Как обычно, он держался вплотную к стене, к внутреннему краю тротуара. Вдруг стена сменилась железной решёткой. Между прутьями этой решётки мог бы пролезть даже взрослый ёж, и Макс легко проскочил внутрь. При свете полной луны он увидел перед собой просторную лужайку и пустился бежать по ней, пока не остались позади шум и вонь дороги.

— Же где я? — сказал Макс, осмотревшись вокруг. Он почувствовал запах цветов (в Ботаническом саду), он увидел странное сооружение (сцену для оркестра), он услышал звук плещущейся воды (это в Пруду с лилиями бил фонтан).

Ну конечно! Это то место, о котором рассказывал Папа! Это Парк!

— Гип-гип-ару! — крикнул Макс луне и побежал дальше.

В течение нескольких часов он бродил по Парку, всюду суя свою мордашку. Как большинство детей, он был не только любопытным, но и довольно шумным; и, услышав, как он приближается, мыши удирали под сцену, змейки ускользали в Ботанический сад, а лягушки ныряли в безопасную глубину Пруда. Макс ничего не поймал.

Наконец он почувствовал усталость и стал думать, что хорошо бы оказаться дома, в постели. Но в какой стороне дом?

Макс поразмыслил и пришёл к печальному выводу, что он заблудился. Тут-то он и увидел невдалеке ежа, который пересекал тропинку, — большого, как Папа, ежа! Вот здорово! Папа перешёл улицу, чтобы найти его! Макс побежал за ним, но когда догнал ежа, то понял, что это совсем чужой.

— О, — сказал Макс, — прощу прошения. Я думал, вы другой ижек.

Незнакомец посмотрел на него с любопытством.

— Ижек? А ты хорошо себя чувствуешь? — спросил он.

— Да, спасибо, — сказал Макс. — Полько вот тлохо, что я дочу хомой, но добыл зарогу.

— Ты имеешь в виду… Ты забыл дорогу?

— Да.

— Ну а где ты живёшь? — спросил чужой ёж.

— Дом пять-а.

— Вот как? Тогда слушай внимательно, дружок. Иди по этой тропинке — она приведёт тебя обратно на улицу, — и через какое-то время ты увидишь странный домик. Он высокий, им пользуются люди, и там может поместиться один человек в полный рост. У домика с трёх сторон стёкла, и он ярко-красный. Если ты там перейдёшь, то очутишься прямо перед своей собственной калиткой. О’кей?

— Кей’о, — сказал Макс, — и спасибо.

Выйдя за ограду Парка, он сразу увидел высокий красный домик. Макс подбежал к нему ближе. Домик был освещён, и в нём действительно стоял человек. Он что-то держал у своего уха, и Макс видел, что его губы шевелились. «Как странно, — подумал Макс, придвинувшись ещё ближе, — стоит там и сам с собой разговаривает».

В этот момент человек повесил трубку и распахнул дверь телефонной будки. Дверь отстояла от земли примерно на дюйм — подходящая высота для того, чтобы любознательный ёжик второй раз за свою недолгую жизнь получил страшный удар, по голове.

Тем временем в доме 5а Папе-ежу ужасно повезло. Пробравшись к соседям, он обнаружил там полную миску собачьего корма. Сосед отсутствовал, и Папа наелся до отвала. Обратно он шёл отяжелевший, сытый, довольный. Дома его сразу же сморил крепкий сон.

Мама разбудила его перед самым рассветом:

— Папа, вставай, Макс не вернулся.

Папа открыл глаза и увидел её обеспокоенную мордочку, а также три маленькие, но такие же обеспокоенные мордочки Ромашки, Фиалки и Петунии.

— Его не было всю ночь, — сказала Мама. — О Папа, думаешь, с ним что-нибудь случилось?

Папа поднялся.

— Я не знаю, но не волнуйся, Мама, я найду его.

— Да ведь он может быть где угодно. Где ты собираешься его искать?

Прежде чем Папа успел ответить, из-за забора, который разделял дома 5а и 5б, послышался чужой голос:

— Извините, — и показалась голова их соседа.

Папа ощетинился, иголки его встали. «Это из-за мяса, — подумал он. — Нашёл свою пустую миску и сейчас будет скандалить. Ну ничего, мы за себя постоим. Мне он всё равно никогда не нравился, и если он хочет драться, то я ему это устрою. И ещё посмотрим, кто кого». Но прежде чем он придумал, что ответить, ёж из дома 5б пролез под забором и опять сказал:

— Извините.

— Ну? — сказал Папа.

— Я не мог не слышать того, о чём вы говорили.

— Семейные проблемы, — проворчал Папа.

— Вот именно. Вы беспокоитесь о вашем парнишке.

— О, вы его видели? — воскликнула Мама.

— Да, видел. По крайней мере, я встретил в Парке молодого ежа, и он сказал, что потерялся и ищет дорогу к дому пять-а. Конечно, это мог быть дом пять-а и на другой улице.

— Вы не заметили в нём… чего-нибудь особенного? — тут же спросила Мама.

Сосед ответил с некоторым замешательством:

— Ну, раз уж вы об этом упомянули, у него, казалось, были небольшие проблемы с речью — он как-то путал слова.

— Например, «ижек»?

— Да.

— Это наш Макс! — закричала Мама.

— С ним всё в порядке? Он не пострадал? — спросил Папа.

— Нет, всё хорошо. Я рассказал, как ему лучше добраться до дома. Уверен, он скоро будет. Постарайтесь не волноваться.

Папа прокашлялся. Сосед был так участлив, что Папа чувствовал себя перед ним всё более и более виноватым.

— Очень мило с вашей стороны, — сказал он.

— Рад был помочь. Как сосед соседу.

— Можно вам что-нибудь предложить? Молока с хлебом? — сказала Мама.

— О нет, спасибо, — ответил сосед. — Я довольно хорошо поохотился в Парке этой ночью. И кстати. Потому что, вернувшись домой, увидел, что весь мой мясной корм неведомым образом исчез.

Он посмотрел прямо на Папу, в глазах мелькнул огонёк.

— Полагаю, это кошка, — сказал он и ушёл под забором обратно.

— Как любезно с его стороны! — сказала Мама, а Ромашка, Фиалка и Петуния пропели:

— Любе-езно, любе-езно, любе-езно.

Папа-ёж что-то гмыкнул. Внутренний голос говорил ему, что нужно бы признаться соседу в своём грехе. Но Папа был ежом немногословным; чем меньше слов, тем лучше, решил он, особенно в такой щекотливой ситуации. Жизнь и так сплошная головная боль, незачем ещё добавлять.

О том же подумал и Макс, когда наконец-то пришёл в себя. От удара дверью телефонной будки он потерял сознание, и сосед из дома 5б не заметил маленький неподвижный комочек, торопясь пересечь пустынную улицу до начала утреннего часа пик.

«О, болела ли так страшно голова ещё у какого-нибудь ежа? — подумал Макс. — Из-за удара в прошлый раз я стал как-то смешно говорить; думаю, что на этот раз будет ещё хуже. Попробую-ка я что-нибудь сказать».

— О, болела ли так страшно голова ещё у какого-нибудь ежа? — сказал Макс.

Он поразмыслил. Звучало неплохо. Тут и ему стало хорошо. Даже головная боль вроде ослабела.

— Меня зовут, — сказал он тихо, — Виктор Максимилиан Святой Георгий, и, — сказал он громче, — у меня есть три сёстры — Ромашка, Фиалка и Петуния, и я живу с Папой и Мамой в доме пять-а, и, — он закричал во всё горло, — я очень везучий Ёжик!

Не раздумывая, не прислушиваясь, не взглянув ни налево, ни направо, он бросился через улицу, прямо перед первой в то утро машиной. Это был фургончик с молоком.

Шум поднялся на всю улицу. Сначала визг, когда молочник затормозил и вывернул руль. Затем звон вдребезги разбившихся бутылок. И наконец, голос молочника, который неистовствовал среди моря сливок, полуобезжиренного и полностью обезжиренного молока, апельсинового и грейпфрутового сока, битых свежих яиц с фермы и проклинал всех ежей на свете.

Мама и Папа перед рассветом послали девочек спать, а сами ждали. Заря разрасталась. Они прижались друг к другу, прислушиваясь. И тут вдруг раздался этот ужасающий грохот!

— Кажется, кого-то задавили, — с трудом произнёс Папа, — мужайся, старушка. Это может быть и наш Макс.

Мама поникла головой и от горя свернулась в клубок. Но вдруг они услышали задорный голос:

— Да будет вам! Чего скисли? Стоит ли расстраиваться из-за пролитого молока!

Что тут началось в саду дома 5а! Разбудили девочек, сообщили, что Макс вернулся. Те подняли радостный писк и возню. Потом всей семьёй устроили праздничный пир и весело похрустывали улитками. После всего этого Макс крепко уснул до вечера, а пока он не проснулся, сосед дважды пролезал под забором, сначала узнать, вернулся ли Макс, потом ещё раз — справиться, хорошо ли он себя чувствует.