Острым кинжалом граф отрезал прядь волос графини и спрятал локон на груди. В обратный путь д'Эскер отправился, ни разу не оглянувшись назад. Корлину уже облетели известия, что гаруны двинулись на север в Легалию и Рустанад, поэтому колдун не стал задерживаться в тылу. Но прежде он заказал у кузнечного мастера новый медальон: толстый диск переплавили в небольшой сосуд для хранения сокровенных подарков. Нагрудное украшение водяного уже не раз привлекало чужой глаз, кое-кто даже вспоминал, что похожий оберег сверкал прежде на груди черноморского царевича. Теперь под его рубахой у самого сердца холодела склянка из крепкого металла, в которую колдун аккуратно положил локон волос далийской графиньюшки.
***
Гассиполь их встретил неизменным величием и спокойствием, которым отличались все древние города эрлинов, выстроенные на столетия. Только люди, возвратившиеся в отчие края, были унылы, хотя они несли с собой вести о победе над гарунами в далекой Мории. Но в Черноморье случились иные беды, и никому не было дела до стяжавших победу для другого народа ценой собственных жизней воинов. В каждом селении люди, оказавшись пред воротами посмертного царства Таидоса, оборачивались в невиданных по размерам зверей, мертвых волков. Лишь семей эрлинов, что еще во множестве проживали в Гассиполе, а также на побережье моря, не коснулось проклятая кара богов. Но с возвращением черноморских солдат из далеких краев люди заговорили о другой причине постигших их несчастий. Однако кто посмел бы открыто бросить обвинения в лицо сыну Веллинга, который по разлетевшимся во все уголки побережья слухам навлек на себя гнев морийской колдуньи?!
По прошествии многих месяцев он молчаливо взирал с высот прямой башни, выстроенной во славу богов, которых черноморские маги-жрецы вместе со всем народом призывали избавить смертный удел людей от скверны, обрушенной на черноморский род.
- Царевич, наконец, я нашел Вас, - запыхавшись после бега по крутой лестнице к верхней площадке башни, выпалил ученик мага Ридолей, который прислуживал Рулле в гассипольском дворце. – Ваша супруга разродилась. – Он стыдливо опустил глаза в пол, хотя царевич даже не думал оглядываться на вестника. – Она родила волчонка. Мертвого малютку. Царевна сейчас без чувств, но лучше ей и не знать пока о своем чаде.
- А где мой брат? – сухо спросил царевич.
Его рот в темноте звездной ночи скривился в злобной усмешке, но лицо не потревожили ни скорбь, ни печаль от утраты. Он слишком долго желал смерти своей жены и её ребенка, к которому не имел никакого отношения. Теперь он узнал, что сила его колдовских желаний вновь взяла вверх, хотя он и старался гнать от себя прочь темные мысли. Рулле давно знал, в кого так пламенно был влюблен младший брат Немер, и чье дитя носила под сердцем молодая супруга, с которой он после её приезда в Гассиполь перемолвился лишь парой слов. Смерть его племянника была ниспослана богами, он не желал такой участи даже за предательство, его сердце давно остыло, чтобы пылать от ревности или ненависти. Но разве были боги в Черноморье?! Царевич вопрошал, обращая гневный взор в далекие небеса, где скрывались великие Уритрей со своей мудрой подругой Галией и светлой дочерью Олифеей, или же устремлял лицо в сторону бурных волн Нопсидона. Только в бездонное царство Таидоса и яростный запал Гисса, налетавшего из диких горных пределов, еще верил колдун. Прочие божки, о которых повествовали маги, тщательно изучая при этом материю, силу предметов и слов, представали в роли кукол, которыми люди украшали жилища, с которыми разговаривали от скуки и одиночества, но искать у них спасения и помощи казалось наивной глупостью. Ведь «всесильные» боги не укрыли его народ от колдовских чар. Морийская ведьма оказалась сильнее всех известных духов, стихий, истин, что исповедовали веками жрецы.
- Царевич Немер ныне в покоях царевны. Он рыдает над её горем, как и мы все скорбим по несчастью вашей семьи, господин, - ответил вестник.
- У меня нет семьи. У меня нет ни жены, ни брата, ни отца…
- Но как же?! Царевич Немер приказал отправить гонца в Асоль, чтобы передать печальные известия вашему отцу, Веллингу.
- Прочь! Убирайся вон! Разве тебе нужен хозяин, за которого уже отдают приказы другие люди?! Разве вам всем нужен наследник, которого провожают не иначе как презрительными взглядами?! Да пропади пропадом все на этом свете, мне тоже оно уже ни к чему! – он кричал во весь голос, слова тонули над городом в ночной тишине. В порыве ярости Рулле кинулся к краю площадки, на ходу перевернув стоячие светильники. Он заглянул в кромешную мглу за зубчатыми каменными стенами, ограждавшими вершины сооружения. Он расслышал поспешные шаги слуги, который, несомненно, решил, что царевич от страданий готов покончить со своей никчемной жизнью. Но вобрав полную грудь свежего весеннего воздуха, колдун со смехом откинулся прочь от краев. Он совсем не хотел умирать.
Дурман прошедшего года почти отступил от его разума, да и прежние забавы были оставлены в прошлом. Он знал, что уже не назывался обычным человеком. Слова Мории окончательно утвердили в нем ощущение, что он стал колдуном, одним из тех, о которых он много слышал в западных краях – вечные, юные, всесильные властелины, которых страшились, но вместе с тем уважали и почитали люди. Рулле перелистал книгу, что выпала из одежды принцессы. Старинные слова и письмена, песни и молитвы морийцев обернулись заклинаниями и чудесными наговорами. Отныне ему было по силам менять облик вещей, человека, его мыслей и действий, создавать и уничтожать внешний мир и все сущее в нем. Ему открылись небывалые, немыслимые знания. Многое из изведанного было не по силу одному колдуну, но некоторые чары он постиг в уединении и тишине строения, что возвели на берегу моря за крепостной стеной эрлинского порта, который разрастался вширь и вверх, становясь одним из самых величественных городов побережья.
Рулле осветил узкие ступени. Он спустился к входу башни, чтобы скрыться в потайной комнате, где давно обустроил личные покои. Среди манускриптов, посланий, записок, тетрадей и деревянных табличек лежала книга колдуньи в черном кожаном переплете. Реликвия сама по себе излучала силу многих колдунов и пережитых столетий, но царевич не взял её с собой. Он узнал достаточно, чтобы защитить свою жизнь и помочь тем, кто будет нуждаться в его чарах. Среди заклятий Рулле так и не нашел того, которое бы помогло уничтожить колдовство принцессы. Он лишь понял, что книга позволяла произнести еще десятки других заклинаний, безвозвратно изменявших жизни тысяч людей. Поэтому в последнее время царевич боялся приближаться к черному дневнику, в котором поверх невидимых для глаза обычного смертного букв были вписаны исторические хроники и обычные молитвы видиев своему богу. Книга должна была остаться в месте, которое она сможет защитить – так записала сама принцесса на одной из последних страниц своих заметок. Мория считала, что убережет с её помощью свое огромное государство, царевич же желал защитить свое - родной приморский город, который его дед по праву завоевал и назвал черноморским, Гассиполь.
Десятки свечей вспыхнули в маленькой комнате, когда царевич взял в руки волшебную рукопись. Слова произносились по памяти, но пальцы перелистали страницы на нужное место, и Рулле уставился на буквы, что он произнес вслух, чтобы еще раз осознать смысл заклятия. Он закрыл глаза, представляя, что случится с книгой, если она окажется в чужих руках за пределами башни, которая отныне становилась надежным хранилищем для бесценного сокровища. Затем царевич вытянул перед собой на ладонях серебряную корону, венок из тонких листьев, что по традиции носил в волосах старший сын Веллинга. Он оставлял это украшение на память своему помощнику Ридолею, чтобы тот решил, кому было дозволено являться в башню для продолжения благого служения жрецов своим богам и людям. В письме, которое царевич оставил на пыльном столе, он простился с товарищем и дал ему нужные указания для присмотра за Башней. Царевич собирался покинуть родные места на долгие годы. Его лицо должно было стереться из памяти черноморского народа. Только вот куда, заведут его странствия по чужбинам, колдун не гадал. Он лишь верил, что еще взойдет на вершину Береговой Башни.
