— Ну вот, это ми званылы, — сказал один из гномиков, и нам с тоской стало понятно, что вечер капитально испорчен и что от этих мачо нам так быстро не отцарапаться. Тут же ими были опубликованы две бутылки какого-то супер-пупер коньяка, откуда-то возникла закусь… и запахло долгоиграющими тоскливыми посиделками.

Я посмотрела на Нонну, она на меня, и я поняла, что у неё — тот же облом. А меж тем счастливые «кацо» наливали — выпивали и, как я понимала, были на седьмом небе от того, что с ними две такие знаменитые и роскошные тётки. И уже были прилично «взявшие», когда у Нонны возник совершенно гениальный план, как ИЗБАВИТЬСЯ от этих малометражных гостей.

Наш номер находился на восьмом этаже гостиницы, и почти впритык к нашему балкону находился балкон куравлёвского номера. Мы стали подливать нашим гостям в усиленном режиме, свято веря в то, что у любого мужика, будь он хоть под два метра, хоть метр-в-прыжке, рано или поздно наступает момент, когда, по меткому выражению лётчиков, «пора слить баки», т. е. отлить.

И мы дождались. Извинившись, гномики уединились в туалете… и в это самое время Нонна стремительно мотнулась на балкон и перелезла на балкон номера Куравлёва. И там затаилась в темноте.

Я же уронила голову на стол типа «такая, як треба» и стала ждать гостей. Через минуту они появились из туалета и были озадачены тем фактом, что одна из богинь уже отключилась прямо за столом, а другой и вообще не видно. Начали меня аккуратно так притормашивать и интересоваться, а где ж красавица Нонна. Ну, вы ж понимаете, я ведь не зря на актёрском училась — дала себя «разбудить», затем слабым голосом ответила, что Мордюкова, наверно, пошла на балкон покурить и что я, мол, пойду проверю.

После чего, оставив их за столом, прошла на балкон и, вспомнив все свои самые драматические киноэпизоды, заорала во всё горло, что Нонна… выпала вниз. И наверно, убилась…

Когда через минуту я влетела в номер, он был… ПУСТ! Наших кавалеров и след простыл! А вместе с ними исчезла и недопитая пляшка супер-пупер коньяка. Ну это так, к слову.

— Вот какие страсти случаются иногда на фестивалях, — закончила свой рассказ Римма Маркова.

Несколько лет подряд мы встречали Новый год семьями с Блохиными — Дерюгиными и нашими общими друзьями. Как правило, собирались мы в «Кукурузе» на площади Славы, а затем уже перебирались к Блохиным на Январского восстания.

Наступил очередной канун праздника с его радостной лихорадкой: всё успеть купить, раздать всем долги, успеть (это для дам!) наложить на себя заключительные тонны макияжа, мужикам умудриться «ещё — до того»… — по паре капель с друзьями за наступающий…

Договорились, как всегда, в «Кукурузе» — на десять вечера. Уже при параде, при жёнах… В общем, всё — как у приличных людей. НО, как говорится, в семье — не без урода. В данном случае им оказался я собственной персоной. Ладно, всё по порядку.

Мы тогда только получили квартиру на Подоле и, по причине ремонта, переехали ЧАСТИЧНО. Т. е. я ютился в полусырой новостройке, потому как за мастеровыми всегда нужен глаз да глаз, а супружница моя обитала у своей родни, тоже на Подоле за пару кварталов. И мы договорились, что я зайду за ней где-то ближе к десяти и мы вместе поедем на Печерск.

А нужно сказать, что тогда в конце 80-х на Подоле вовсю шла стройка и вырастали очаровательные домики, которые киевляне почему-то окрестили «немецкими». Это район между Контрактовой и Днепром. И сразу за нашим домом уже почти достроился ещё один такой же. Собственно, в нём уже шли отделочные работы. И откуда же мне было знать, что для срочной сдачи дома внутренние стены в нём прогревались открытым способом, т. е. ОГНЁМ. (Спецы знают — имеется подобная технология!)

Ну что бы вы предприняли, если, уже торопясь на встречу Нового года, увидели отблески пламени в окне ещё незаселённого дома?! Рискну предположить, что большинство вспомнило бы о наших доблестных пожарных и о том, что это, мол, их проблемы. И поспешили бы своей дорогой… Но я, воспитанный на бесчисленных рассказах о пионерах-героях, вмиг воспылал невесть откуда взявшимся ГЕРОИЗМОМ и рванул к ближайшему телефону-автомату. Срывающимся от волнения голосом я сообщил в трубку барышне, что, мол, ГОРИТ дом на Волошской. Что, мол, жаль людей, которые ещё не въехали в него, а уже — ПОГОРЕЛЬЦЫ!

Немаловажная деталь: двери в дом были заперты, а окна квартир, что прогревались открытым огнём, были НАРАСПАШКУ. И потому по приезде пожарных (а примчались они на удивление быстро!) часть из них бросилась крушить входные двери, а часть — мгновенно размотавши рукава, стала заливать огонь через распахнутые окна. Откуда я это знаю, спросите вы?

А дело в том, что сработала внутри меня пружинка тщеславия. Опять же — из тех же рассказов о пионерах-героях. О том, что зачастую их… НАГРАЖДАЛИ (иногда даже — посмертно). За подвиги, за спасение утопающих, ЗА ОТВАГУ НА ПОЖАРЕ…

И я остался. Ждать СЛАВЫ!!! И уже где-то внутри себя примерял медальку на свой концертный фрак. (А представьте себе, объявляют на концерте «Выступает лауреат Международного конкурса Владимир Быстряков!» и выхожу я во фраке, а на груди у меня… медаль «За отвагу на пожаре».) У кого ещё из лауреатов — ТАКОЕ?! Это я сейчас понимаю, что был полный идиот, а тогда… молодой, зелёный, почти нецелованный…

Ну, что Вам сказать — ДОЖДАЛСЯ! Вместо медали… мат-перемат… вымокшие вмиг рабочие, что сушили дом, повылазили из окон (а их по инерции продолжают поливать!)… а уже пожарные, что выбили входные двери, вовсю заливают парадное… В общем — УЖАС!!!

И я, не дождавшийся славы, поковылял за женой на Межигорскую. Тем более что уже опаздывали. Получил как всегда от неё порцию дюндюлей… Вышли, стали ловить «тачку». А куда там! Новый же год, какие такси?! В общем, стоим на дороге, как две сироты, и руцей вхолостую машем, типа «подвези-и-и-те!». А уже тебе одиннадцать с хорошими копейками!!!

А в это время на Печерске за нас уже серьёзно переживали. Дёргалась Ира Дерюгина, нервничал Олег… И наконец терпение его лопнуло, и со словами «знаю Вовика, как он копается, я б его не то чтобы в нападение — на лавку запасных не взял бы!» прыг — в тачку и на Подол за четой Быстряковых.

… И в аккурат в районе Филармонии он ПОПАЛ! В самый конец многочисленной колонны малахольных людей в… трусах и майках, что НЕСПЕШНО перемещались ТРУСЦОЙ на Подол под лозунгом «Бегом из СТАРОГО года — в НОВЫЙ!». Колонну сопровождала пара милицейских машин, из которых зорко следили, чтобы ни одна падлюка не обогнала толпу энтузиастов в трусах… И Олег понял, что пока эта озабоченная толпень не притрусит неспешно на Подол, — ему светит только одно: капитально опоздать и за Быстряковыми, и в ресторан. Ну другой бы плюнул и развернулся, но тогда это был бы — не Олег Блохин! И он продолжал медленно катить за увлечёнными…

А в это же время мы вдруг… поймали ТАЧКУ! И не просто тачку, а машину «скорой помощи». Сговорились за десятку. Я уложил жену на койку типа «отравилась грибами» (непременное условие водилы!) — и мы помчали! На Печерск! И конечно же, двигаясь с Подола, видели и бегунов в трусах, и огромную колонну скопившхся за ней машин, из которых проклинали и бег трусцой, и гаишников, и…

Что примечательно, Олег тоже усёк боковым зрением нашу «скорую», и почему-то мелькнула мысль, что в ней Быстряковы… Но только мелькнула, как бегуны свернули на набережную, и он врубив «сотку» влетел на Подол, где узнал, что Володя с женой уже полчаса как… На той же «сотке» — на Печерск, где мы уже всей компанией психуем по поводу его отсутствия…

…До Нового года остаётся 10 минут, снизу к нам поднимается метрдотель и сообщает, что Олег приехал, но его… не пускает в зал… ГАРДЕРОБЩИК.

— Как??? Что??!!

— А так вот! Дедуля говорит, что якобы Олег толкнул его в МЕТРО (?) два месяца назад. И не извинился…

Нужно сказать, что по жизни своей Олег Блохин НИКОГДА не ездил в Киеве в МЕТРО. Никогда! У меня всегда было впечатление, что Олег родился сразу же — ЗА РУЛЁМ. И было понятно, что дед попросту обознался.