Кроме того, мне уже сейчас нужно думать об устройстве генераторов и аккумуляторов: они будут обеспечивать мой быт и мои исследования электроэнергией. Надо раздобыть насосы, которые станут поднимать воду из реки, а также фильтры, чтобы сделать эту воду пригодной к использованию. Стоит также задуматься о запасе продуктов и холодильных камерах. Все это в пределах тех прогнозов на будущее, которые я смогу сделать в течение сегодняшнего дня.

Вопрос «что произошло?» делал меня все более собранным. Эмоции постепенно отступали на задний план. Как человек, уверенный в том, что миром движет разум, с каждым шагом я превращался в воина науки, вставшего на битву со стихией.

Я шагал по тротуару, вспоминая песочную кляксу, которая осталась от Егорыча. Мне показалось, что пару таких же клякс я видел, когда бежал с Пречистенки сюда. И все. Не больше.

Если следовать логике, на месте исчезнувших людей должны были оставаться эти желтоватые кляксы, но тротуар чист. В магазине я тоже не заметил ничего подозрительного.

Куда же исчезли люди? Где мне их искать?

Может, для начала вернуться назад и порыскать по изуродованной округе в поисках гаража, в котором Мира могла держать машину? Что, если их с братом до восхода солнца задержала какая-нибудь неожиданная проблема, а потом по причине Шишигиной аллергии они не могли прийти ко мне? Да нет, версия отпадает… До меня в любом случае могла бы добраться Мира. Я не исключаю вариант, что она приходила позже, когда у меня начался аффективный припадок, которого я не помню. Значит, они либо успели уехать, либо…

Я подошел к фиолетовому «опелю» и подергал дверцу. Тут же включилась сигнализация, она буквально разорвала тишину. Я отпрянул и зашагал прочь. Несколько секунд мне казалось, что меня сейчас окликнут, но ощущение быстро прошло. Я заставил зазвучать еще несколько автомобилей, пока у самого поворота на Смоленский бульвар не наткнулся на черную «мазду», у которой дверца была приоткрыта. Я заглянул: ключ был в замке.

Устроившись, я завел мотор и включил печку. Окинул взглядом салон: кто владел этой машиной – хозяин или хозяйка?

На заднем сидении лежал детский рюкзачок в виде мишки-коалы.

Меня замутило, и я сказал себе: не думать об исчезнувших. Хотя бы, сейчас.

Я выехал на середину дороги и на небольшой скорости двинулся вперед, время от времени поглядывая по сторонам. Убедившись, что людей в Левшинском нет, я увеличил скорость и, выехав на Смоленский бульвар, завернул направо, в сторону Арбата.

Впереди было нагромождение машин: не просто пробка, а какая-то массовая авария. Подъехав, я остановил «мазду» и несколько раз посигналил. Ответа не последовало.

Я вышел и крикнул громко, как мог:

– Есть кто живой?!

– Кто… живой!.. – повторило эхо.

Подождав минуту, я проорал еще раз.

И снова услышал в ответ только бессмысленный хохот домов.

Я посмотрел на окна семиэтажного здания с торчащими повсюду блоками кондиционеров, и у меня мелькнула мысль пройтись по его этажам, заняться мародерством. Впрочем, мысль не просто глупа. Она нелогична.

Теперь мне принадлежит весь этот город. Пусть все вещи лежат на своих местах. Я могу ими пользоваться, когда захочу.

Вчера я продал свою единственную квартиру, сегодня у меня миллионы квартир. Миллионы телевизоров и предметов бытовой техники – мои. Вся одежда и мебель, и даже семейные фотоальбомы тоже теперь принадлежат мне, поскольку я единственный, кто может к ним прикоснуться.

Да нет же, мне не хватит остатка жизни, чтобы прикоснуться ко всем этим вещам.

Но почему жив я?!

Внезапно почувствовав приступ голода, я захлопнул дверцу и пошагал к супермаркету.

Войдя внутрь, присмотрелся: нет ли на полу песчаных клякс? Но полы были чистыми, как будто их только что вымыли.

Взял тележку и, объехав за несколько минут магазин, набрал в нее продуктов, которые, обычно покупал лишь на Новый год. Несколько баночек красной и черной икры, огромный кусок копченой осетрины, кусок форели чуть поменьше, упаковку сладкого перца, зелень, целую гору экзотических фруктов, несколько бутылок самого дорогого вина и две бутылки «Хеннесси». Прибавил к этому пару буханок хлеба, пачку масла, пачку сахара и три упаковки хорошего молотого кофе. Критическим взглядом окинул магазин, взял со стеллажа шестилитровую баклажку с водой, уложил в тележку и повез продукты к машине.

Не доезжая до «мазды», я сменил направление и двинулся в сторону автомобилей. Походил от машины к машине, заглядывая в окна и выбирая такую, в которой сидения окажутся пустыми. Наконец нашел подходящий серебристый «шевроле», загрузил в него продукты и, усевшись, завел мотор.

Потом отъехал назад, развернул машину и двинулся в сторону Зубовского бульвара, на ходу чистя банан. Моей задачей было проехать какую-то часть Садового, по пути сворачивая на другие улицы, а затем, оценив общую картину, двинуться в южные районы – туда, куда хотела отправиться Мира, и там присмотреть себе пристанище для ночлега.

Я ехал, не обращая внимания на дорожную разметку. Некоторые пробки приходилось объезжать по тротуарам. Однажды я остановился у ювелирного магазина «Лотос», в котором выбрал себе золотые часы «Ориент», второй раз – посреди моста, чтобы позавтракать на капоте.

Поев, я не спеша поехал дальше. Вино не подняло настроение. Наоборот, я затосковал и, чтобы побороть это чувство, включил музыку.

Салон тут же наполнился заунывными аккордами, зазвучал знакомый голос:

Это была старая песенка, которую иногда слушали мои родители. Мне стало еще тоскливей, и я выключил проигрыватель.

Я обнаружил, что машин на улицах в несколько раз меньше, чем обычно. Значит, часть их тоже бесследно исчезла. К своему ужасу я неоднократно замечал кляксы желтоватого песка на асфальте. Особенно много их было в районе домов, пострадавших от коррозии.

Пропетляв больше часа по набережной, однако, так и не решившись сделать крюк в сторону Кремля, то и дело натыкаясь на значительные разрушения, я проехал по Маросейке, затем по Петровке, снова выехал на Садовое, после чего свернул на Волгоградский проспект, потом еще куда-то, и дальше покатил по незнакомым улочкам.

В юго-восточных спальных районах разрушения были незначительными, но все же иногда встречались. Я все еще надеялся внезапно наткнуться на толпу людей или хотя бы на группу беженцев. Вспоминая рассказ Федора о начале катаклизма, я представлял, что большая часть населения, спасаясь от пятен, каким-то образом объединилась и нашла себе убежище, допустим, в метро, но опускаться в его черноту пока не рисковал.

Дыры в слое облаков, виденные мной вчера, могли указывать либо на воздушную атаку новым видом оружия, либо на космическое происхождение катаклизма. В основном разрушены крыши и верхние этажи – это еще раз подтверждало мою догадку.

За время своей экскурсии мне не раз довелось видеть пятна в действии, однако пока я решил не приближаться к ним, а придерживаться первоначального плана.

Несколько раз я останавливался, прицениваясь к домам, заходил в магазины, особенно в хозяйственные. Кое-что полезное прихватил с собой, в частности, полдесятка различных фильтров для воды, два фонаря, целую сумку с батарейками. Заглянул в оптику и выбрал себе подходящие очки взамен разбитых. Я зашел также в магазин электроники, взял радио, но, сколько не пытался поймать хоть какую-нибудь радиостанцию, ничего не вышло.

…Этот дом мне понравился сразу, как только я его заметил.

Он стоял на самом берегу реки, и стенами напоминал неприступную крепость, сооруженную в стиле модерн.

Меня привлекло то, что это – одинокое здание. Наблюдения подсказывали, что «пятенная инфекция» передается больше от стены к стене, чем по горизонтальной поверхности. Поскольку поблизости вообще не просматривалось зараженных построек, я решил не сомневаться в выборе.