— Это уже третья группа, шеф, — напомнил Местмит, чувствуя себя на стуле неуютно и постоянно ерзая. — Две первые были костариканские, с простейшими датчиками и маячками. А до них в том же секторе бесследно сгинули четыре «Предатора»!

— Четыре? — удивился руководитель управления. — Почему так много? Я знаю только об одном!

— Первый улетел с обычной разведывательной миссией. Мы хотели посмотреть, что там русские строят у нас под боком и не является ли это военным объектом? Дрон бесследно исчез. Тогда мы не придали этому большого значения. Эти аппараты никогда не отличались надежностью, и каждый десятый полет обязательно заканчивался каким-нибудь инцидентом. Списали на техническую неисправность и спустя три недели послали другой. Он тоже исчез.

— И где?

Местмит замялся.

— В общем, вы его прохлопали, — сделал вывод Бредли. — Даже не заметили момента катастрофы. Обычный полет, не ждали ничего интересного.

— Мы не могли поверить, что он сбит, Алистер! Ты же сам говоришь, что у Никарагуа нет никакой системы ПВО. К тому же, своим успехом никто из тамошних военных не похвастался. Ну, как могут эти папуасы сбить наш разведчик и не раструбить об этом на весь мир? Сам подумай, Алес! Если бы уж сбивали, то не преминули бы похвастаться. Если молчат — зачем сбивали? В общем, полагаю, никто там этих двух наших полетов просто не заметил.

— Может быть, русские?

— У них там тоже ничего нет. Даже простейший комплекс ПВО — это не иголка, его не спрячешь. Его пришлось бы доставлять, выгружать, как-то перемещать, ставить где-то на дежурство. В Никарагуа нет Сибири. Это маленькая страна. Станцию слежения хоть кто-нибудь, но обязательно бы заметил. А ПЗРКа на высоту полета «Предатора» не добивают. И потом, русские ведь особо и не таятся, чем занимаются! Они пускают к себе журналистов, фоторепортеров, нанимают на работу местных жителей, ни мало не заботясь их связями. С таким прикрытием там, кстати, побывали агенты Технического директората — но ничего интересного не заметили.

— Какие-нибудь средства слежения оставляли?

— Да. Но снять с них информацию не удалось.

— Спутники?

— Ты же знаешь, Алистер, у высокоорбитальных такое разрешение, что они ничего, меньше футбольного поля, не замечают. А низкоорбитальные проходят над одной точкой не чаще двух раз в неделю с двухчасовым окном наблюдения. Между их пролетами русские успеют построить и заселить целый город. И даже потом разобрать его обратно.

— Что дал третий разведчик? — не стал дослушивать его Бредли.

— С него шла информация до тех пор, пока аппарат не добрался до нагорья Кордильера-Исабелья. Полет проходил штатно, а потом дрон отключился.

— Это как?

— Не было никаких признаков поражения средствами ПВО или атаки вражеского самолета. На картинке не замечено никаких посторонних объектов, не было неизбежной при повреждении тряски, не шло трансляции падения. Разведчик успешно работал — а потом сигнал вдруг взял и исчез.

— Выяснили, что это за место?

— Да, шеф. Если не считать ближних поселений, в которых уже лет семьсот выращивают батат и кукурузу, там имеется только один действующий объект. Новый русский полигон корпорации «Молибден». Там некий мистер Алексей Сизарь проводит испытания своих двигательных установок и оборудования для космических кораблей.

— И?

— К этому оборудованию вне полигона открыт практически свободный доступ, никто ничего не прячет. Журналисты разве что руками его не лапали. Корпорация «Молибден» делает вид, будто занимается исключительно гражданской тематикой.

— Договаривай, Итаньян.

— Технический директорат после потери трех «Предаторов» активизировал работу никарагуанской и московской агентуры, и стало известно, что несколько раз на полигон нагорья Кордильера-Исабелья приезжали офицеры российской армии. Приезжали как частные лица, в штатском, никакого оборудования и вооружения не перемещали. Совершили несколько ознакомительных поездок — и все. Никаких испытаний, стрельб, специальной аппаратуры. Во всяком случае, агентура ничего не заметила.

— Вот, проклятье! Что же там такое происходит?

— Технический директорат отправил к Кордильере-Исабелья четвертый дрон. И он тоже отключился, не передав никакой интересной информации. Наши коллеги решили больше не рисковать и доставить регистрирующую аппаратуру силами диверсионной группы. Установили контакт с коллегами в Коста-Рике, снабдили их нужными данными и техникой…

— А дальше все было, как с «Предаторами», — понял Бредли. — Они потеряли две разведгруппы, вы удивились и все вместе пришли ко мне, рассказав примерно половину из того, что ты излагаешь сейчас. Я повелся и подписал согласие на совместную с директоратом операцию.

— На этот раз на задание уходил армейский спецназ, опытные бойцы с самым надежным, совершенным и мощным вооружением. Мы решили, что уж они-то, в отличие от мартышек, точно справятся.

— Закономерный результат, за который мне наверняка намылят шею, — кивнул руководитель управления. — Утешает только то, что секрет, охраняемый с таким тщанием, наверняка стоит риска. Все зависит от того, как преподнести ситуацию руководству. Ладно, Итаньян, признавайся, чего вы затеяли на этот раз? Хотите гробануть в тамошних горах «Авакс» вместо мелких БПЛА или затеять полномасштабное вторжение?

— Сегодня нашей главной проблемой, Алистер, — скромно признал Местмит, — стало то, что мы не понимаем, что именно ищем? Не вызывает сомнения только одно: на русском полигоне в горах есть нечто, хорошо охраняемое. Это нечто любопытно Российской армии, но их Министерство обороны прямо этим не занимается. Это нечто прямо не относится к полетам в космос, но… Но все равно как-то этого касается. Вероятно, мы столкнулись с гражданской продукцией двойного назначения. Видеть мы ее видим, но не понимаем, как можно использовать это оборудование в военных целях. Ключ к тайне — на полигоне, и поэтому он так надежно закрыт.

— К чему это ты сейчас ведешь, Итаньян?

— Полигоном управляет мистер Алексей Сизарь — гражданский специалист, вольнонаемный инженер корпорации «Молибден». Мне кажется, Алистер, у нас имеется достаточно оснований для того, чтобы ставить перед начальством вопрос о его агентурной разработке. Все наши проблемы могут полностью разрешиться всего несколькими его словами или даже случайной оговоркой.

Руководитель управления задумался, пожал плечами:

— Да, обратной дороги нет. После того, как вы раскурочили столько железа и угробили нескольких людей, шанс отмазаться от показательной порки только один: нужно повышать ставку. Пусть секретная служба так же замажется этим делом. Тогда мы при любом раскладе останемся в белом. Если они тоже завалятся, то с нас и подавно взятки гладки. Куда нам, сирым, до матерых специалистов? Если нет — информация все равно пойдет в наше Управление, и о результатах будем докладывать мы. С таким раскладом грех не сыграть. Пиши отчет, Итаньян. С упором на наличие непонятной военной угрозы. Попытаюсь еще сегодня всучить его руководству.

На базе Панчино могучий «Ан-124», выкатившись на взлетную полосу, замер на несколько секунд, а затем, разом переведя все двигатели в форсажный режим, начал разбег. Издалека казалось, что ползет он очень медленно, однако еще метров за триста до конца полосы «Руслан» поднял нос и стал решительно забираться на высоту, неся на своей спине планер с закрепленной на нем «Касаткой» — новой моделью «Клипера» заметно увеличенного размера — и массивной углеродной плитой такого же новенького термоядерного двигателя «АС» (то есть Алексея Сизаря).

Сизарь в это время находился на борту «Касатки», контролируя работу своего агрегата, чтобы в случае необходимости принять меры к устранению неполадок. Денис Тумарин на сей раз наблюдал за полетом со стороны — по огромной ЖК-панели, вмонтированной в одну из стен кабинета главы корпорации «Молибден». Вместе с ним трансляцию смотрели сам мультимиллионер Семен Топорков, отчего-то одетый в тренировочный костюм, Сергей Иммануилович в своей неизменной вытертой водолазке и всегда яркая Ирина Владимировна, привычно восседающая за столом хозяина. В общем — правление корпорации «Молибден» в полном составе.