— Мне казалось, что мы простились, разве нет?
— Это я попросила их вернуться, — заступилась за нас Оксана. — Я просто хотела объяснить, что беспокоиться нет смысла и я на этой неделе уезжаю из города.
Он хотел что-то сказать, но сдержался и даже улыбнулся нам:
— Теперь вы получили ответы на все вопросы?
— Да, — сказал я.
— Удостоверились, что я обеспечиваю Оксане максимальную безопасность? Даже если нам на некоторое время придется расстаться. И надеюсь, поняли, что остальные проблемы являются только проблемами концерна и моими личными проблемами?
— Это мы тоже поняли, — кивнул я. — Михаил Глебович, а эти картины вы подбирали для коллекции лично?
— Да, — удивленно оглянулся он на картины. — А что?
— Вы коньяк-то пейте, — придвинул я к нему бутылку. — Он специально здесь стоит.
Бизнесмен пристально посмотрел на меня и вдруг расхохотался.
— Еще тогда догадались? — спросил он уже благодушно.
— Тогда, — подтвердил я. — Я вообще не сторонник лезть в чужую личную жизнь, потому и понял. На себя примерил…
— В таком случае, я надеюсь, вы правильно оцените ситуацию и сможете успокоить Татьяну Петровну в отношении безопасности Оксаны. На следующей неделе ее уже не будет в этой стране, и если ситуация не разрешится, то я не стану рисковать, допуская ее возвращение туда, где ей грозит опасность. Так и передайте.
— Пусть мамочка не волнуется, — подтвердила Оксана. — Все будет хорошо. Я люблю Мишу и верю ему. Он не даст меня в обиду.
— Мы непременно это… — начал было я, но тут во дворе что- то громыхнуло так, что стекла в комнате волной брызнули на нас.
Зимин молниеносно сбил Оксану на пол, закрывая своим телом, а мы с Разумовским рухнули ничком, закрывая головы руками. Через минуту, заполненную страхом и растерянностью, дом взорвался криками перепуганных слуг, тревожными окриками охраны. Стряхивая с себя осколки, мы поднялись на ноги. Зимин крепко прижимал к себе бледную как полотно Оксану.
С пистолетом наизготовку в комнату ворвался Лысенко. Оглядел всех нас и, убедившись, что его хозяева не пострадали, спрягал пистолет в плечевую кобуру.
— Что это за дерьмо? — сквозь зубы осведомился бизнесмен. — Опять?!
— Машину взорвали, — сказал Лысенко, виновато отводя глаза.
— А на кой черт… простите, батюшка… вы тогда вообще здесь нужны?! — рявкнул Зимин. — Я вам за что плачу? Каким образом они проникли в гараж, миновав охрану?!
— Взрыв был за территорией особняка, — ответил охранник. — Машина стояла перед воротами. Они же сами оставили ее там…
— Веселая у вас жизнь, — обрел я дар речи. — Настоящая война. Если это и есть вкус «сладкой жизни», то уж больно терпкий вкус… Сорок тысяч на воздух подняли в один присест!
— Кто оставил ее там? — прищурился бизнесмен. — Кто оставил мою машину там?!
— Не вашу, шеф, — поскреб бритый затылок охранник. — В том- то и дело, что не вашу… Их машину взорвали, — кивнул он на нас.
— Нашу?! — мне показалось, что я ослышался. — А нашу-то за что?
Разумовский бросился к окну и застыл, скорбно разглядывая догорающий остов машины, вокруг которого суетились люди с огнетушителями.
— Это была моя машина, — обиженно сказал он. — Я ее любил… Зачем ее взорвали?
— Может быть, перепутали? — предположил я. — С той, «ручной сборки»?.. Как вы думаете, а?..
—
* — А я говорю — возьмешь! — уверенно повторил Зимин и хлопнул о стол документы на машину.
— Не могу! — Разумовский даже руки за спину спрятал. — Не могу я принять такой подарок!
— Ты на машине ко мне приехал? — настаивал Зимин. — Значит, на машине и уехать должен. И уедешь на машине!
— У меня машина старая была, — защищался иерей. — А это Ц новая «девятка», да еще из Германии, ручной сборки. Она кучу денег стоит. При чем здесь вы? Вы к этому взрыву отношения не имеете.
— Ты законы кавказского гостеприимства знаешь? — напирал Зимин. — А закон гор?.. Вот и я не знаю. Так что бери — и баста!
— Не могу!
— Документы на тебя уже подписаны. Пока милиция тут возилась, мои ребята все оформить успели, а теперь ты предлагав ешь ее обратно продавать?
— Не могу я ее принять.
— Я ее сейчас разобью, не веришь?
— Твоя машина, делай с ней что хочешь.
— Нет, твоя! Я тебе ее подарил!
— А я не могу принять такой подарок!
— Толя, — скомандовал Зимин. — Мое ружье! Помповое! Я сейчас буду стрелять по машине из окна… Автоохота. Пустите ее катиться под откос, а я буду бить «влет». Пусть батюшке будет стыдно за то, что он толкнул меня на столь самодурный поступок.
— Стоп! — влез я в их спор. — По-моему, пришла пора спасать, машину. Кто-то из вас должен оказаться благоразумнее и сохранить ей жизнь.
— Он! — в один голос заявили Разумовский и Зимин, указывая друг на друга пальцами.
— Пусть рассудит жребий, — заявил я и вытащил из коробка две спички. — Сейчас я сломаю одну из них, и кто ее вытащит,1 тому и достанется машина, а уж как он с ней поступит — его личное дело… Тяни, Андрей.
— Я не играю в азартные игры, — сказал Разумовский и вытащил короткую спичку. — Это дело принципа…
— Судьба рассудила вас! — патетически провозгласил я и спрятал вторую сломанную спичку в карман. — Покоритесь
— Но это же «девяносто девятая», — с благоговейным восхищением произнес Разумовский. — Это же новая, дорогая, Красивая…
— Сначала я хотел иномарку купить, — сказал Зимин. — Но потом вспомнил про дорогие запчасти. А «троянского коня» вам дарить как-то… Так что берите, батюшка, и владейте. Без всяких отговорок и условий. Вы понимаете, что обижаете меня отказом?
— А вы понимаете, в какое положение меня ставите, делая такой подарок? — слабым голосом спросил Разумовский, не в силах оторвать взгляда от стоящей за окном машины.
— Не понимаю! — отрезал бизнесмен. — Я глупый. Мне на пальцах объяснять нужно… Все, мужики, заканчиваем спорить, давайте лучше отобедаем. Точнее, отужинаем, — поправился он, взглянув на часы. — А то вся эта суета: взрывы, милиция, протоколы… А я тем временем изрядно проголодался.
— Спасибо, Михаил Глебович, но нам пора ехать, — сказал я, видя, что Разумовский все еще не может свыкнуться с мыслью об обладании машиной. — На улице уже темнеет, а нам еще до дома добираться. Спасибо вам за все. И удачи.
— Не за что, — пожал плечами бизнесмен. — Просто у меня тут маленькие неприятности, а вы как раз к их разбору подоспели, вот свою порцию и отхватили… Но за Оксану не волнуйтесь, и справлюсь со всеми этими проблемами. Дело лишь во времени… Удачи и вам.
Мы простились и вышли. Разумовский потерянно обошел машину кругом и жалобно спросил у меня:
— Что делать?
— Садиться за руль, — посоветовал я. — Полагаю, ты не сомневаешься в том, что он и впрямь расстреляет эту машину, как н обещал? Это ведь не просто подарок. Это — компенсация. IIо мне, так справедливая… Садись за руль, батюшка, и с приобретением тебя… Поехали. Я так устал за сегодняшний день, что у меня просто нет сил тебя в чем-то убеждать…
— Быстро же они узнали о планах Зимина, — поразился я. — Ты уже говорил с ним?.. Когда будешь говорить, посоветуй хорошенько проверить особняк на предмет наличия «жучков». Хотя там наверняка все трижды проверено, но кто знает, насколько велики их возможности и когда был установлен последний «жучок». Ему следует искать «наводчика» где-то совсем близко от себя… Зачем ты звонишь мне и сообщаешь обо всем этом? Мы вчера поставили для себя точку в этом деле. Все, мы с ним закончили.
— Но Татьяна Петровна еще в большем страхе, чем раньше, — возразил Разумовский. — И я начинаю разделять ее опасения. Представляешь, какая сила действует против Зимина? И как близко она подобралась к нему?
— Пусть поторопится с отправкой девушки в безопасное место. И наймет лучших специалистов, способных внести ясность в это дело. Полгода — очень большой срок. Там должна остаться куча следов. И если его специалисты не в состоянии найти их, определить и сделать выводы, то их нужно гнать в три шеи. Так и передай.
