— Но мне же всего четырнадцать… — беспомощно сказал он. От страха он разом ослаб, и уголки его рта устало стекли вниз.
— Да, к сожалению, ты пока всего лишь ребенок, но мы не в силах ничего отсрочить. Никто не сможет замедлить события, чтобы дать тебе время подрасти, прежде чем противостоять Злу, — отрезал Десмонд.
В его словах угадывалось отчаяние: и как это ему могло прийти в голову, что Нэш Блейз, мальчик четырнадцати лет от роду, выйдет на борьбу с целой армией зла и ее таинственным главнокомандующим?
Добан попытался утешить Нэша:
— Как мы уже говорили, ты не один. С тобой Рыцари Арануйи. С тобой Десмонд. Сопротивление окружит тебя стеной, которая защитит тебя от любого, кто приблизится к тебе с плохими намерениями. Темные ищут тебя, потому что ты обладаешь Даром, и боятся тебя, Нэш. Ты могущественнее всех нас, это правда, но дерево твоей жизни должно еще успеть дать своим плодам созреть. Так что пока руки у нас связаны… несмотря на то, что в этих руках мы сжимаем ключи от нашей судьбы.
То ли время пришло, то ли минутная слабость уступила место желанию во что бы то ни стало одержать верх, но в этот миг Нэш отчетливо почувствовал: да, он готов удивить Изед, заставить Десмонда выронить из рук еще одну карту (теперь он поигрывал дамой червей) и привести в смятение даже невозмутимого Добана.
Казалось, он попал на урок, где учительница задавала классу жутко трудные вопросы. Все ученики молчат, и только его рука уверенно идет вверх, потому что он вдруг вспомнил, что знает ответ, буквально сегодня за завтраком читал книгу, и… Он на полном серьезе поднял руку.
Мгновение спустя он опустил ее обратно, слегка смущенный своим внезапным порывом, и произнес:
— Я могу делать вид, будто я — иллюзионист. Знаете, я видел одного из них, точнее, чуть было не увидел… я как раз рассказывал об этом Изед… иллюзиониста зовут Маскераде. Он делает удивительные вещи, например, заставляет исчезнуть сразу нескольких человек, поместив их в кабину, которая…
Десмонд пожал плечами: он пока не понимал, к чему клонит мальчик.
Изед не сдержалась и застрекотала:
— Но мы же это уже обсудили: он мошенник, врун, и больше ничего. Показывает трюки, которых люди не понимают, и выдает их за сверхъестественные способности!
Кивнув, Нэш продолжил:
— Да, трюки. «Летающая девушка» летает благодаря хитроумной машине позади сцены, которая поднимает ее над полом, но Маскераде об этом, разумеется, никому не говорит…
Десмонд скрестил руки на груди. Он не понимал, к чему клонит мальчик, но решил выслушать его до конца.
— Я хотел сказать… ну, в общем… если я объявлю себя иллюзионистом, то смогу делать необычные вещи так, чтобы люди не находили в том ничего необычного, так что, если они увидят, что я произношу настоящие заклинания, проблем не будет… или будут?
— Будут! — бросил Десмонд.
— И да и нет, — поправил его Добан. — В целом идея неплохая. Но чтобы это было похоже на правду, тебе придется время от времени… я не хочу сказать «показывать трюки», нет. Но пусть люди думают, что для демонстрации магии тебе непременно нужна сцена или какая-нибудь ерунда, которую ты якобы прячешь в складках одежды или в зале.
Нэш был рад слушать, как Добан объясняет то, что уже сложилось у него в голове в яркий образ, который он пока был не в состоянии передать словами. Толи они действительно были с Добаном на одной волне, то ли тот читал его мысли.
— Если ты будешь выступать каждый день в новом театре, — продолжил Рисующий Кометы, — то каждый раз ты будешь очаровывать новых зрителей и своим спектаклем вызывать у них удивление и интерес, основные компоненты жизни. Если благодаря этому они начнут чаще видеть хорошие сны, у Темных возникнут препятствия…
Нэш тут же добавил:
— «Если мы сумеем жить с ощущением волшебства, то наша жизнь будет полна чудес!» Так гласил девиз канадского иллюзиониста Дуга Хеннинга![10] Он был одним из вас? Одним из Рыцарей Арануйи?
— Мне кажется, нет, я никогда не слышал этого имени, — ответил Добан.
Десмонд вновь пожал плечами, но руки расцепил: похоже, идея мальчика переставала казаться ему глупой.
— Так вот, я возвращаюсь в Думвиль и рассказываю всем, что хочу попробовать быть иллюзионистом. Затем начинаю давать представления в театре, чем, с одной стороны, помогаю созданию снов, а с другой — тренируюсь пользоваться своими Способностями так, чтобы никто не заподозрил, что они настоящие.
Нэш чувствовал, что его речь течет, как река: все это он выпалил на одном дыхании.
— Очень хорошо, очень хорошо, — одобрил Добан, медленно постукивая пальцами. — Делать вид, что ты профессиональный мошенник… не самая плохая идея. Красные будут не в состоянии определить происхождение магического деяния. Представлять подлинное волшебство банальным мошенничеством иллюзиониста — интересный способ защиты… и ее не так-то легко сломить.
— Но если это не получится? Риск слишком велик. Если Нэш будет действовать в открытую, это закончится плохо для него и для того, кто его сопровождает, — возразил Десмонд.
— Я считаю, что выбор у Нэша не так и богат, — спокойно ответил Добан. — Твоя идея, Нэш, безусловно, заслуживает внимания: можешь приступать к ее воплощению и рассчитывать на поддержку Рыцарей. Когда ты встретишь их, точнее, когда в Календарях будет сказано, что момент вашей встречи настал, ты сделаешь именно то, что предложил. А пока возвращайся в Думвиль; сюда ты сможешь теперь попасть только одним способом: во сне. Это правильный путь, и твое отсутствие ни у кого не вызовет подозрений. Сегодняшний случай будем считать исключением.
Изед поднялась на тонкие и быстрые ноги, на самые носочки туфелек, похожих на пуанты балерины, и заявила:
— Я все-таки тоже хотела бы помочь Нэшу. Если я не могу сделать это в Реальном Мире, давайте я помогу ему разучить как можно больше заклинаний и буду рядом с Нэшем здесь, в Мире Снов? Не оставляй меня в Лавке Чудес навсегда, Добан. Там замечательно, но мне нужно выходить оттуда время от времени… — закончила она.
— Спасибо, — сказал Нэш.
— Спасибо, это ты хорошо придумала, — присоединился Добан, довольный идеей Изед.
— Добан, чрезвычайно важно, чтобы мать мальчика ничего об этом не знала, — предостерег Десмонд.
— Думаю, первое время мы сможем делать так, чтобы она оставалась в неведении, но, боюсь, это будет не всегда.
— Чем дальше будут Красные от членов семьи, тем меньше риск, — не унимался его друг. — Так всем нам будет гораздо спокойнее. Кроме тебя, видимо…
Добан прервал Десмонда:
— Придет время, и ты узнаешь, что произошло, а чего не произошло, точнее, о чем они решили тебе не говорить. Но сейчас наша главная забота — эти две зеленеющие веточки дерева единственной надежды…
— Возвращаемся в Лавку? — спросила Изед, которой внезапно сделалось грустно.
Впрочем, грустила она недолго. Магическое представление и длительная прогулка понравились ей необычайно, но теперь впереди замаячило занятие еще более увлекательное: ей предстояло учить нового друга тому, что сама она уже немного умела.
— Да, надо еще о многом рассказать Нэшу… но не думаю, что нам удастся удивить его больше, чем ему предстоит в дальнейшем удивить нас.
Добан с чувством похлопал Десмонда по спине.
— Было просто феноменально снова увидеть тебя, мой друг. Надеюсь, еще встретимся, — сказал Десмонд твердым голосом.
— Я буду ждать тебя в Ниоткуданикуда. Не сомневаюсь, ты найдешь меня, ведь теперь ты знаешь, где искать, — подбодрил Добан.
— Можешь рассчитывать на это.
— Могу и буду.
И старые друзья крепко обнялись.
Нэш и Изед тем временем подошли к занавесу.
— Подождите, мне кажется, вам не очень-то хочется преодолевать весь путь в обратную сторону, — остановил их Десмонд. — Можно срезать дорогу…
Добан улыбнулся: он уже понял, что его друг не только сократит их путь до Лавки Чудес, но и непременно выкинет какой-нибудь финт. Все-таки он — артист и любит эффектность.
