- Знаешь, почему столь мало женщин готовы вступить в наш орден, и большая часть девушек мечтает стать лифией, а не магом? Потому что лифиям благоволят в замужестве сами боги, а магу очень трудно подыскать себе достойного мужа – никто не решится связать судьбу с не просто умной женщиной, а с той, кому ведомы тайны богов. А о муже всегда помышляли все жены, поэтому они так мало помышляют о мудрости, особенно в наше время. Но не согласишься ли ты со мной, Двина, что союз двух красивых молодых людей лишь выиграет, когда они оба будут мудры, послушны богам, любимы своим народом. Разве не лучше Веллингу связать свою судьбу с черноморской девушкой, чем брать в жены оларку, которая приведет в наши края чужаков, чужие обычаи, чужой язык, которая никогда не сможет увлечь его беседой, посоветовать в делах или снять усталость пережитого дня?! Но все это по силам магу, жаль только, что среди нас очень мало красивых молодых девушек, - он улыбнулся своими старческими темными глазами.

Гарионис тогда же подтвердил, что кенну действительно подарок царевича Ортензия, и после этого мы спустились во двор. Маг не переставал выражать недовольства желанием Веллинга жениться на оларской принцессе. Мне было уже известно, что Орэл ездил ко двору её отца в Оларские Холмы, но перед свадебным событием, которое бы окончательно соединило два народа, Веллинг должен был получить одобрение магов. Помнится, тогда Гарионис даже заикнулся, что если Релий не сумел соединить два народа – морийцев и черноморцев, хотя между ними гораздо больше общего, чем с оларами, то глупая царевна лишь разнообразит придворный этикет и выпросит у царя всяческие милости для своих родичей. В тот день Хранитель Башни одел поверх своего обычного одеяния белоснежный легкий плащ, а на голову водрузил серебряный венок и окропил меня водой из позолоченного таза с помощью лавровой ветки. После этого я вместе с ним поднялась по витой лестнице на вершину Башни и принесла дары и молитвы богам. Так быстро и успешно я проникла в Башню, но там я поняла, что у мага к моей персоне рождался совершенно невероятный интерес. Он даже забыл что-либо упомянуть об испытании, но прежде чем мы расстались, Гарионис пригласил меня к себе на обед, где должен был присутствовать Веллинг. Надеясь на мою красоту и симпатию, которую я вызвала в сердце царя, он уже представлял, как тот откажется от сватовства к северным соседям. Вдобавок хранитель вскользь упомянул приворотное средство, тайна которого ведома магам.

Мой рассказ о визите в Башню вызвал громкий хохот колдуна. Сарпион воскликнул, что мог бы легко уладить это дело в угоду магам, но сюда мы явились совершенно по другому случаю. Так что я выслушала от него больше наставлений, как мне следовало осматривать Башню в следующий раз, чем как приготовить приворотное зелье, о котором говорил маг.

Вскоре я обедала в маленьком зале верхнего этажа покоев Гариониса. За столом мы были втроем: я, хранитель и Веллинг. Как ни странно, но маг решил обращаться ко мне именем Антея, и с тех пор все в Башне и за её пределами должны были позабыть, что я была Двиной. Веллинг бросал на меня любопытные взгляды, и я с удовлетворением подумала, что справляюсь пока с порученной мне задачей. А после трапезы я попросила разрешения удалиться на вершину святилища, на что Гарионис не мог мне отказать, как бы он не желал этого в тот момент.

Я вновь вступила в темное пространство высокой башни. Я поднялась на её стены, внимательно осматривалась по сторонам, но не заметила ни одного бокового коридора, ни одной двери. Тем не менее верхняя площадка была намного шире, чем две лестницы, ведущие наверх, и я предположила, что между ними существует еще одна комната или проход. Когда я спустилась, то решила осмотреть темные углы у входа. Слева под ступенями были лишь аккуратно сложенные пустые корзины, покрытые паутиной, а справа я обнаружила потайную дверь, которой, очевидно, порой все-таки пользовались. Я подергала за круглую ручку посреди единственной деревянной створки, но дверь не поддалась. Я бы несомненно сумела её раскрыть, владей я колдовством, однако об этом стоило забыть, и я вовремя вернулась к небольшому коридору у выхода, где столкнулась с двумя магами, обсуждавшими возможно ли рассмотреть звезды при дневном свете и отправившимися проверить свои предположения с высот строения.

Сейчас я могу более здраво оценить поступки магов, Сарпиона да и свои собственные. Меня всегда смущало, что мне так легко удалось обмануть Гариониса в том, кем я являлась - воспитанницей Менея. Но по прошествии нескольких лет я рассудила, что он никогда в этом не был убежден, скорее он увидел в моем лице девушку, которая осмелилась назвать себя магом, зная, что её ждет испытание, в котором раскрылись бы все её тайны и секреты. И этой девушке, не за её смелость, а по собственной выгоде, он решил подыграть. Хранитель ежедневно принимал меня в своем доме, знакомил с другими магами, купцами, дворянами, приближенными к Веллингу. Но он более никогда не упоминал имени Двина, и быть может некоторых из этих людей маг Двина должна была прекрасно знать, я же как Антея со скромностью и доброжелательностью знакомилась с ними вновь. Гарионис ответил на просьбы Орелия о благословении наказом дождаться весны, когда наступал сезон приношений и молитв Галии и Уритрею, покровителей брака. Он повелел мне отговорить Веллинга от женитьбы, и через некоторое время я должна была отправиться вслед за царем в столицу.

С Орелием у меня складывались теплые дружеские отношения, но именно благодаря тому, что Гарионис будто приставил меня к правителю, а тот не посчитал нужным противиться этому решению. Хранитель уже видел в глазах царя чувства, которые в нем разгорались, стоило нам с Орелием заговорить, я же читала в них с большей проницательностью, чем старик, никогда не бывший женатым. Веллинг лишь усмехался всем моим попыткам привлечь его внимание и переменить замыслы об оларских сватах. Казалось, что весь интерес к моей персоне у него пропал, едва он осознал, что я была магом, то есть хитрой и коварной, да вдобавок еще женщиной. Мне оставалось лишь жаловаться своим неудачам Сарпиону.

Колдун редко советовался со мной и делился своими планами, хотя мне в них по-прежнему отводилась важная роль. Я полагаю, что под тяжестью обязательств, которые на меня условно возложил Гарионис, не желая вызывать недовольство магов, которые могли легко раскрыть мой обман с чужим именем и личиной, чародей решил мне помочь. Он сделал то, что для него уже было не впервой. Я поняла, что Веллинг в меня влюблен именно после встречи Орелия с Сарпионом, но, конечно, любовью это можно было назвать лишь с точки зрения окружающих, сама я тогда небывало поразилась переменой в его поведении и очень быстро догадалась об её причине.

Заканчивалась вторая неделя моего пребывания в статусе мага Антеи. Я всюду следовала за Веллингом, ежели он выезжал из своей резиденции в центре города. Хранитель уже не заикался об испытании для ученика, так как он сам прилюдно назвал меня магом на одной из встреч с городской знатью, но я опасалась, что едва царь уедет назад в столицу, и Гарионис поймет напрасность своих замыслов, в которых возлагал на меня большие надежды, то я вновь стану самозванкой Двиной и лишусь всякого внимания и покровительства. Это не могло не беспокоить Сарпиона, который все дни размышлял, каким образом я бы смогла отпереть потайную дверь, хотя я в те скоротечные пасмурные зимние вечера не имела ни одной минуты, свободной от поручений магов, чтобы заглянуть в Башню. Я по-прежнему проживала в доме барона, знакомого колдуна, который нисколько не удивился сменой моего имени, ибо удивляться поступкам и решениям магов бессмысленно. В один вечер этот тихий молчаливый покровитель, как обычно, прислал за мной карету, которая должна была отвезти меня домой из дома Веллинга. Орэл вышел меня проводить, желая скорого доброго пути, когда с места возничего раздался хорошо знакомый голос Сарпиона. Колдун в тот раз отчего-то решил стать кучером:

- Вас так приятно слушать, Ваше Величество, - обратился он к Веллингу, не обращая внимания на все приличия, согласно которым слугам не следовало болтать лишнего, тем более в присутствии царя.