– И что мне теперь делать?

– Через месяц придет караван из Аметистовых гор, они привезут руду. Обычно одновременно с ними приходят подводы с провизией. Там будет человек – он забирает готовую работу и проверяет, все ли в порядке. Ты можешь вернуться вместе с ним в Крат. Это ближайшее отсюда крупное поселение. Там есть те, кто может помочь, – оборотень почтительно поклонился.

– А ты уверен, что там найдется кто-то способный во всем разобраться? – опасливо спросила я. Ехать в какой-то Крат, в сопровождении черт знает кого, чтобы посоветоваться неизвестно с кем – такая перспектива не прельщала абсолютно. Я вообще не люблю частую смену обстановки – за последнее время наменялась дальше некуда: сначала лес с тремя лунами, потом прогулка по равнине, теперь вот избушка оборотня. И опять «идти туда, не знаю куда, спросить то, не знаю что».

– В Крате живут люди, – со значением сказал оборотень.

Я лишь хмыкнула. Ну, люди, ну, живут… Где гарантия того, что они помогут?

– Ладно, уговорил. Буду терпеливо ждать каравана или как там его называют. Ты говорил, он придет через месяц?

– Да. В конце сентября.

– В конце чего? – я решила, что ослышалась. Не иначе прогулки по морозу пагубно повлияли на мои уши.

– Сентября, – виновато пробормотал оборотень, с таким видом, будто это исключительно его вина, что у месяца такое дурацкое название.

– Ну и погодка у вас в начале осени! Как на Северном полюсе. Или это только ночью?

– Здесь нет другой погоды, сабира. И дня тоже нет. Это Волчий край.

– А как вы определяете время года, ведь вокруг всегда темно и холодно?

– У нас есть календарь, сабира, – оказывается, оборотни тоже умеют улыбаться. Почти незаметно, как Джоконда, самым краешком губ.

В который раз напомнив себе, что судить по внешности глупо, я решила перейти к главному вопросу:

– Слушай, Айс… А можно я у тебя поживу, пока караван не придет? Я, конечно, существо не особо полезное: готовлю только отраву, мало чего умею делать нормально…

– Сабира вольна распоряжаться моей жизнью и моим имуществом, а также жизнью и имуществом рода, – спокойно повторил оборотень, только его глаза стали холоднее, будто их инеем подернуло. – Ты можешь выбрать любой дом, который тебе больше по нраву. В нашем поселке нет достойных сабиры покоев, разве что дом старосты – он просторнее и теплее остальных.

– Хорошо, – от голоса Айса по спине спринтом пронеслось стадо крупных мурашек. И за что он так со мной? Можно подумать, я написала законы этого мира и отвечаю за их исполнение. – Ты покажешь мне поселок?

Айс коротко кивнул и поднялся из-за стола. Поняв, что любое слово он воспринимает как приказ к незамедлительному действию, я вздохнула и накинули куртку. Придется идти сейчас, хотя я бы предпочла провести экскурсию чуть позже – после десяти – двенадцати часов сна, чашечки кофе и горячей ванны.

Оборотень, проявив навыки заправского швейцара, почтительно распахнул передо мной дверь. Еще раз вздохнув, я распрощалась с мечтами о комфорте и шагнула за порог, в узкие и холодные сени. Обстановка здесь была еще более простой, чем в комнате – маленькое заиндевевшее окно с лампадкой на подоконнике. Повертев головой, я обнаружила вешалку, сделанную из прибитого на стену рогатого черепа какого-то сильно зубастого копытного. «Ну, раз есть вешалка – этот мир еще не потерян для общества», – снисходительно решила я.

Тем временем Айс, осторожно обойдя меня по кривой (для того, чтобы это сделать в узком коридорчике, ему пришлось проявить чудеса гибкости), с натугой распахнул вторую дверь – она уже успела примерзнуть.

Только в этот момент до меня дошло, что снаружи еще холоднее, чем в сенях, а на мне по-прежнему летняя одежка. Предложить что-нибудь более существенное оборотень не догадался. Или не захотел. Или не было у него второй куртки.

«Вот из принципа ничего просить не буду. Пусть мое замерзшее тело останется на его мохнатой совести».

Дом Айса, если можно назвать домом покосившуюся лачугу, располагался на отшибе, метрах в ста от поселка. Рядом с этой «хижиной дяди Тома» темнело приземистое каменное строение, из трубы которого валил черный маслянистый дым. Вонял он не просто жутко, а невыносимо. Я поспешно прикрыла нос рукой, краем глаза заметив легкую усмешку оборотня.

– Что это? – промычала я, тыкая пальцем в источник амбре.

– Кузня, – лаконично ответил Айс. – Сабира желает осмотреть?

Это уже попахивало издевательством.

– Обязательно осмотрю, – я с усилием оторвала ладонь от носа, и заставила себя вдохнуть. – Но попозже.

Оборотень пожал плечами и неспешно направился к поселку. Я засеменила следом, проклиная себя за проявленную минуту назад принципиальность: воспоминание о чудной прогулке по равнине все еще было свежим. И если в первый раз мне удалось избежать серьезного обморожения и воспаления легких, то сейчас представился шанс наверстать и то, и другое.

Поселок оказался точно таким же, как и в том странном видении: кучка притулившихся друг к другу лачуг и вросшие в лед кузни. Обилия народу не наблюдалось. Один раз я успела заметить в промежутке между домов чью-то тень, но она тут же исчезла.

– А где… – я запнулась и проглотила уже готовое сорваться с языка «люди». – Где все?

– Работают, – Айс удивленно пожал плечами, словно был вынужден объяснять ребенку, почему нельзя играть со спичками.

– Понятно, – пришлось кивнуть.

– Здесь живет старейшина, – оборотень указал на одну из лачуг, на мой взгляд, ничем не отличавшуюся от остальных. – Сабира хочет осмотреть?

– Угу, – честно говоря, сабира уже ничего не хотела осматривать, она просто хотела обратно под теплую шестилапую шкуру. В компанию бутерброда и чашки чего-нибудь горяченького. Но Айс уже распихнул дверь, пропуская меня внутрь.

Отличительной чертой дома старейшины являлось только одно: наличие печки в сенях. Никакого обещанного «попросторней» не было.

Стоило мне войти в тесную комнатку-клеть, как здоровенный мужик, до этого сидевший за столом и тщательно водивший стилом по вощеной дощечке, тут же оказался на полу в той самой осточертевшей до колик четверенькообразной позе.

– Безмерно счастлив приветствовать сабиру…

В дальнейшее я уже не вслушивалась. В отличие от Aйca этот завел приветственную речь аж на целых полторы минуты. Сразу видно – главный. Старейшине можно было дать лет сорок, и комплекцию он имел поистине богатырскую. Косая сажень в плечах, во всяком случае, присутствовала.

– Да я, в общем-то, просто проведать зашла… Шли мимо… Вроде как положено со старейшиной поздороваться… Дай, думаю, проведаю, – мое косноязычие превзошло все мыслимые границы. Что говорить и куда деть руки, я решительно не знала. Одно ясно было точно – в этом доме я стопроцентно жить не буду: на новые объяснения, на тему «почему передо мной не надо ползать на четвереньках» – моего рассудка уже не хватит.

Старейшина ошалело моргнул и бросил взгляд на Айса, который все это время тихо стоял у меня за спиной. Видимо, Айс что-то ему просигналил, потому что взгляд у мужика стал еще более удивленный.

«Небось, показал, что сабира с глузду двинулась», – печально подумала я.

– Ну, познакомились и хорошо! Пойду еще погуляю, – со скоростью стратегической ракеты я вылетела на мороз. Почему-то хотелось плакать. Не от обиды, а от злости на весь этот ненормальный мир.

«Угораздило же! А еще целый месяц такой развеселой жизни впереди. И при каждом моем появлении эти оборотни будут падать на карачки и лицемерно лепетать про счастье видеть меня. Тошно-то как! »

– Здесь хоть кто-нибудь нормальный есть? – спросила я у звездного неба. Ответ пришел снизу – что-то теплое ткнулось мне в колено. Опустив глаза, я увидела волка. Он внимательно обнюхивал мои джинсы.

– Привет. Ты тоже оборотень?

Волк не ответил, осторожно попробовал на зуб мой кроссовок и чихнул.

– Что, невкусно? А, серый? – я присела на корточки и погладила мягкую серую шерсть. Странно, но мне и в голову не пришло, что это дикий зверь, и он может спокойно схрумкать руку по самый локоть.