Когда последние выстрелы по удирающим в сторону леса всадникам отгремели, взорам победителей предстала страшная картина. Тела людей и лошадей, многие еще живые или бьющиеся в агонии последней муки, повсюду окровавленное оружие, следы взрывов и огня на стенах домов, густое облако порохового дыма и запаха свежей еще парящей крови.

Они стояли и молча смотрели друг на друга. Они — победили.

Марица, отброшенная рукой Гамсунга в сторону, была тут же подхвачена одним из разбойников, который ухватив ее за локти, прижал к себе и угрожающе рыкнул:

— Не дергайся, шею сверну.

Девушка замерла, глядя, как сошлись в поединке князь Борут и Гамсунг. Вокруг наступила зловещая тишина, прерываемая лишь стонами раненых. Все вокруг и разбойники и гребенские, опустив оружие, уставились на битву вождей. Марица тоже в каком-то оцепенении смотрела на схватку. Ничего удивительней и страшнее она в жизни не наблюдала. Это же не люди, это какие-то демоны смерти. Каждый раз, когда она думала, что князю конец, и сердце замирало от ужаса, он каким-то чудом выкручивался, отражая смертельные удары. Поединок был таким стремительным, что она едва уловила момент, когда шашка князя пронзила голову атамана и спустя мгновение, разбойник повалился к ногам Борута. На одного мгновение князь встретился с Марицей глазами, а потом перевел взгляд, полный обещания смерти, на разбойника, державшего ее.

А в следующий миг раздался его страшный клич:

— Гайда! Бей! Убивай! За Гребенск!

Марица вдруг поняла, что ее никто не держит и разбойники за спиной исчезли. Ноги подогнулись, и девушка в изнеможении осела на землю. Она видела, как снова наступила жестокая схватка, но с трудом понимала, где свои, где чужие. Видела, как бандиты пытались бежать и их расстреливали из окон домов. Пыталась разглядеть среди дерущихся князя Борута, но он двигался быстрее смерча, сметая всех на своем пути.

Кажется, она потеряла сознание, или так ей показалось, потому что внезапно вокруг воцарилась тишина. А потом поняла — все закончилось. Гребенск спасен. Князь и храбрые защитники ее города победили!

Невероятное облегчение заставило ее улыбнуться, но улыбка сразу сменилась печалью. Из домов стали появляться жители, в основном женщины и старики, и искать своих среди раненных и убитых. Где-то слышался радостный смех, где-то плачь. Марица видела, как подбирают раненых и несут в ближайшие дома. Видела, как какой-то парнишка, не старше Матвея, зло ощерился и прикончил еще живого бандита, пытавшегося подняться, вонзив ему в горло нож, а потом опустился возле раненого брата, с отчаяньем повторяя его имя и умоляя не умирать.

Гребенцы, принимавшие участие в битве и оставшиеся на ногах, опьяненные победой, собрались вокруг князя, громко приветствуя спасителя города. Борут в ответ произнес несколько слов, которые девушка не смогла расслышать, но видела, какое впечатление они произнесли на бойцов. Рядом с князем она вдруг разглядела Саблина и его внука — Митяшу, а потом еще несколько знакомых ребят. У всех на рукавах виднелись белые повязки. Советник Саблин, смотрелся сейчас очень внушительно, Марица и не видела его таким раньше. Закованный в броню, с саблей в руке, которую так и не убрал в ножны, он выглядел настоящим рыцарем. И даже отсюда видно было, как помолодел он лицом, как сверкают глаза гордым отсветом победы. Воины, еще раз прокричав: 'Слава князю Боруту!', разделившись на группы по двое, по трое, начали помогать женщинам искать раненых и уносить их с улицы. Кого-то перевязывали прямо на земле, кого-то аккуратно несли. Марица не видела, куда делся князь, не видно было и остальных русинов. Она очень надеялась, что все они выжили. А вот Саблин с людьми, среди которых Марица увидела и других его родичей, стал руководить всеми, зычным голосом отдавая приказы. Слушались его беспрекословно. Работа вокруг закипела.

К церкви, напротив Ратуши относили погибших жителей. Не так и много, но все же сердце Марицы защемило от горя. Она заметила среди убитых одного паренька, который еще вчера был жив и помогал с обустройством церковного дома.

Совсем рядом кто-то громко застонал, произнеся ее имя, и сразу былая решительность к ней вернулась. Поднявшись на колени, осмотрелась, чувствуя слабость и головокружение. В глазах стоял туман, мешая понять, куда смотреть. Зов раздался снова и она, наконец, разглядела гребенского парня, придавленного двумя телами убитых разбойников. Что-то в нем было знакомое, Марица придвинулась к нему, понимая, что это еще один из ее молодых друзей. С трудом откинув сначала один, а потом второй труп, она взглянула в залитое кровью лицо и, холодея от жалости, узнала Ежи. Ранен он был в голову, но более серьезной ей показалась рана в груди. Прямо из середины груди сына Головы торчал кинжал, всаженный по самую рукоятку.

— Ежи, — позвала она в отчаянии, пытаясь вытереть кровь с лица куском ткани, оторванным от платья. Рана над бровью до сих пор кровоточила, густая кровь толчками вытекала из пореза, заливая глаза, щеки. Девушка зажала ее, пытаясь остановить уходящую из него жизнь. Вокруг кинжала — напротив, крови не было совсем.

Парень не отвечал больше на ее призывы, очевидно лишившись сознания, он со свистом дышал, что дарило ей уверенность, что Ежи еще жив.

Она и не поняла, в какой момент рядом с ней опустился на корточки монах.

— Отец Филарет, — изумленно воскликнула девушка, — вы здесь? Но как же…

— Спокойно, дитя мое, — ласково ответил священник, и наклонился над Ежи, — это ваш друг?

— Да, мой друг, — Марица вдруг заплакала, почувствовав, что она теперь не одна.

— Вот и славно. Чей это дом? Поможешь мне перенести его. Только не прикасайся к кинжалу. И не бойся, этот молодой человек еще поживет, дай Бог.

— Это мой дом, — шмыгнула носом девушка, пытаясь взять себя в руки, — скажите только что делать.

— Марица, Марица! — Она обернулась и узнала спешащего к ней Дмитрия.

Племянник Марфы явно гордился своей выправкой, оружием и снаряжением. Шлем на голове сверкал на солнце, которое уже показалось из-за горизонта.

Некогда белая повязка на руке вся испачкалась кровью, но видимо чужой или рана была не серьезной. Митя улыбался Марице с видом настоящего победителя — еще бы, принял участие в первом бою, и наверняка отличился. Казалось, что короткий мушкет в его руках еще дымится пороховой гарью.

— Митяша, — срывающимся голосом проговорила девушка, — тут Ежи…

Улыбка тут же слетела с лица новоиспеченного героя. Он сильно побледнел и, кажется, совсем растерялся.

— Ежи? О Боже! Он мертв?

Дмитрий с ужасом уставился на кинжал в груди друга.

— Нет, сын мой. Он жив, только надо его отнести в дом к этой милой барышне. Вы поможете? — Спокойно проговорил монах.

Дмитрий кивнул, подавив судорожный вздох. Обрадованный, что может хоть чем-то помочь, он закинул мушкет за спину и решительно склонился над сыном головы.

— Не так быстро, — остановил его священник, — вот возьмите так же как я. Да, вот так. Не спешите.

Они вместе подняли Ежи, а девушка, поняв кивок отца Филарета, аккуратно поддерживала голову парня, пока они втроем несли раненого к дому Марицы. Она не помнила, как они внесли его в дом, но первое, что сильно ее поразило, это вид тетки Клавы, деловито перевязывающей голову сидящего на ступенях Павла.

Увидев прибывших, она тут же выпрямилась и указала, куда положить раненого, словно ничуть не удивилась. Только прижала к себе Марицу на миг, когда Ежи устроили на топчане в большой комнате.

— Умница ты моя, — прошептала тетка, но тут же отстранилась и приказала, — живо поставь кипятить воду. И Павла позови, нечего ему отлынивать. Царапина, а сколько стонов было, будто ему голову снесли.

Это она, конечно, приукрасила, Павел, уже стоявший на пороге, умудрился весело подмигнуть девушке и спокойно произнес:

— Да здесь я. Чем помочь?

Марица, подарив ему счастливую улыбку, бросилась на кухню. Поставив греться два ведра, она вернулась в комнату.