– Эй, братан, – пьяно вызывающе звучит молодой мужской голос. – Мне нужно в туалет.

– Секунду обождите, – внятно объясняет Стас.

– С чего бы это мне ждать?.. – взрывается молодой.

– Простите, – вклинивается в начинающуюся разборку ещё один мужчина, извиняющимся тоном. – Разрешите пройти.

– Тебе чего надо? – уже рычит пьяный. – В очередь, и без тебя уродов хватает!

– Мне в подсобку, – оправдываясь, блеет мужчина. – В зале бутылку разбили, лужа спиртного. Нужно срочно убраться…

Сердце чуть не выпрыгивает, нервно вздрагиваю и оборачиваюсь к двери – голос работника прерывается глухим падением чего-то весьма тяжёлого, негромкими ударами, шаркающими тихими шагами.

Шёпот…

Глазами обшариваю комнату – пути отступления или хотя бы, куда могу спрятаться. Только кабинки, даже окна на улицу нет. Не успеваю добежать до ближайшей, дверь в уборную распахивается со стуком – всё внимание приковывает чёрное дуло, направленное на меня. От испуга застываю как вкопанная. Гипнотизирую пистолет, будто в силах повлиять на стреляющего. Тёмное очертание за оружием всё никак не фокусируется.

Точно говорят: у страха глаза велики, и сейчас они смотрят на ствол… с глушителем. Замечаю ещё тень, появляется из коридора и бросается на стрелка. В воздухе чуть слышно вжикает пару раз, шею и руку жалит словно укусами змеи. От боли вскрикиваю, отступаю. Вспыхивают звёзды, темнота подступает с космической скоростью. Ноги подкашиваются. Падаю навзничь, ударяясь спиной и затылком о кафельный пол. В ушах виснет звон.

Болит всё… Открыть глаза не могу, но ускользающим сознанием улавливаю: в явно коридоре потасовка, волнение, крики, яростные глухие удары, мерзкий хруст, топот…

Разгорячённое тело лишается тепла, из меня уходит жизнь.

Лицо обжигает жаркое дыхание, горячая ладонь касается щеки, шеи, плеча руки – мычу не в состоянии шикнуть: больно.

– Не тронь! – невдалеке повизгивает с трудом отличимый голос мужа. – Из-за твоей некомпетентности её чуть не убили!

Силюсь открыть веки – удаётся ни с первой попытки. Надо мной склоняется Андрей. Серьёзен, хмур, немного… встревожен? Поджимает губы, скулы натягивают кожу, крылья носа бешено трепещут. Зепар переживает?.. Теряю мысль – Андрей подхватывает на руки, будто ничего не вешу и идёт:

– Не будь идиотом, – сурово глядит поверх меня. – Если бы не Стас, она была бы уже трупом.

– Если бы я нанял профессионалов… – голоса то пропадают, то появляются – изо всех сил пытаюсь не провалиться в небытие. Получается едва ли.

– Мне плевать на твоё мнение, – чеканит каждое слово Андрей с ледяным спокойствием. – Ко мне обратился не ты. Наниматель Вита и Александр, так что, с этой минуты её охранять буду сам.

– А что до этого мешало? – верещит Вадим.

– Присматривался…

Проваливаюсь в звенящую тишину. Выныриваю…

– …Ты что, опыты ставил: стоит помогать или нет? – беснуется муж.

Вновь проваливаюсь – меня покачивает будто по волнам. Подкатывает тошнота. Опять прихожу в себя.

– …Спорить некогда, – выхватываю реплику Зепара, – нужен врач!.. – последнее, что слышу, прежде чем неумолимо затягивает в сумрак.

– Не спать! – жужжит назойливый мерзкий голос. Меня несильно трясут. Морщусь и нехотя открываю глаза. Муж! Я у него на руках, голова покоится на крепком плече – Вадим поддерживает за шею так крепко, словно что-то к ней прижимает. Нас слегка качает, гудит двигатель, изредка сигналят проносящиеся мимо авто, мелькает свет – точно катаюсь на карусели. Вероятно, мы в машине. Несмотря на это муж, нет-нет, да и тормошит меня: – Любимая, спать нельзя.

Фокусируюсь с трудом – встречаюсь с взволнованным, немного безумным взглядом Вадима.

Ответить не получается – вновь мычу. В горле будто шипы и от каждого звука они вонзаются глубоко в плоть, раздирая гортань. Ивакин дрожит, неумело убирает с моего лица прядь, неловко заправляет за ухо, гладит по щеке:

– Не смей меня бросать, – нашёптывает грубо, но с мольбой. – У нас путешествие, венчание, долгая счастливая жизнь…

Толчок – машину чуть заносит, колеса явственно здороваются с ямой.

– Можно осторожнее! – взрывоопасно эмоционален Вадим, злобно уставляется на шофёра. Прижимаюсь к мужу сильнее, через силу гляжу на водителя. Андрей! Сурово смотрит на дорогу, мощные руки стискивают руль, губы так плотно сжаты в полосу, что линия подбородка точно высечена из камня.

Усталость берёт верх, крепиться не получается – веки вновь закрываются, утягивает в черноту. Лечу в пустоту, замираю в невесомости и тишине. Мне здесь даже нравится: легко, свободно, безмятежно…

– Подъём! – злобное рычание вырывает из небытия. Распахиваю глаза так резко, будто током ударяет. Меня уже несёт Андрей. – Спать будешь потом! – приказным тоном рокочет над ухом Зепар, так ни разу не взглянув на меня.

В его руках спокойно, удобно, тепло. Крепость объятий не пугает, наоборот – льну ближе и даже ощущаю незначительное улучшение. Боль притупляется, отступает. Словно чувствуя изменение во мне, Андрей усиливает объятия, но прижимает, как нечто ценное, вернее… бесценное… настолько хрупкое и требующее защиты, что ослабь хватку – могу сломаться от мощного порыва ветра, а передави – хрустну от изящности. Не успеваю развить мысль, отвлекаюсь на голос мужа:

– Кто-нибудь помогите! – Вадим недалеко. Спешит, захлебывается словами: – Моя жена! В неё стреляли… Спасите! Если нужна кровь… Хоть всю мою забирайте…

– Стоп! Стоп! Стоп! – тормозит словесный поток женщина спокойно командирским тоном. – Такие крайности не нужны! Успокойтесь, – рассуждает строго и решительно. – Вы тараторите. Мало, что понятно.

– А этот мужчина почему в крови? – раздается другой женский голос с противоположной стороны.

– В него тоже стреляли, – нервничает Вадим. – Им обоим нужна помощь… – уже бубнит обречённо, словно не видит выхода.

Волнение нагнетается, помещение заполняется множеством голосов.

– Парень, держись, – подбадривает мужчина рядом. – Три пулевых, – раздаётся ещё один мужской голос. – Одна в области сердца…Вторая… – голоса сливаются, гудят. Теряюсь в прострации, сознание опять подводит. Точно окунаюсь под воду – звуки тянутся, булькают…

– Несите её сюда! – выделяется один. Женский, встревоженный. – Кладите на каталку.

Руки Андрея подрагивают – он идёт на голос. Останавливается и бережно укладывает меня на что-то жёсткое. Чуть замешкавшись, наконец, смотрит в мои глаза. В его – читаю сожаление и переживание. Замечаю, что чёрный пиджак одет на голый торс. Куда сорочку белоснежную подевал? Мысль вновь испаряется, меня по-свойски ворочают, причиняя боль.

– Дайте посмотреть… – отпихивает Зепара миловидная женщина в белом халате, склоняется ко мне, дотошно выискивая ещё раны или повреждения.

Так и не говоря ни слова, Андрей отступает шаг за шагом, пока не скрывается из вида. Слёзы подступают, но не позволяю им пролиться – не имею на это права.

– Огнестрел в предплечье, – бормочет женщина-врач. – Пуля прошла навылет. Задеты только мягкие ткани, кости целы. Если так можно сказать, – смотрит через плечо, явственно обращаясь к мужу, тот рядом переминается с ноги на ногу, – хорошая рана. На шее, – выдерживает секундную паузу, – царапина, хоть и неприятная: длинная, широкая. Ваша жена – везунчик. Крови потеряла немного, хорошо, что раны перевязали и приложили ткань…

Далее следует вереница мигающих ламп, волнение в коридорах. Мелькают белые стены, рядом суетятся медсёстры, врачи. Руку крепко сжимают – Вадим недалёко. Губы синеватые, в глаза блестит твёрдая решимость – удерживает мою ладонь, торопливо поспевая за каталкой, на которой везут меня:

– Всё будет хорошо! – бормочет как заведённый.

***

Просыпаюсь от желания пить. Кривлюсь. В теле тяжесть, во рту сухость. На шее, будто нацеплен тугой и широкий ошейник. В палате очень светло. Голубые как летнее небо стены. Большое окно с синими жалюзи. Стол, пара стульев. На напротив койки, кресло. Вадим спит сидя. Отворачиваюсь – прикроватная тумбочка. Графин с водой и гранёный стакан. Тянусь в надежде попить, рука непослушно дрожит. В горле резь – прокашливаюсь.