– Тогда ешьте.

Он протянул ей кусочек солонины, и она съела. Вкус оказался на удивление приятным. Не слишком, конечно, но и не противным. От соленого, однако, ей тотчас же захотелось пить. Дрейк, должно быть, читал ее мысли, потому что подал ей чашку с имбирным чаем.

Она сделала несколько глотков, и он сразу же забрал у нее чашку.

– Вам нужно еще поесть галет.

– Помню, я говорила, что не нуждаюсь в няньках, но вы оказались на редкость хорошей няней.

Он даже не улыбнулся – только пристально посмотрел ей в глаза. Не выдержав его взгляда, она отвернулась и откусила кусочек галеты.

– Я не чувствую себя няней, когда нахожусь рядом с вами, Тея.

– Не чувствуете?

– Нет.

– А кем же вы себя… – Она закашлялась – галета оказалась слишком сухой. – Кем же вы себя чувствуете?

Он склонился к ней и произнес:

– Мужчиной.

– Мистер Дрейк, можно мне еще немного чаю? Он рассмеялся и отстранился от нее.

– Да, конечно, если вы так испугались. Вы ведь струсили, верно?

Она бы с удовольствием затеяла спор, но на этот раз ей нечего было возразить. Он прав. Она действительно струсила. Выражение его глаз, воздействие его взгляда и впрямь вызывали страх. Она сделала еще несколько глотков чая.

– Превосходный чай. Чей это рецепт?

Он встал и начал стаскивать с нее пеньюар. Она слишком устала, чтобы возражать против такой бесцеремонности.

– Это рецепт моей матери.

– Должно быть, она очень мудрая женщина.

– В большинстве случаев – да.

– В чем же она ошиблась?

– В моем отце.

Тея зевнула и не стала сопротивляться, когда Дрейк уложил ее на постель.

– Любопытное совпадение, – сказала она, снова зевнув. – Моя мать тоже не проявила особой мудрости в отношении моего отца. Так что в чем-то мы с вами похожи.

Дрейк укрыл ее до подбородка легким покрывалом.

– У нас много общего и помимо этого. Глаза у нее совсем слипались.

– В чем же еще, по-вашему, наше сходство?

Он заботливо подоткнул покрывало со всех сторон.

– Меня влечет к тебе. – Он осторожным движением убрал волосы с ее лица, и от этого прикосновения по телу ее пробежала дрожь. – А тебя влечет ко мне.

Каждый день Дрейк заходил, чтобы проведать Тею и заставить ее поесть. Даже в таком состоянии, изнуренная морской болезнью, она казалась ему более соблазнительной, чем любая другая из знакомых женщин. Такая ранимая и вместе с тем независимая, она восхищала и очаровывала его.

Стоя у борта, он смотрел на пробегавшие мимо волны и испытывал чувство огромного удовлетворения. Если им удастся и дальше сохранять ту же скорость, они прибудут в порт раньше назначенного срока. Он повернулся и направился в каюту Теи.

Горничная сразу же принялась благодарить его за помощь, она утверждала, что без него ее хозяйка не проглотила бы ни кусочка. Он и не сомневался в этом. Тея была ужасной пациенткой, слишком упрямой себе же во вред.

Между прочим, его подозрение оправдалось: она вовсе не носила нижних юбок – это стало ясно в первый же вечер, когда он вернулся к ней в каюту и обнаружил ее скомканное платье, валявшееся на полу. Он подобрал его и аккуратно сложил. Возможно, ему следовало возмутиться ее распущенностью, но он этого не сделал. Ведь было совершенно очевидно, что для девушки, выросшей на Карибах, она вела себя вполне естественно.

Невинность и простодушие Теи громко заявляли о себе, когда она робела при его попытках заигрывать с ней. Однако она не возражала, когда он кормил ее и всячески заботился о ней. И Дрейк чувствовал, что с каждым днем его влечение к этой девушке возрастало.

Совершенно не придавая значения своей женской привлекательности – как и говорил ее дядя, – она засыпала его вопросами о корабле и о том, как работает паровая машина. Ей хотелось знать все последние новости, и в какой-то момент Дрейк вдруг обнаружил, что ему приятно рассказывать обо всем, что происходило на корабле.

Постучав в ее каюту, он очень удивился, когда дверь мгновенно открылась. Перед ним стояла Тея, одетая для прогулки. Поверх свободной накидки с капюшоном она накинула шаль из светлого полотна.

– Какого черта вы вылезли из постели?

Он нахмурился, но Тея ответила ему ослепительной улыбкой:

– Разве это не восхитительно? Наконец-то я чувствую себя достаточно хорошо, чтобы подняться на палубу. – Она снова улыбнулась. – Я решила прогуляться. Мне хочется осмотреть корабль, на котором я плыву вот уже не одну неделю.

– Я отведу вас к креслу на пассажирской палубе. Она покачала головой:

– Но мне хотелось пройтись по кораблю.

– Вам надо набраться сил. Может быть, завтра пройдетесь.

Она снова покачала головой:

– Нет-нет, я не собираюсь сидеть в кресле на палубе.

– А где Мелли? Я ни за что не поверю, что она согласилась сопровождать вас во время этой «увеселительной» прогулки.

Бледные щеки девушки чуть порозовели.

– Нет, конечно. Она ушла навестить своих новых знакомых.

Это сообщение удивило его. Удивило не то, что у горничной уже появились на корабле друзья, – Тея настаивала, чтобы Мелли каждый день покидала каюту для «оздоровительной прогулки», как она это называла. Странным казалось то, что горничная покинула хозяйку, хотя прекрасно знала, что он должен скоро прийти. Он каждый день приходил почти в одно и то же время.

– Я уверен, что она скоро вернется.

– Я сказала, что она может провести весь день так, как ей хочется.

– Вы собирались пойти одна? – Он снова нахмурился. – А что, если вам опять станет плохо? Кто тогда присмотрит за вами?

– Я собиралась пойти с вами. – Она одарила его чарующей улыбкой. – Вы не слишком заняты, мистер Дрейк?

Он не сомневался, что если откажется, то она непременно отправится одна.

– Мне бы хотелось только проводить вас к креслу на палубе.

– Я хочу пойти на прогулку.

– Давайте посмотрим, как вы будете чувствовать себя, когда выберетесь наружу, хорошо?

Она хотела возразить, но, в последний момент передумав, утвердительно кивнула:

– Хорошо.

Когда они вышли на палубу и оказались на солнце, Тея остановилась и, закрыв глаза, запрокинула голову. Потом сделала глубокий, медленный вдох.

– Свежий воздух… Это роскошь, которую я уже не считаю само собой разумеющейся.

Он не мог устоять перед соблазном и провел пальцем по ее щеке. Она вздрогнула и, открыв глаза, пристально посмотрела на него. Дрейк опустил руку.

– Пойдемте же, мисс Селуин. Пойдемте, пока я не забыл, что моя мама учила меня быть джентльменом.

– А ваш отец не учил вас?

– Нет.

Они молча пошли вдоль борта. Наконец Тея, тяжело вздохнув, нарушила молчание:

– Я не припоминаю, чтобы прогулка была такой утомительной.

Он внимательно посмотрел на нее и спросил:

– Желаете присесть? Она прищурилась:

– Вам очень приятно, что я была не права, не так ли? Дрейк с трудом удержался от смеха.

– Так как же? – Да.

Она крепко ухватилась обеими руками за его локоть, когда он повел ее вверх по трапу, выходившему на пассажирскую палубу.

– Хотите, чтобы я оставил вас в покое, когда расположитесь в кресле?

– Не смейте и думать об этом! Вы обязаны развлекать меня, пока я на палубе. В конце концов, именно вы проводили меня сюда. Поэтому вам следует и в дальнейшем поступать по-джентльменски.

Маленькая озорница. Она настояла на прогулке по палубе, а теперь хочет представить дело так, будто это – его затея.

– Видите ли, мама пыталась сделать из меня джентльмена. Но я не уверен, что ей это удалось.

– И все же, думаю, вам бы не хотелось, чтобы я огорчила ее, когда мы прибудем в Англию.

– Вы собираетесь поговорить с моей матерью?

– Полагаю, мы с ней непременно встретимся на каком-нибудь светском мероприятии. Судя по тому, что рассказывала тетя Рут, все знатные леди во время сезона только этим и занимаются. Носятся с одного званого вечера на другой.

Было очевидно, что она относилась с неодобрением к подобному времяпрепровождению, однако это казалось странным, поскольку именно светский сезон был ее главным аргументом в настойчивом стремлении срочно отправиться в Лондон на борту его корабля.