, что за искры разгорелись в нескольких лигах на восток, - он указал рукой в сторону деревьев, над которыми поднималось солнце, и снегирь тут же улетел в том направлении.

Дома Дугласа заждались. Жена накрывала на стол и растапливала печь, а дочь вместе с Лансом кормила животных, что нашли приют около жилища. Рудокоп приветливо кивнул графу, который ласкал одного из псов, однажды зимой забредшего в лес из Гореста в поисках лучшей доли. Ланс уже вторую неделю жил в доме Дугласа, и его беспокоило, что юноша не желал общаться с колдунами. Их советы были бы очень полезны для морийского капитана: из-за его неуклюжести внутри избы уже не один раз переворачивалась посуда, или вспыхивал неожиданно огонь от того, что парень овладевал чародейными способностями. Но сам молодой человек лишь усмехался безобидным до поры проделкам:

- Это всего лишь дело времени и привычки, - оправдывался он. – Я просто иногда забываю, что следует лучше контролировать свои мысли и желания, а то они могут тут же исполниться. Жаль, что не всегда те, что действительно очень желанны. А колдуны не подгонят время вперед для того, чтобы я вспомнил всё, что знал. К тому же я уже представляю, как Молох впишет меня в свои многотомники о колдунах, пошлет письмо с донесением Элбету, а Агриона начнет изучать мое тело, пытаясь разгадать, почему меня угораздило открыть в себе столь рано этот дар. Разве ты убедишь меня, что за два десятка лет в Деревне что-то изменилось?