- Я нашел его подброшенным на порог дома, где проживал в это время маг, в Роди, и тут же помчался к тебе, царица, - однажды ответил на мои настойчивые расспросы колдун, и более об этом деле мне ничего неизвестно.
Родь была небольшой деревушкой в нескольких лигах от загородного дворца, и скорее всего родителями мальчика были пастухи или охотники, проживавшие в тех местах.
Кассандр оказался очень тихим прелестным младенцем. Я поначалу боялась держать его в руках, но Сарпион, не отходивший в те дни от меня ни на шаг, научил, как кормить, поить, пеленать сына. Колдун часто убаюкивал его, а я с горечью признавалась самой себе, что мать из меня получилась никуда не годной – это подтвердилось двадцать лет спустя.
Но радости и заботы материнства уступили место возобновившимся требованиям Сарпиона. Он понимал, что уже окончательно заполучил мою жизнь в свои руки, и отныне, не стесняясь даже своего обещания, начал мне угрожать. Хотя угрозы эти были скрыты за маской лестных слов о том, что мы, колдуны, смогли бы совершить с помощью могущественной книги из Прибрежного края великие дела во славу людей.
После рождения Кассандра я стала регентом наследника Черноморья. Все дальние родичи по материнской линии Веллинга Орелия не сумели заполучить одобрения магов в этом вопросе, и без особых возражений со стороны других приближенных ко двору последовавшие два десятилетия жизни своего сына я должна была управлять его будущим царством. Ничто уже не могло помешать мне удовлетворить желание колдуна, да и исполнить собственные мечты – вернуть себе колдовские силы – но стоило сперва выждать некоторое время, чтобы окончательно укрепиться на престоле. Однако Сарпион более не хотел ждать.
Уже давно по всему Черноморью разлетелись вести, что в далекой Мории царевич Ортензий, ставший государем, на самом деле свирепый колдун, который поработил всю страну и готовился уничтожить всех её врагов. Маги высказывались, что, дескать, это совершенно невозможно. Они уверяли всех, что в Алмааге никакой не царевич Ортензий, тот погиб от рук гарунов, захвативших его в плен, а государем стал всего лишь плут и самозванец, но из Эрлинии капитаны и матросы судов, торговавшие с морийцами, продолжали приносить известия, что это самый настоящий черноморец. Наибольшее беспокойство эти сообщения вызвали не у магов и черноморской знати, а у моего учителя. У него были собственные проверенные источники, из которых он, по-видимому, окончательно убедился, что Ортензий, которого колдун сопровождал в поисках живой воды, если и не отыскал этой спасительной жидкости, то уж вне всяких сомнений полностью переменился после похода за Рудные горы. Сарпион делился этими опасениями со мной, но я не особо волновалась по этому поводу. Не знаю, какие мои речи заставили чародея впервые на меня подозрительно взглянуть, но очень скоро он стал с еще большей настойчивостью добиваться своего возведения в орден магов в качестве Хранителя Башни. В то время Гарионис тяжело заболел. Это не было удивительно для его почтенного возраста, но неведомая для магов болезнь нахлынула на него столь внезапно, что мои советники намекали даже на возможное отравление, и мои негодующий взор переметнулся на фигуру Сарпиона, который незадолго до этого отлучался из Асоля.
В конце концов, я поняла, чего больше всего опасался колдун: он считал, что Книга Ветров может попасть в руки другого колдуна, а именно царевича Ортензия, который, оказывается, приобрел могущество, доступное не каждому из расы тех, кто не знает продолжения, но живет вечно. Сарпион боялся, что я поддержу морийского государя, которого считала за друга, и поэтому вновь решил перейти к решительным действиям. Мне кажется, в те дни он потерял рассудок. Гарионис все-таки поправился, и надежды колдуна, что в Гассиполе пройдут выборы нового хранителя рухнули. Колдун начал повторять, что если я не исполню свое обещание и не передам в его руки эту проклятую книгу, то он разоблачит меня перед магами и всем народом. Тогда меня лишат жизни, но это сделает не он - он бы никогда не посмел поднять на меня и пальца, это справедливое возмездие падет на меня по воле богов, перед ликом которых я уже второй год обманывала весь черноморский люд.
Как ни хотела я вернуть себе свои умения, я ясно глядела на вещи и понимала, что ежели книга морийской принцессы действительно столь бесценна для колдуна и наделит его огромной властью, то я не имела права допустить, чтобы один колдун решал судьбы остальных людей, не боясь при этом кары за свои поступки, ибо Сарпион не раз повторял, что станет неуязвимым, обретет невообразимое могущество. Я решила, что он недостоин такого дара, поэтому задумала окончательно избавиться от своего учителя, возведшего меня на такие высоты. Я все-таки была царицей и уже научилась вершить судьбы людей… и колдунов. Я многое познала из искусства магов. Эти жрецы прекрасно ведают, как справиться с колдуном – самообладание, а вдобавок они изготовили более десятка настоев и снадобий, которые лишают колдуна его сил, чувств, движений. Мне не стоило большого труда опоить Сарпиона в одну из наших встреч, когда я, наконец, пообещала, что выполню все его просьбы, а после самые верные мне воины, гизы, связали моего личного лекаря и вывезли из города. Я приказала выдернуть ему язык, чтобы он не мог говорить, но не решилась лишить его жизни. Я не могла отказаться от мысли, что когда-нибудь верну себе колдовские чары, хотя уже свободно обходилась без них. Сарпиона укрыли в отдаленном глухом месте, где каждый день его поили нужными травяными отварами. Теперь я жалею, что вдобавок не выколола ему глаза, тогда он бы точно не сумел совершить побег из своей темницы.
Далее моя жизнь вошла в спокойную колею. Я растила сына и исполняла пожелания магов, я ни на минуту не перестала быть марионеткой в их руках, но порой и мне удавалось настоять на своем. В завоеванных эрлинских портах Гистаполе и Лавале вновь вспыхнул мятеж. Маги склонялись к откупу от черноморского подданства, на который были согласны местные горожане, но я не захотела терять столь быстро то, что такой дорогой ценой досталось Веллингу Орелию. Я возобновила военные действия. В скором времени к черноморскому престолу преклонили головы сеторы и других эрлинских городов, опасаясь неминуемых грабежей и пожаров при входе за крепостные стены чужой армии солдат. Маг Гарионис скончался, и его место занял более молодой, но не менее прозорливый Хранитель, которому однако не были известны, как я полагала, мои небольшие секреты, и который поэтому более послушно относился к моим словам и зачастую их поддерживал, - Марго замолчала, вглядываясь вдаль, по каменной тропе к беседке приближалась Каризи.
- Шли годы, я перевезла Сарпиона в заброшенный храм Гисса посреди пустыни. Я надеялась, что как только Кассандр станет Веллингом, я смогу придумать способ коснуться рукой Сарпиона заветной книги, и при этом не допустить, чтобы он прибрал её к себе, то есть вернуться в прежнюю уже давно позабытую жизнь. До этого времени колдовские способности могли лишь бросить тень на мою чистую репутацию в глазах народа. Ведь даже если никто не может пока сравниться в силе с правителем, не означает, что у того совершенно нет врагов и неприятелей, которые запоминают любое его поражение. К тому же все прошедшие годы меня крайне беспокоило, что мое лицо сможет узнать кто-либо из морийцев. Мой сын превратился в юношу, а я по-прежнему оставалась очень молодой на вид, и мне пришлось научиться скрывать то, что не было предназначено для чужих глаз, - Марго замолчала. Видимо, её затянувшееся повествование подошло к концу.
Только тогда Ортек заметил стройную фигуру служанки, послушно стоявшую недалеко от беседки. Увидев обращенный в её сторону взгляд, женщина приблизилась и, низко склонившись в поклоне, произнесла:
- Ваше Величество, к вам пожаловал старшина Маир.
- Передай ему, что государь занят и сможет принять его только завтра, - равнодушно ответил Ортек.
- Хорошо, Ваше Величество. А что на счет обеда? Я уже третий раз велела его разогревать.
