Но для придания правдоподобности этому политическому спектаклю режиссерам пришлось подмешать в события кровь, отчего возникли сложности с изобличением событий «путча», как фарса политиканов. Фарс был превращен в трагедию. А эйфория победы, также запрограммированная режиссерами, отшибала трезвое восприятие. Поэтому в те дни как-то не воспринималось как постыдное предложение о присвоении Ельцину звания Героя Советского Союза, и утверждение о том, что москвичи отработали свои карточки на баррикадах (автор того и другого – Гавриил Попов), и многое другое.

Если мэр Москвы и демократизованные журналисты строили словесные мифы, то подчиненные градоначальства активно создавали собственный героический образ. После ликвидации ГКЧП мэр и его компания старались всячески подчеркнуть свою роль в сооружении баррикад у Белого Дома. Но, несмотря на распоряжение Лужкова, железобетонные конструкции так и не были доставлены к парламенту России в ощутимом количестве, тяжелая строительная техника лишь обозначила свое присутствие в отдельных точках. Может быть, распоряжение и не предполагало ревностного исполнения?

Из дневника автора:

«До штаба генерала Кобеца дозвониться оказалось неожиданно легко. «Куда разгружать бетонные блоки?», – спросили мы. «Куда хотите. В любое место», – был ответ. Это означало, что никаких серьезных баррикад не построено. Одна фикция.

Разговоры о машинах, груженных песком, оказались ложью. Там не было ровным счетом никаких машин. По этому поводу через помощника мы пытались найти начальника Мосстройкомитета Ресина. Его радиотелефон в машине упорно не отвечал, молчали и другие телефоны.

От чиновника транспортного отдела администрации мы узнали, что Лужков распорядился метро не останавливать ни в коем случае. Наши попытки подготовить остановку наземного транспорта тоже не вызвали энтузиазма в транспортном отделе. Всерьез сопротивляться ГКЧП никто не хотел».

В итоге театрализованные декорации и словесные мифы привели к вовсе не театральным переживаниям и политическим сдвигам. Не за горами было окончательное перерождение оплодотворенной «демократией» номенклатурной команды в свирепую воровскую шайку.

В одном из телеинтервью (16.03.92) ближайший соратник Ельцина Г. Бурбулис сказал: «Мы создаем новую реальность. Мы вылечим больного, вопреки ему самому». Это необходимо помнить – так они создавали и создают новую реальность!

После подавления «путча» ГКЧП было объявлено, что маршал Ахромеев повесился, а шеф МВД Б. Пуго пустил пулю в лоб. Немногим позже поступило сообщение, что выпрыгнул из окна управделами ЦК КПСС. Все эти смерти, по официальной версии, были самоубийствами. Но информация, которой обладали уходящие таким путем из жизни люди, была столь опасной для дальнейшего перераспределения партийного наследства, что эта версия становится весьма сомнительной. (Взять хотя бы тот факт, что дачный городок ЦК и МГК КПСС в Кунцево отошел «Попов-фонду», а одним из учредителей этого фонда стал заместитель управляющего делами ЦК КПСС Лещинский. Кто помогал расхищать добро, остался жить.) Более правдоподобная версия состоит в том, будто важным особам намекнули, что по итогам последних событий их ближайшим местом обитания будет общая тюремная камера, в которой присутствие высокопоставленных гостей доставит блатным особое удовольствие (в 1994 году о таком варианте ведения следствия открыто говорилось в специальной телепередаче).

Что же получили в конце концов «путчисты»? Те, кто понял, что почва уходит из-под ног, что со страной кончено, кто не желал издевательств всякого хамья, торопящегося доказывать свой «демократизм» – те ушли из жизни. Могила маршала Ахромеева на время стала местом паломничества коммунистической оппозиции. Армия Грачева забыла и маршала Ахромеева, и многих-многих других. Забыли и Пуго. Слегка воспрянули от личной катастрофы только А. Лукьянов да В. Стародубцев. Оба почти сразу из тюремной камеры пересели в кресла депутатов Госдумы.

Смерть или изоляция высших чиновников, не решившихся включиться в новый номенклатурный клан, была необходима для того, чтобы покрыть мраком происхождение капиталов, намытых из партийного золота. Послепутчевые разговоры – хорошая информация к размышлению о том, кто и как делил наследство КПСС.

Горбачевский «серый кардинал» А. Яковлев утром 21-го августа гулял по Моссовету в очень веселом состоянии. Вероятно, они с Г. Поповым уже обсудили к тому моменту вопрос о создании новой номенклатурной партии – «Движения демократических реформ» (ДДР). А в телеинтервью тот же А. Яковлев вскоре раздавал характеристики своим бывшим коллегам по старой номенклатурной партии, опрокинутой в августе. Он говорил о том, что Лукьянов – ястреб (такая оценка, вероятно, и позволила засадить Лукьянова в тюрьму), зато Пуго – слабохарактерный, осторожный, совестливый человек. Прожженного политика удивил Язов (как и Яковлев, он был лейтенантом в годы Великой Отечественной войны): «Казалось, он останется солдатом».

А ведь Яковлев и те, кого он оценивал, были начальниками одной армии – генералами от номенклатуры КПСС, осуществлявшими совместный контроль за своим главнокомандующим и его генеральным штабом. Всего за год до разгрома ГКЧП Яковлев в другой телепередаче (по поводу демонстрации 1 мая 1990 года) расценивал трехцветный российский флаг, как дурной символ «монархистов с анархистами», а демонстрацию оппозиции – как вылазку ультраправых (он назвал их «ряжеными»).

В послепутчевой дележке собственности и власти не только полузабытое прошлое нужно было покрыть мраком, но и недавние события сохранить в их мифологизированном виде. Решая эту задачу, Г. Попов выступил против каких-либо комиссий по расследованию, созданных представительными органами (телеинтервью 27.08.91). Достаточно, мол, комиссий при исполнительных органах. То есть истинный сценарий переворота надо было упрятать подальше, чтобы наивные депутаты не раскопали чего-нибудь непозволительного. Его стараниями материалы комиссий ВС СССР и Моссовета так никогда и не были опубликованы.

Вместо этого московский мэр призывал к проведению политической чистки для того, чтобы «силы путча» потерпели окончательное поражение («МК», 24.09.91). Потом еще почти год Попов пугал публику угрозой нового переворота, и лишь к годовщине разгрома ГКЧП успокоился. Его просветленное сознание посетила догадка, что демократы так и не смогли взять власть, что они сумели всего лишь расчистить место для реформаторов от номенклатуры. Однако не жалел Попов ни о чем: «Я всегда буду гордиться тем, что в дни путча всеми силами помогал свергнуть отживший, угрожающий будущему России строй. Но я никогда не прощу себе того, что мог сделать больше, но не сделал – как демократ, как идеолог и теоретик, как российский интеллигент, просто как гражданин» («Известия», 24.08.92).

Сейчас очевидно: это было действительно свержение, контрпереворот, а не «демократическая революция». Это был пролог декабрьского «роспуска» СССР и октябрьского переворота 1993 года. Беспримерную лживость организаторов того и другого переворота может показать попытка приложить приведенные в начале главы цитаты из документов к октябрьским событиям 1993 года. Почти все слова обращения ГКЧП могут быть приписаны Ельцину и его сторонникам. Откуда ушли, туда и пришли. Одну маску сменили другой. Доверчивые купились на это, но те, кто сохранил память и здравомыслие, многому научились.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.