— Бандит, — задумчиво повторила она, — пират… авантюрист… А я, значит, твоя добыча?

Он невозмутимо пожал плечами:

— Можно сказать и так… Да, пожалуй, что так…

— Значит, рядом с тобой я нахожусь в постоянной опасности? Меня в любой момент могут вскинуть на плечо, отнести в пещеру и там изнасиловать?

— По-моему, я только что спас тебя от этого. Или я ошибаюсь?

— Это — другое… Они — уголовники, — кивнула она на пьяную компанию, — а ты… ты — пират и варвар…

— Что-то я тебя перестал понимать, — признался он. — Это у тебя последствия стресса? Ты головой не ударялась?

Она мотнула головой, словно отгоняя наваждение. И все же ее взгляд то и дело возвращался к смуглым, покрытым многочисленными шрамами рукам, ласкающим струны гитары.

— Где ты так загорел? Солярий или курорты?

— Угу, курорты… Фергана, Тбилиси, Чечня, Карабах… Я вижу, ты пришла в себя, можно начинать выбираться отсюда… Мужики! А не пойти ли нам в сауну? Посидеть мы и дома могли. Ай-да, передышку сделаем, попаримся.

Компания нашла эту идею подходящей и, скинув с себя остатки одежды, повалила в раскрытые двери парилки. Последней выходила зеленоглазая путана. В дверях она задержалась и, оглянувшись на Врублевского, неожиданно трезвым голосом спросила:

— Я так полагаю, что сегодня мы больше не увидимся?

— Поехали с нами, — предложил Врублевский. — Они сейчас в таком состоянии, что этот «отдых» не безопасен и для тебя. За последствия можешь не беспокоиться — этот вопрос я потом улажу.

— Не могу, — покачала она головой. — Ты прав: в этом состоянии они совсем небезопасны, а мне не хочется потом навещать своих подруг в больнице. Мне уже не раз и не два доводилось бывать в подобных компаниях. Я знаю, как с ними нужно обходиться и как успокаивать… А вот ты обошелся с Катей не самым лучшим образом. Это та, блондинка…

— Она сама так с собой «обошлась». Это закон джунглей: «Либо ты, либо тебя».

— И все же ты был жесток, спаситель женщин, — она выразительно взглянула на сидевшую рядом с Врублевским девушку. — Правда, на этот раз ты спас не только ее, но и своих друзей. А может быть, и себя…

Она словно хотела еще что-то добавить, но передумала и вошла в парилку, плотно прикрыв за собой дверь.

Отыскав в кармане куртки Кочкина ключ от входной двери, Врублевский надел куртку и, подобрав с пола белье девушки, протянул ей:

— Одевайся.

— Оно все рваное, — пожаловалась она, придерживая разорванную у пояса юбку, — Даже на блузке нет ни одной пуговицы.

— Узлом завяжешь, — поторопил Врублевский. — После причитать будешь, одевайся быстрее, не ровен час, кто-нибудь вернется…

Она неожиданно остановилась и, склонив голову набок, с вызовом спросила:

— А если я останусь, то… что?

Уже распахнувший дверь Врублевский показал ей кулак:

— Во!

— И на плече? — прищурилась она.

— А ну, вон отсюда, дура скаженная! — рассвирепевший Врублевский даже ногой притопнул. — Совсем спятила, идиотка! Быстро выметайся!

Девушка презрительно фыркнула и не спеша прошла мимо Врублевского на улицу.

«Сумасшедшая, — решил он, — Пашка, наверное, ее возле психушки подобрал. Сегодня там день открытых дверей, вот они и разгуливают где придется… А может, она и впрямь с ума сошла? — испугался он. — Кто ее знает — может быть, у нее психика была такая… тонкая? Одному побольше надо, другому — поменьше… И покрепче ребята с ума сходили. При мне лично пара таких случаев произошла. Но там дело иное: обстрелы, смерть, трупы с вывороченными наружу кишками… Вот ведь незадача».

Но как оказалось, девушка была не только в здравом рассудке, но и вновь обрела утраченное не так давно изрядное нахальство.

— Какая твоя машина, пират? — спросила она, разглядывая оставленные у входа иномарки. — «Джип»?

— «Девятка», — ответил Врублевский. — Вон та, вишневая.

— Фи, — сморщилась она, — «девятка»… Я-то думала… Открой девушке дверцу, неуч. У вас в джунглях о правилах хорошего тона слышали, или только «волчий закон» культивируется? Впрочем, откуда вам знать о вежливости… Варвары…

— Я тебя сейчас обратно отведу, — пригрозил Врублевский, вставляя ключ в замок зажигания.

— Угу, — усмехнулась она. — Дождешься от тебя, как же…

— Во всяком случае, шею точно сверну, если не замолчишь.

— Вот в это верится куда больше, — кивнула она. — Дикарь…

Врублевский вывел машину на шоссе и погнал ее по направлению к городу.

— Где ты живешь? — спросил он. — Куда тебя везти?

Это тебе лучше не знать, — заявила она. — Остановишь, где скажу. Только сначала заедем в магазин. Купишь мне одежду. Видишь, в чем я осталась? Не могу же я так домой заявиться…

Руль дрогнул в руках Врублевского, и машина заметно вильнула на пустынном полотне ночной дороги.

— Ты еще и водить не научился, — презрительно сморщила она носик. — До вас не только «правила хорошего тона», но и цивилизация не добралась, дикарь?

«Ну, держись, паршивка! — мстительно подумал Врублевский, вдавливая в пол педаль газа. — Сейчас с тебя спесь мигом слетит…»

Машина неслась с опасной для покрытой ямами и кочками дороги скоростью, но девушка даже в лице не изменилась, увлеченная правкой макияжа с помощью поочередно доставаемых из сумочки губной помады, пудры и туши…

— Люблю быструю езду, — сообщила она Врублевскому, бросая зеркальце обратно в сумочку. — Особенно, когда на грани, с риском…

«Да и черт с тобой, психопатка синеглазая, — выругался он про себя и заметно сбросил скорость. — Угораздило же меня с умалишенной связаться! Не удивлюсь, если это она Кочкина поймала, а не он — ее…»

Он остановился у первого же ночного магазина, торгующего помимо водки и сигарет привезенной «челноками» одеждой. Выбрав подходящие джинсы и джемпер, вернулся в машину и бросил покупки девушке на колени:

— Доберешься и в этом.

Она развернула свертки и удивленно приподняла бровь:

— На-адо же… Джинсы моего размера… И джемпер… На глаз определил, неандерталец? Да-а, шустрый ты, однако. А по виду и не скажешь… Ты куда это собрался?

— Отойду, пока ты переодеваешься. Чего я там не видел…

— Ой… ой-ей-ей, — она состроила такую гримаску, что у Врублевского и впрямь появилось желание отвезти ее обратно, со всеми вытекающими из этого последствиями. — Еще скажи, что и подглядывать не будешь… Ладно, шучу я, шучу, не сверкай так глазами…

Через десять минут она позвала его:

— Возвращайся, джентльменолизированный Конан, уже можно.

— Выметайся! — грубовато распорядился он, распахивая перед ней дверцу. — Теперь уже и сама доберешься куда надо.

— И не подумаю, — она вновь захлопнула дверцу, — Один раз я сегодня уже «добралась до дома»… Знаешь, где кинотеатр «Прометей» находится? Возле него и остановишься.

— Ты меня довела, — предупредил ее Врублевский, обходя машину и садясь за руль. — Если услышу от тебя еще одно слово — убью!

— С тебя еще туфли, — тотчас отозвалась она. — Нижнее белье я тебе, так и быть, прощаю.

Закусив губу, Врублевский рванул машину с места…

У кинотеатра она достала из сумочки сигареты и, явно не торопясь выходить, подтолкнула застывшего Врублевского локтем в бок:

— Дай спичку, гунн…

— Послушай… Всему есть предел. И моему терпению тоже!

— Дай спичку, и я выйду.

Скрипя зубами от бессилия, он щелкнул зажигалкой, поднося пляшущий огонек к ее сигарете.

— Как хоть звать тебя, варвар?

— Ты обещала выйти, — напомнил он.

— После того, как ответишь.

— Филимон.

— Я ведь останусь.

— Володя, — сдался он. — Теперь все? Тогда — пока.

— А меня — Наташа, — представилась девушка, выпуская в форточку облачко дыма, — Наташа Сидоровская.

— Очень приятно, — раздраженно отозвался он. — Выметайся.

— Ни о чем не говорит?

— Нет. Выметайся.

И тут он вспомнил… Фамилию Сидоровского за последние несколько дней ему довелось слышать неоднократно и совсем не в окружении хвалебных эпитетов. К тому же, судя по многообещающей улыбке девушки, однофамильцем со столь нелюбимым бандитами капитаном уголовного розыска она не была.