Нам сменили аэрофлотовский самолёт на самолёт с кенгуру, дальше было «Fasten belts!», и — вперёд на юг! Примерно час летели нормально, но потом Коля опять заскучал, заворочался в кресле и ко мне:

— Вова! А может — по пять капель, раз уж смолить нельзя?!

А у меня как раз с собой (тогда ещё погранцы не особо пили кровь при досмотре) в ручной клади тихо спала пляшка «Рябиновой на коньяке», коя была тут же извлечена и уже готова была к скромному разлитию… Как вдруг коршуном подкравшаяся стюардесса возраста «поздний Бальзак» что-то гневно пророкотала и… моя «Рябиновая» оказалась у неё в руке. Откуда и не вернулась.

И тут Коля упал духом во ВТОРОЙ раз.

— Да-а-а! — протянул он. — И за что ТАКУЮ газель держат в стюардессах? Наверно, за её нюх! Или идут на рекорд имени товарища Гиннесса! Мол, единственная в мире стюардесса, лично знавшая королеву Викторию.

…Я оставил Колю упражняться по поводу биографии мегеры, а сам отправился к ней с достаточно хамской целью выяснить, употребит ли она мою «Рябиновку» САМА или всё ж таки поделится с экипажем по прибытии в Мельбурн. И тут, как это порой бывает в экстремальных ситуациях, ко мне на помощь пришёл… английский язык. Да-да, тот самый английский, благополучно забытый после школы и вуза, но который вдруг неожиданно сам по себе возник из глубин сознания. И на котором я довольно понятно стал излагать «девушке» свои претензии.

— Мадам, — сказал я, — вы достаточно дерзко подошли к двум джентльменам, которые являются алкоголиками-ПРОФЕССИОНАЛАМИ высочайшего класса, которым доверено защищать честь своей страны в Высшей Алкогольной Лиге (это что-то наподобие вашей хоккейной НХЛ) и у которых вы отобрали пляшку РОДНОГО национального напитка.

…Ну и дальше — в таком же духе. Мегера выслушала меня молча, потом вдруг… улыбнулась. И сказала примерно следующее:

— У нас в авиакомпании действительно запрещено употреблять спиртное. Но только принесённое с СОБОЙ. А для господ алкоголиков у нас на борту есть ШИРОЧАЙШИЙ выбор самых различных напитков из разных стран, в том числе и ваша «Столичная». И всё это — «FRE-E-E-E-E!» (перевожу для малограмотных: «ФРИ» по-английски означает «ХАЛЯВА!»).

Ну не мог же я прийти к Коле и вот так вот просто прояснить ситуацию!

Я подошёл к его креслу с уставшим видом типа «Хрущёв после переговоров с Никсоном» и сказал, отдуваясь:

— Ну, стерва попалась редкая! Но ты ж меня знаешь, Колюня, своего другана-фулюгана! Я ж и мёртвого уболтаю! Дывысь!! — и я широким жестом распахнул перед опешившим Колей вид на проход, по которому важно шествовала «подружка королевы Виктории» с подносом, уставленным горой бутылок.

«Девушка» не соврала мне: тут были и «Чивас», и «Мартини», и «Курвуазье», и… А венчала всё это безобразие наша родимая «Столичная», как положено — потная и со слезой.

Дальше приятно изумлённая публика наблюдала радость дегустирования всего ЭТОГО двумя слегка помятыми джентльменами и, возможно, печально удивлялась ёмкости наших желудков и выносливости печени. И это был ЕДИНСТВЕННЫЙ случай, когда Николай ни разу не вспомнил о своей любимой «Приме».

Ну а то, что мы по прилёте в Мельбурн оставили в самолёте Колину дорогущую гитару и мой концертный костюмчик, кои нам позднее нашли, так это всё — мелочи. Главное, что когда летели — ХОРОШО СИДЕЛИ!

А вот когда УЛЕТАЛИ из Австралии — вот тогда и вляпались ПО ПОЛНОЙ.

Но об этом — в следующий раз!

Ах, Одесса, жемчужина у моря! Сколько светлых (и не очень светлых) голов ты дала миру! Здесь нельзя просто так, к примеру, плюнуть из окна трамвая, чтобы не попасть в папу будущего Сильвестра Сталлоне или в тётю будущей Патриции Каас. А сколько будущих Ойстрахов с завидной настойчивостью пытаются перепилить свою «скрЫпочку» с помощью смычка и папиного ремня… И ведь получаются! И Ойстрахи, и Майклы Дугласы…Кто не верит, копните биографию любой голливудской звезды, и шо вы получите в графе «Родители»? Конечно же — «родом из Одессы»! Только в Одессе скрипачи из Оперного, заполняя анкеты на забугорные гастроли в графе «Национальность» гордо писали «ДА!» И это, между прочим, — в застойные годы!!! Только одесситы могли при упоминании Грегори Пека позволить сказать, «шо у Грегори, а по-нашему Гришки, Пекермана батя был шумным босяком „з-Пересыпи“, а мамка… так ещё „та“ была, шо и не понятно, от кого и сам Гришка-фраер».

Н. Караченцов — почётный вождь маори. Новая Зеландия

Так что не надо этому крутому Киеву выпендриваться, типа «опа-НА — столица!», мы тут сами знаем, где что…

Я припомнил это, когда однажды судьба забросила меня вместе с Колей Караченцовым на край света, аж в Новую Зеландию. В числе разных экскурсий у нас значилось посещение местного племени бывших людоедов, 100 % маори, ныне бодро отказавшихся от поедания человечинки и развлекающих туристов танцами, боевыми играми и устрашающим высовыванием собственного языка за все немыслимые пределы.

Ну и что вы сможете сказать, когда во время всего этого «этно-ужаса» один из «людоедов» мне по-свойски подмигнул, и я вдруг отчётливо ВСПОМНИЛ, где мы с ним виделись раньше… Конечно же, это был тот самый одесский сквер возле Греческой, где ВСЕГДА, ещё с незапамятных совковых времён собирались заядлые болельщики, для которых лишь ОДИН вопрос считался РЕШЁННЫМ НАВСЕГДА: это то, что киевское «Динамо» — полное ГОВНО, а вот одесский «Черноморец» — это ЧТО-ТО!

Так вот куда подался ты, одессит-болельщик со стажем!

…Через неделю, уже на концерте в австралийском Сиднее, я вспомнил об этом, но слегка приукрасил. И рассказав о посещении «людоедского» ансамбля песни и пляски, пошутил, что мне, мол, показалось — это «халтурил» заезжий ансамбль евреев из Дрогобыча.

Появившийся за кулисами Караченцов долго не мог понять, отчего «умирает» зал на две с лишним тыщи мест. Я повторил ему хохму… Посмеялись, а уже на следующий день попали в ситуацию, когда, как говорится, «хоть стой, хоть падай».

Принимающая нас сторона решила организовать встречу Николая с самым крутым местным кутюрье, уровня то ли Версаче, то ли значительно выше. Тому сказали, что визит ему нанесёт один из известнейших русских артистов, ко всему ещё являющийся лучшим дружбаном Пьера Кардена… Понятно, что местный «Версаче» подготовился к встрече капитально. И как только мы подъехали к офису, самолично встретил на пороге.

Нужно сказать, интерьер ВПЕЧАТЛЯЛ! Потолки — под десять метров, и сверху донизу — огромные «фотки» супер-пупер звёзд, естественно, в костюмах «ОТ НЕГО». Одних только Майклов я насчитал пять — от Джексона и Джордана до Горбачёва. Уже не говоря о всевозможных Мадоннах, Деми и прочих Мурах…

И тут вынесли костюмчик для Караченцова… Ослепительно белый, из тончайшей шерсти. Это было, как говорят в Одессе, — «ЧТО-ТО!»

Коля одел его, и это тоже было — «ЧТО-ТО». Прикид сидел как влитой на спортивной Колиной фигуре и понижал возрастную планку лет на …надцать, одновременно повышая статус Коли как сексуально, так и социально. Он подошел к зеркалу, глянул, и клянусь, Коля никогда ТАК себе не нравился, как сейчас, в этом шедевре.

…Восторг продолжался до той минуты, пока кто-то негромко проинформировал нас о ЦЕНЕ костюмчика… А шо ж вы хотите — самый ЗНАМЕНИТЫЙ русский артист в гостях у самого ЗНАМЕНИТОГО австралийского кутюрье. Это ж западло, как говорят в Одессе, экономить на шнурках, когда — ТАКИЕ ЛЮДИ. В общем, чтоб вас не мучить, поясню: стоимость костюмчика равнялась ПОЛОВИНЕ Колиного гонорара за тяжкий труд на просторах Новозеландщины и Австралийщины в течение трёхнедельных гастролей.

Сказать, что цена Колю впечатлила — ничего не сказать! Обычно скромный на внешние проявления как восторга, так и ужаса, Коля заметно изменился цветом лица и стал похож на Гарри Каспарова, получившего мат на пятом ходу от дебила-любителя. Он посмотрел на меня, и я понял, что друга надо выручать. И немедленно!