- Но в этом случае вы ошибаетесь, сударь. Женщина, покоящаяся ныне в царстве Таидоса, не обрела волчьего вида и должна лежать подальше от истинных черноморцев.
- Как тебя зовут? – он настойчиво повторил ранее заданный вопрос. Но я промолчала, не спуская с него взора, и дождалась, пока он представился сам. – Я Орэл, барон Орэл.
- Антея, - ответила я, даже не подумав, что простолюдинке следует поклониться дворянину.
Но ведь в Черноморье бароны не особо чтятся своим происхождением, поэтому он даже не подал виду, что чем-то оскорблен. Он спросил, увидит ли меня на следующий день на этом же месте, и я с обворожительной улыбкой согласно кивнула.
Вернувшись домой, я сама была крайне возмущена своим невежественным поведением, но возможно во мне всплыла память, что я также принадлежу к благородному роду графов, - усмехнулась Марго, продолжая свое повествование, - и я привыкла быть наравне с людьми, будь они слугами или дворянами. Так начались мои недолгие свидания с молодым богатым незнакомцем посреди холодной сырой рощи. Он приезжал каждое утро, и я спешила к нему навстречу в простом плаще по грязи от растаявшего раннего снега. Очень скоро я догадалась, что передо мной не барон, а сам Веллинг Орелий, но скрывала от него свое знание. Он походил видом и манерой речи на тебя, Ортек, - правда был чуть выше в росте и шире в плечах. Его темные глаза всегда сурово оглядывали пустынный лес, а когда он смотрел в мою сторону, казалось, они немного добрели. В моем лице он нашел терпеливую слушательницу, я при этом стеснялась говорить, опасаясь быть разоблаченной. Но, как вы понимаете, парень наедине с девушкой находят более приятные занятия, нежели разговоры – как я могла отказать царю в улыбке, нежном взгляде или поцелуе?! Неделя пролетела как в красивой сказке, Орэл говорил о предстоящей женитьбе на оларской девушке, а я изображала при этом самый трогательный удрученный вид, на который была способна, догадываясь, что эта избранница на самом деле дочка оларского царя.
- Любая женщина всегда лишь притворщица, - проговорил Ланс, из-под нахмуренных бровей глядя в лицо царицы, которое осталось бесстрастным к замечанию.
- Наедине с собой я размышляла, что мне было бы нелишним пообщаться с черноморской знатью, так как до этого познакомилась лишь с жизнью простого народа. А Орэл между тем был знаком с Двиной, пускай лишь в своем детстве, и я нередко заводила с ним разговоры об его юношестве, его друзьях, семье и о магах. Наши встречи помогли мне стать той, кого теперь вы видите перед собой – нет, не царицей, а женщиной, полюбившей черноморский народ.
Я чуть не погубила себя, когда он, проследив за мной от опушки леса, на следующий день пожаловал в мой дом. Там он заметил книги магов и высмеял мое скромное крестьянское одеяние и речь, предположив, что я на самом деле не так проста, как пыталась ему казаться.
- Ты ведь также не договариваешь, Орэл, - ответила я, и на этом мы прекратили взаимные расспросы. К тому же он приехал попрощаться. За эти короткие дни знакомства, между нами зародилось подобие дружеских чувств, мы никогда не затрагивали темы, где могли бы разойтись во мнениях – и, как я уже упоминала, чаще всего говорил он, а я лишь задавала скромные вопросы, чтобы поддержать общение. Он ни разу не упоминал о войне, что Черноморье вело с эрлинскими городами, или о морийцах, чьим кораблям запретил останавливаться в своих портах. Я знала, что вызвала в нем симпатию, но была уверена, что эти чувства не столь глубоки, чтобы пустить корни в его сердце – да и сама была рада и благодарна Орэлу за наши встречи, после которых я наполнялась уверенностью, что могу быть похожей на черноморку. Мой благородный всадник исчез, и жизнь тихо потекла посреди книг в темном холодном доме. В те дни по городу стали распространяться слухи, что более люди не обретают волчьего облика после своей смерти, и радостные вести облетали дома по всем поселениям страны, так как в каждом из них уже хоронили людей, а не волков. Тогда я стала понимать смысл слов старухи Урлины – она вещала о скором избавлении от проклятия принцессы Мории, а её возгласы о возвращении черноморца относились к тебе, Ортек. Я с радостью представляла, что вы все-таки нашли в своем походе то, что было навеки сокрыто от людей – живую воду, и тем самым избавили народ от колдовских чар.
Когда возвратился Сарпион, я поведала ему об Урлине и о Веллинге Орелии. В то, что проклятие снято, он не захотел поверить, находя десятки объяснений этим чудесам, а встречей с царем был крайне обрадован – это знакомство, по его мнению, очень пошло мне на пользу, ибо Двина знала обоих царевичей, а нынче и я могла этим похвастаться. Еще около месяца я провела в той глуши. Сарпион почти не выпускал меня из дома, он заставлял меня повторять молитвы магов, задавал вопросы, на которые я должна была безошибочно отвечать, он исправлял мое произношение и не прекращал занятия ни на один день. Лишь когда он решил, что я готова предстать перед магами, мы отправились на юг в Гассиполь. В порту нас уже поджидали, так как колдун в свое отсутствие в столице успел повстречаться со многими полезными людьми, и мало кто из них был в силах противиться его природному обаянию и колдовским способностям.
В Гассиполе моя участь свершилась слишком быстро, чтобы я успела её осознать и переменить. После смерти мага Менея новым Хранителем Башни был избран Гарионис. Хранителей всегда назначал Веллинг, хотя на практике этот титул обсуждался между всеми членами ордена, присутствовавшими в Гассиполе в дни скорби, связанными со смертью предыдущего главы магов, и среди кандидатур выбиралась самая достойная, то есть Хранителем обычно становился самый опытный и престарелый маг. Веллинг всегда одобрял выбор магов, и лишь однажды этого не случилось: в начале своего правления Релий принял подобное решение самостоятельно в интересах своего царства, которое начало обуревать волна недовольства молодым морийским правителем.
Гарионис возглавлял магов к тому времени не более полугода, он был уже очень стар, и Сарпион убеждал меня в том, что маг слеповат и глуховат, так что мне не составит труда перехитрить его, представ в роли Двины, воспитанницы Менея. Сложность заключалось лишь в одном: как удалось узнать колдуну, Двина должна была стать магом, но не успела пройти церемонии посвящения, сбежав с юным царевичем, и это могло спутать нам все планы. А вдобавок её разыскивали маги по всей стране. Но главное было проникнуть сквозь невидимые преграды Башни под её высокий свод, и надеяться, что все недоразумения откроются не раннее, чем я сумею достать заветную Книгу Ветров.
Мы приехали в порт в карете, подходящей для богатых купцов. Сарпион проводил меня в дом одного из баронов, с которым Сарпион оказался в очень близких доверительных отношениях, и именно этому дворянину предстояло возвратить меня, то есть бежавшую из Черноморья Двину, в лоно Башни. Вскоре черноморец дал богатый прием, на который были приглашены маги, военноначальники, дворяне и прочие богатые дельцы. Колдун поселился в скромной портовой гостинице, оставив меня в доме своего приятеля, который как ни странно действительно полагал, что я Двина, и был очень благодарен Сарпиону за то, что все награды, посуленные за мою персону, попадут в его руки. Тем не менее учитель часто навещал меня. До знаменитого приема, на который должен был явиться даже Хранитель Башни, мы объездили вместе с учителем весь город. Он показывал мне окрестные дома, указывал на людей, с которыми Двина общалась в своей юности, и которые непременно пожелали бы возобновления знакомства, а также подробно описал лица магов и других влиятельных людей города, с которыми я неминуемо столкнулась бы в доме барона. Колдун давал советы, как мне следовало себя вести – быть в основном в печали, не улыбаться, неохотно отвечать на расспросы, как будто бы опасаясь разбередить незажившие еще душевные раны. По нашему уговору, Двина скиталась все это время по землям Мории, но так и не нашла царевича Ортензия, не доверяя при этом сплетням, распространившимся по стране о том, что царевич попал во дворец своего деда государя Дарвина II. Испытав лишения и злоключения, она возвратилась в родную страну, где барон оказал девушке всякое содействие и помощь в прибытии в родной Гассиполь.
