Новые цели и задачи стояли перед великим западным народом – покорение южного морского соседа, ибо ненависть к Ал-Мира воспылала с новой силой после захвата Межгорья. Хотя скорее это была не ненависть и жажда мести, а возросшее честолюбие и боевой пыл. Недовольство морян проводимой политикой государя, которое вновь подогревалось в среде далийских дворян призывами к открытому мятежу, было жестко прервано арестом принцессы-наследницы Авиа и её повзрослевших сыновей Дарвина и Норина. По приказу Ортека Авиа поместили в закрытый монастырь на территории Далии, а двоюродным братьям государь запретил покидать поместье далийского графа вблизи Корлины, которое было конфисковано в казну государя во время далийского мятежа пятилетней давности. Элбет, близкий друг и советник Ортека, высказывался за возвращение юных принцев в Алмааг. Фактически, они являлись единственными родственниками государя и имели все права на престол, ежели их брат бы скончался или был убит.
- Пускай мы и колдуны, но не забывай, Ортек, что никто не живет вечно, тем более государь, - говорил седой чародей. – Народ любит менять правителей, плакать у их погребального костра и радоваться новому ставленнику. Теперь в руках этих мальчиков продолжение рода морийских государей, ибо тебе, к сожалению, никогда не узреть собственных наследников.
- В последние годы они были лишь весомым доводом в руках матери для привлечения сторонников свержения моей власти, - хмуро ответил черноморец. – Здесь в Алмааге они могут стать орудием в руках не менее пытливых морян, приближенных ко двору. Уж лучше они позабудут на время, что являются принцами-наследниками.
- Неужели под охраной вооруженных наемников они забудут, кем являются и смогут простить тебе того, чего лишились?
Тогда Ортек не ответил на вопрос колдуна. Время сделало это за него. Спустя полтора года алмаагская принцесса Авиа, вдова Гравина, сына Дарвина II, совершила побег из-за высоких стен монастыря и нашла дружелюбный прием у своих единомышленников, восточных далийских дворян, земли которых пустели, ибо их крепостные массовым потоком переселялись за горы в новую морийскую провинцию, сохранившую старинное название Межгорье. Авиа сумела также поднять восстание горожан на землях легалийцев и рустанадцев. Южане взялись за оружие, как только основным кличем мятежников стало «За Тайру!». Божественные лозунги нашли отклик в сердцах людей, столетия до этого поклонявшихся кровавой богине, дочери Теи, земли, дарящей урожай, вино, жизнь. К тому же в то время, как колонистам в Межгорье предоставлялись всяческие привилегии, в других морийских странах был увеличен гнет свободных граждан. Хотя Ортензий и отменил монополию Навии на строительство судов, были введены новые пошлины на разрешение занятием кораблестроением, морская торговля затихла из-за конфликта с Ал-Мира, да и по всем странам разносились ужасающие известия о нападениях кровососов. Их гнездо было разворошено, но многие твари сумели выскочить из него и нынче разгуливали среди мирных жителей.
- Раньше мы приносили жертвы Тайре, и её гончие псы не трогали нас, - плакали сельчане и горожане, - мы знали, что нашим жизням ничего не угрожает. Нынче же каждый день опасаешься увидеть у близкого человека клыки во рту, ибо упыри живут среди нас.
Бунтовщики выступили за восстановление в Тайграде храма Тайры, требовали установления самовластия в собственных землях. Их поддержали и в Алмааге, хотя на острове не дошло до открытого вооруженного столкновения. Тем не менее, в городах звучали разгневанные тексты поэтов, разыгрывались сценки на площадях о плаче богини Тайры, а ученые, заседавшие в Академии, направили государю протест, в котором поставили в вину неравномерное обложение морийских стран, утрату главенствующих позиций Алмаага в деле управления страной, расцвет язычества, ибо бунтовщики приносили жертвы Тайре из числа захваченных морийских солдат, прогоняли прочь видиев и, кое-где поговаривали, даже призывали упырей, дабы поменять свою сущность, наполнить кровь мощью богини и дать отпор колдунам, заселившим скалистый остров.
Войска повстанцев, собранные на территории Далии, Релии, Рустанада, Аманы и Легалии, возглавлялись двадцатилетним принцем Дарвином. Юноша и его матушка Авиа, взбудоражившие южные окрестности государства до самой Серебряной Стены, блуждали с армией своих сподвижников по землям Мории, угрожая мечами её жителям. Ежели горожане не были лояльны и щедры к бунтарям, их моментально записывали в сторонники государя Ортензия и не щадили за это ни женщин, ни детей. В первый год восстания перед алмаагскими судами были закрыты все южные порты, из Рустанада и дворянских городов прогонялись государственные чиновники, следившие за исполнением законов Мории. Войска, вышедшие из Лемаха для наказания мятежников, не получали точных сведений об их местоположении, им было отказано в продовольственном снабжении соседними поселками, и командор Дюшер слал гневные донесения в Лемах и Алмааг с просьбами покарать неисполнительных мирных жителей, пособников бунтарей. Но Ортензий приказал не принимать никаких мер, и полчища его солдат замерли на границе с Рустанадом. Между тем минорские и алмаагские торговые караваны стали обходить стороной южные порты, останавливаясь в Мидгаре, а в Аватаре степняки, заключившие с Ортензием союзнические договора в самом начале его правления, не принимали корабли под флагами мятежных стран.
Неповиновение южан продолжалось около двух лет. Первым власть Алмаага признал Рустанад, ибо в разгоравшихся спорах между тонами и русами советники приняли решение вновь установить равноправие с присутствием третьей стороны, о чем они написали государю Ортензию. При этом рустанадцы требовали отмены всех запретов на морскую и сухопутную торговлю, которая стала развиваться через Горный Перевал и Межгорье. На границе Рустанада и Легалии Дюшер, наконец, настиг разваливавшиеся войска Дарвина, которые в разгар битвы в многочисленном количестве перешли на сторону командора. Сражение было проиграно молодым принцом, но части восставших удалось скрыться под командованием младшего брата главаря, Норина. В 561 году принца-наследника Дарвина и его мать принцессу Авиа привезли в Алмааг в качестве пленников, изменников, поднявших оружие на государя, которому присягали на верность. Историки Мории записали, что главной причиной поражения самого масштабного восстания в Мории, её раскола на две равных, но неравномерных частей, ибо южные земли было безусловно намного богаче и самостоятельнее своих северных соседей, явилось неспособность Дарвина вовремя перейти от войны к миру. Принц собрал многочисленную армию сторонников в начале своих действий и смог доказать её силу, однако не перешел к мирному управлению завоеванных земель, установлению среди людей справедливого уклада жизни. Но иного итога у этой кампании быть не могло, ибо по сути большая её половина подняла в руки мечи с криками о Тайре, а другая правящая половина с желанием вернуть себе право господства над первой, о чем дворяне боялись даже заикнуться, осознав ярость и неистовство южан, обрушивавшихся на врага с кровожадностью и свирепостью.
Все граждане, поддержавшие мятежников, были обложены уплатой огромных возмещающих сумм в казну государя, а те, кто сражался на их стороне с оружием в руках, были сосланы на каторгу в Истару. Главари – Дарвин, Авиа, Норин, принц релийский де Геори, графы Далии Ропри и Диош - были приговорены к смертной казни. Иного наказания для изменников власти государя не существовало. Казнь мятежников была проведена в главных городах их родных стран. Дарвина и Авиа обезглавили на площади Аллиина, второго порта в Алмааге. Дарвин за время бунта провозгласил себя Возрожденным, сыном Тайры, но на самом деле он так и оставался смертным человеком, хотя сполна заслужил погибельную участь кровососа. Младший принц избежал рассправы. Он скрылся от глаз и рук правосудия государя. Однако спустя шесть лет его настигло возмездие народа. В Атрате, столице Легалии, после серии убийств, приписанных клыкам упыря, на городской улице обнаружили труп молодого человека, в котором опознали бывшего принца Норина. Голова алмаагца валялась в нескольких локтях вдали от туловища. Тут же разнесся слух, что это и был кровожадный убийца, которого растерзали свои же собратья-упыри или неизвестный мститель. Голову принца как трофей выставили на неделю на всеобщее обозрение в Атрате, а после отправили в ящике в Алмааг в подарок государю. Полученные известия из Легалии привели Ортека в бешенство. К этому времени он издал приказ о помиловании Норина и ожидал, что принц возвратится во дворец, а в ответ на это получил гнилую башку. Элбет заверил государя, что нет никаких признаков подтверждавших, что Норин действительно был кровопийцей, однако не было никаких доводов считать обратное. Убийство вблизи Атрата после этого случая прекратились, но тайна гибели принца, последнего кровного наследника морийского престола, так и осталась неразгаданной.
