В 367 году морийцы высадились в своих бывших землях южнее Серебряной Стены и без особого труда изгнали оттуда небольшие отряды гарунов. Были освобождены многие рабы в шахтах возле гор, и возвращенные земли назвали Истарой, но те края не вернули себе прежний процветающий лик. Государь приказал ссылать туда на временное поселение преступников. Именно в памяти освобожденных пленников, потомков бывших воинов Мории, попавших в плен в первую гарунскую войну, и жителей тех краев, спасшихся от кривых саблей гарунов при их нашествии, сохранились рассказы о доблести черноморских солдат и их царевича. Эти легенды распространились среди новых ссыльных, которые потребовали для себя право отправляться на поиски живой воды в обмен на отбывание наказания. В Истаре рассказывали, что черноморский царевич обладал живой водой, и что это была не вода из иссохших чанов Алмаага, а вода из источника, который он нашел по пути из Черноморья в Морию. Многие искатели приключений тогда были отпущены на свободу, чтобы вернуть живую воду морянам. Большинство из них так и сгинуло в жутких мучениях за пределами страны, а некоторые продолжали жить из-за попустительства комендантов, которые за звонкую монету использовали иной яд, а не каверелийский нектар, чтобы человек поставил на кон свою жизнь в скитаниях за живой водой, так как лишь она могла его исцелить от болезни, охватывающей все тело. Были случаи, когда наши продажные чиновники впрыскивали в кровь ссыльного даже безвредные жидкости. Поэтому все те, кто получал милость от государя и отправлялся на поиски живой воды, были объявлены вне закона и могли быть безнаказанно убиты на территории страны, так что им приходилось, если и не погибать от яда, то быть навсегда изгнанными с родины. Их имена должны были объявляться глашатаями на рыночных площадях в течение пятидесяти лет. Я не знаю, как дело с этими ссыльными ведется в нынешние времена, но число желающих стать охотником за живой водой с тех пор существенно уменьшилось.
В 386 году при Дарвине I морийское государство было разделено на тринадцать частей, стран, которые и поныне сохраняют прежние границы и названия. Спустя пятнадцать лет между Морией и Ал-Мира был, наконец, заключен долгожданный окончательный мир. Ал-Мира отказывалось от своих завоеваний, наш государь же признавал территорию Межгорья в составе гарунской империи. И хотя Мория владела огромными землями, как в период своего величия и непобедимости при Релии I, покорившем южан, былой мощи ей было не вернуть. Страну охватывали эпидемии болезней, косивших деревни и города, земли Ведана были заброшены, постоянные мятежи против государя или дворян не утихали на территориях Рустанада, Аманы и других морийских государств. Но надежда не покидала морийцев. И в 466 году известие об обретении живой воды облетело земли Мории. Правда, для обычного люда это показалось слухом, ложью, которой дворяне, видии и таги пытались успокоить недовольство высокими податями и тяжким трудом без дня отдыха.
В то время я ещё не чувствовал в себе способности к колдовству. Я проводил много часов в дворцовой библиотеке, то есть в этих покоях. Наш тогдашний государь Урвин I назначил меня хранителем летописи, что и объясняет мои глубокие знания этих документов. В конце лета из Лемаха прибыл срочный гонец с очень важным сообщением. Ссыльный из Истары, выбравший вместо двадцати лет каторги за пиратство поиски живой воды, излечился и добрался до Каро с сосудом священной жидкости. Государь сообщил мне эти известия, и я стал одним из тех, кому суждено было определить, насколько праведны были слова бывшего каторжника.
Вскоре люди правителя Каро, Первого Судьи, доставили в Алмааг невысокого молодого мужчину. Звали его Отих. Он был полностью здоровым, лишь на руках остались неглубокие шрамы от порезов, а на плече отметка каторжника. Он отличался молчаливостью, был погружен в свои мысли, выглядел печальным и жалким. Но больше всего меня интересовало содержимое глиняного закупоренного сосуда, который он принес с собой. Поверьте, друзья, внутри действительно была чудотворная жидкость, которая звалась раньше живой водой. Её капля заживляла рану, избавляла от усталости и дарила новые силы. Советники государя ликовали. Последовали тщательные расспросы несчастного Отиха о том, где он добыл священной воды. Но его ответы были туманны и неясны. Он не мог показать это место на карте, так как сам не владел грамотой и с трудом держал в руке перо. Он должен был отправиться в путь с собираемой экспедицией за живой водой, когда внезапно исчез. Каторжник жил в одной из комнат дворца, но перед его дверью не ставили стражи, ибо не видели в этом надобности, поэтому незаметно скрыться с глаз не составляло большой сложности.
- И он ничего не рассказал о том месте? – пораженно воскликнул Ортек, не сумев сдержать любопытство.
- Я прошу ещё немного вашего терпения, - загадочно улыбаясь, ответил Элбет. – Конечно, примерный свой путь в поисках живой воды он описал. Его дорога пролегала на восток через Пелесские и Рудные горы в непроходимые болота у истока реки Алдан. В те места и были в последующие годы отправлены две экспедиции, но ни один из её членов не вернулся назад. В распоряжении морийского государства оказался небольшой сосуд с живой водой. Решено было возродить позабытые ритуалы омовения священной жидкостью. В тот год у Урвина родился сын Дарвин, который в первые свои дни жизни был омыт живой водой, что возможно и объясняет его долголетие. Но за несколько лет сосуд полностью опустел. Открою вам тайну. До сих пор считается, что при рождении наследника в семье государя, при восшествии нового правителя на трон или другом великом происшествии в государстве, Морий Белый приезжает в Алмааг, чтобы из того сосуда испить живую воду вместе с государем и его близкими. На самом деле тот глиняный кувшин уже много лет наполнен обычной водой, освященной лишь молитвами видиев.
Когда старшему сыну в семье государя Дарвина II исполнился первый десяток лет, я почувствовал, что обрел чудесные способности. Но поверьте, они не были столь уж полезными, скорее из-за этого меня могли сжечь на костре. Я решил отправиться на север за пределы Мории, чтобы поговорить с мудрецами-колдунами, о которых давно ходили слухи по всей стране. Якобы колдуны и колдуньи бежали во времена гонений на север назад в свои далекие земли. Но земли эти не столь далеки, леса там не такие темные и дремучие, как рассказывают в народе. Там я нашел учителей, благодаря которым понял, что обрел долгую жизнь, длинную, но не вечную. Там я стал колдуном и узнал, что стало с Отихом. Остаток своей жизни он провел в уединении и отшельничестве в северном лесу.
Колдунам не пристало искать живую воду, друзья, ибо не привлекает нас участь принцессы-наследницы Мории, о которой я вам сегодня поведал, но негоже нам и мешать обрести людям спасение и милость богов. Большего я вам не могу сказать. Отправляйтесь в северный лес, где может быть узнаете, каким путем вам следует тронуться к болотам Алдана, - с этими словами седовласый колдун окончил свой рассказ.
Друзья вышли из дворца темной ночью. С неба падал мокрый липкий снег, а улицы Алмаага были покрыты грязной жижей, в которой промокали ноги путников.
***
Элбет спешил по украшенным залам дворца в покои государя. Он только вернулся из города, и был оповещен своим слугой, что Дарвин велел позвать своего верного советника, так как ему нездоровилось.
В просторной спальне, стены которой были занавешены дорогими тканями, на широкой кровати лежал старец. Его седые волосы спутались на мягкой подушке, дрожащие костянистые пальцы пытались дотянуться до кубка с водой. Элбет присел на край кровати государя и помог ему напиться.
- Доброе утро, - поприветствовал он правителя всех морийских земель.
- Ох, мой старый друг, разве оно доброе, если я уже не могу сам подняться с кровати, - прохрипел Дарвин. – Нет, нет, забери свои руки! Хватит с меня твоего колдовства. Так я, пожалуй, никогда не умру, и вскоре одни лишь мои кости будут приветствовать народ. От старости нет лекарства. Не ты ли мне это говорил? Не для этого я хотел тебя видеть, - старик закашлял, и его голова с усталостью откинулась на постель. – Кстати, где ты пропадал с самого утра? Я послал за тобой на рассвете, едва очнулся от неспокойного сна.
