Тогда этой идеей загорелся я сам. Я изъял у колдуна новые дополнительные листки, которые он сохранил в своей огромной библиотеке, и днями напролет изучал загадочные строчки. Моей главной задачей было отыскать своеобразный код, после чего можно было с успехом прочитать сокрытый от чужого ума текст. Более всего меня заинтересовал список – по всей видимости, имена и фамилии, ибо писались большими выделенными буквами, слова были выстроены в вертикальный ряд. Я предположил, что некоторые из этих имен должны встречаться на других листках, в других контекстах, однако к моему удивлению таких совпадений оказалось совсем немного. Лишь первое и второе имя попадались на последних страницах переписанных заметок упыря, и порой эти слова стояли даже в одних строках. При этом второе имя повторялось намного чаще, чем первое. И я задался вопросом, кого могло обозначать это слово?! Как сообщил Элбет, единственным знанием о колченогом кровососе, помощнике Великого Тага Гарета, было то, что звали его Горном, а некоторые упыри, которых удалось пленить и допросить, использовали также титул графа, графа Эскера. Я предположил, что текст написан на морийском языке, хотя он мог быть зашифрован на староюжанском наречии, на котором разговаривали русы и тоны еще до покорения этих племен морянами, ведь упыри похвалялись долголетием. Но первоначальная догадка оправдалась, и после нескольких бессонных ночей, когда я переставлял буквы и слога, пытаясь понять их значение, смысл написанного постепенно раскрылся моим глазам. Под первым словом оказалось сокрыто имя графа, точнее название его рода – Эскер, далее пошло намного легче. Оказалось, что второе имя звучало как Мория, и очень скоро я перевел все непрочитанные ранее листы. Таким образом мне стала известна небольшая часть твоей истории, Марго. Точнее лишь то, что Мория де Баи и Марго де Баи одно лицо, что она жила более двух сотен лет назад и стала кровососом.
Я уже точно не помню, что говорилось о самом графе д’Эскер и о Тамире. Тогда я полагал, что это два разных лица, разных человека, ведь Горн мало о нем писал, выражая крайнюю досаду и неприязнь к этому страннику, который занял его место в отсутствие упыря. Уверен нынче лишь в том, что я переписал список имен, и среди последних слов оказалось имя графини Имиры де Кор, которую еще мой старший дядя Дуглас лишил жизни перед походом за живой водой, но узнал я об этом уже со слов государя. Когда я передал свои переводы Ортеку, он был крайне омрачен и озадачен тем, что прочитал. Было несомненно, что все указанные в списке люди превратились в упырей, Возрожденных, все они были укушены лично Горном и по всей вероятности преданно ему служили. Скорее всего во время суматохи, что охватила страну в новую войну Горн уже перестал вести столь подробно свой дневник и записывать наблюдения за своими будущими жертвами – он ограничился лишь списком, который и вел до падения храма Тайры в Тайграде. Тогда же Ортек поведал мне всё, что знал о своей спутнице, юной колдунье Марго де Баи, и мы приняли решение, что я отправлюсь в Далию, чтобы раздобыть всевозможные сведения об этой девушке из места её последнего обитания – Дома Послушания матушки Ани, который в то же время являлся пристанищем стариц под управлением настоятельницы Карелии.
Как ни странно именно в этом путешествии я впервые убил человека, - задумчиво произнес Ланс, маленькими глотками он не забывал опустошать кружку с ароматным эрлинским вином. – Получив нужные сведения в монастыре, я возвращался обратно в Эллину, чтобы сесть на судно до Алмаага. По дороге я заехал в Сверкающий Бор, родовое поместье де Терро, о котором много рассказывал отец, но я туда отправился в первый раз. Мой дед Унео отказался от старшего сына и лишил его наследства. Он умер во времена восстаний в Релии и Далии, не вынесла всех несчастий и графиня Полина, уйдя следом за ним в морские пределы. Единственный брат отца Рионде де Терро остался дружен с нашей семьей, но на острове появлялся крайне редко, и я его почти не знал. Но тогда, будучи в тех краях, я заехал в поместье, о котором столько слыхал, чтобы своими глазами посмотреть на высокие ельники и сосновый бор, украшавший графские владенья. Оказалось, что Рин с семьей жил в ту раннюю осень уже в городе, его молодая жена совсем недавно родила вторую дочь, а я так и не был знаком ни с одной своей кузиной. Желание навещать родичей в Эллине пропало: все-таки я гнал лошадей вглубь страны и обратно с важным поручением, государь ожидал известий от меня, и я сразу же направился в порт, не совершая дружеский визит в их особняк на центральной площади релийской столицы. Но, видимо, Море рассудило иначе.
В тот день небо хмурилось с самого восхода солнца, и вскоре хлынул дождь, поднялся ветер, так что в штормовую погоду никто не собирался отплывать из бухты. Портовые таверны и кабаки были забиты матросами, отмечавшими крепким ромом еще один день стоянки на суше, а я шатался посреди узких грязных переулков в поисках ночлега. Там при входе в закопченный зал одного из постоялых домов я столкнулся с молодой девушкой.
- Вин?! Винде?! – воскликнула она, хватая меня за локоть и всматриваясь в лицо. Она была высокой и красивой, с завитыми длинными волосами и светлыми глазами, совсем непохожая на служанку или танцовщицу, хотя и носила простое платье под темным плащом.
- Сударыня, мы с вами знакомы? – спросил я. Её лицо действительно мне кого-то напоминало.
- Простите, я вас спутала, - тут же смутилась она, отпуская мою руку и убегая прочь от света ламп под струи дождя. Я бросился следом.
- Но вы приняли меня за отца, не так ли?! – прокричал ей в спину. Она еще раз обернулась и исчезла.
Я прекрасно уже осознал, что лицо Вина де Терро в каждом морийском порту знали многие девушки и женщины, но её серые глаза и очень юный вид не давали мне покоя. Первые помыслы были, что она неизвестная мне до этого кровная сестра, дочь Вина, так как девушка была на него очень похожа. Однако, пока я брел по темному мокрому городу, то решил, что ошибался: ведь его дочь вряд ли знала в лицо своего отца – граф уже пять лет как пропал, а в последние годы к тому же он редко отплывал из Алмаага, так что они не могли быть знакомы или общаться, даже когда она была еще ребенком. Притом в таком случае я был уверен, отец бы поделился со мной своим секретом. В ту ночь я все-таки разузнал, где проживал граф Рионде и, вновь почувствовав свою причастность к семье де Терро, решил остановиться под его кровом. Мне оказали теплый дружелюбный прием, и чтобы не обижать хозяев я остался в гостях еще на несколько дней. Но в доме я бывал редко, после трапез в гостиной я обычно уходил в порт, надеясь вновь встретить ту незнакомку, и лишь к ночи возвращался в свою комнату. Разговаривать по душам с Рином или его супругой, релийской графиней д’Орхе, наследницей огромных земель в стране, мне было не о чем, однако перед отъездом я тем не менее собрался расспросить у дядьки об этой странной девушке, повстречавшейся мне в ночи – ему могло быть очень многое известно о горожанах Эллины, особенно тех, кто знал нашу семью и походил на неё видом. Каково же было мое изумление, когда я едва вошел в удаленный от всех других покоев старинный кабинет графа, который занимал еще дед Унео, и увидал это красивое лицо девушки. С большого портрета, висевшего над камином, улыбалась незнакомка в открытом платье с ожерельем на груди и огоньком в серых глазах. На мой единственный вопрос Рин ответил, что эта девушка Веллина де Терро, его сестра и моя тетка, много лет назад пропавшая из поместья в провинции.
Более я не стал его беспокоить расспросами. Я самостоятельно раздумывал над этой новостью: ежели Веллина до сих пор походила по внешнему виду на двадцатилетнюю девушку, а не зрелую женщину, коей она должна была оказаться, следовательно она сохранила юность на вечные годы, то есть стала кровососом. Этого как раз и опасался отец. Конечно, с еще большим рвением я решил разыскать девушку: даже несмотря на то, что она была упырем, она оставалась моей родственницей. Я тогда не думал о том, чтобы загнать в ловушку еще одного из числа нечисти, я не гнал подобные мысли прочь из головы, ибо их попросту не существовало. Я продолжил её поиски, не задумываясь о последствиях.
