— Да не Митрию, я Орлика имею в виду. Я же специально для него и присматривала, а потом осенило — Кречет! А Митяша и говорит — позволь мне, сторгуюсь за десять монет. Врет думаю — ему цена тридцать самое малое. А он… Вот удивил! А ведь хороший жених, Марица! Да ты кушай пирог, вкусный же.

— Спасибо! А Орлик — это который с Акулой себя показал?

— А то, он самый, воин князя. Вот уж силы ему Бог послал, любо дорого посмотреть. Правую руку Гамсунга завалил, это тебе не шутки.

Марица вдруг прыснула, не сдержавшись, представила, что сказала бы Марфа, что она самого Гамсунга одолела.

— А веселишься то чего? — Удивилась Марфа.

— Да Митяшу на Кречете представила. Так что Орлик? Купил коня?

— Еще бы, я еще десять монет накинула, так он и торговаться не стал… Да не о том речь. Понравился ему конь, по сердцу пришелся. Да и то мы с Митяшей удивились. Кречет, что твой ягненок с Орликом стал, стоило русину что-то шепнуть ему на ухо, тут же всю дурь из коняги повышибло. Видала такое?

— Нет, — улыбнулась Марица, — а что приходил, пироги твои понравились?

— И пироги и все остальное, одно удовольствие кормить такого молодца. За троих ест и ничего — стройный, что тополь. А если Митяшу взять — так за шестерых таких. И откуда парню силу взять — если он ест, как коза — там урвет, там кусочек проглотит — некогда ему все.

— А Орлик? Рассказывал что-нибудь?

— Ну еще бы! Знала бы ты, что в замке творится! Это ж нарочно не придумаешь!

— А что там?

— Граф то молодой что учудил. Казнь вчера устроил. Разбойников, тех, что в плен взяли, судил и расстрелять велел. Прямо при нашем совете городском. Супруга Головы заходила, так говорит — муж ейный, как приехал, слег, рычит, никого к себе не подпускает. Так я думаю, может и не из-за казни, подумаешь — татей казнил, туда им и дорога. А там другое еще, да похлеще. Граф налог велел с народа собирать, да сразу за два года. Ох, что начнется-то. Три дня всего дал.

— Казнь, налог? — Переспросила Марица, чувствуя, как настроение стремительно падает.

— Ну да, зрелище говорят, жуткое, это я про казнь. Один вроде бы на коленях пощады просил, но граф был неумолим. Весь в отца своего пошел!

У Марицы невольно перед глазами бандитский главарь Асмунд встал, просящий пощады у Гамсунга. Она отложила пирог, есть сразу расхотелось. Но Марфа и не заметила, продолжала бойко:

— Наши то, из совета, совсем сникли, я про деда своего не говорю, ты ж его знаешь, уж его то таким зрелищем не проймешь, а остальные… Вот, возница ихний, Егорка, рассказывал — что по дороге даже останавливались — Григория Тронского из совета стошнило. Так я не удивляюсь — чем его там жена кормит, как была неумехой, так и осталась. Лучше бы у меня обеды продолжала брать, а то обиделась! Можно подумать, я неправду ей тогда сказала!

Ну, а налоги с чего? И почему за два года? Где же это видано!

— А вот это не знаю, Микола намекнул, что Куцый не просто так вчера наведывался. Чую я откуда ветер дует, но это между нами. У этого прощелыги грамотка от герцога имеется — от налогов освобождение. А уж чем это заслужил, история темная. Ты ведь знаешь. Какой народ в его корчме водится. И бандитам там раздолье. Вот у него то хозяйство процветает, а у честных людей… Вот сестрица у меня двоюродная, белошвейка, жалуется, что денег на налог ей взять негде. Правда, заказ ей большой сделали — целый гардероб шить взялась для этой баронессы, что в замке гостит. Так ведь тоже — граф потребовал, чтобы в три дня готово все было, а где ж это видано, чтобы пять платьев за три дня шили! Да что платья, по всему городу для баронессы приданое готовят. Никак замуж собралась в спешке.

— Замуж? А за кого?

— За графа, понятное дело. От его имени и заказывали. Высокий такой управляющий, не знаю, как зовут. Правда все в долг. Но деваться то куда? Граф тут хозяином себя видит. Вот этот управляющий вместе со Штаделем войско сам начал набирать. Только слышала я, два десятка, что набрали — это же голодранцы какие-то, куда им против бандитов. А разбойники распоясались совсем, что творят! Чуть мне корчму не разнесли. Но ничего и на них теперь управа найдется.

— Это как же? Если ты говоришь, что у графа всего два десятка, да и то голодранцев. — Заинтересовалась Марица.

— Да я же не про графа. Я к чему про Орлика-то. Не просто так их князь войско собирать хочет.

— Князь Борут?

— Ага, русин, как и Орлик.

— Тоже войско набирает!?

— Ну да, вот он то толк в этом знает, и у него планы посерьезней будут, чем у Шлоссенберга. Парни у нас в бой сами рвутся, знаешь ведь. Только к графу они не пойдут, к палачу-то. Я Миколе так и сказала! Мол, только вождя не хватает! А он — уж лучше вождя, чем князь и не сыскать! Да и то, если уж с пятью воинами он всю банду Кречера вырезал, что же будет, когда под его знамя сотня храбрецов встанет, а может и две.

— Вот и мне интересно, — задумчиво сказала Марица, — что тогда будет?

— А что будет, перережут всех бандитов и вся недолга! — Откликнулась Марфа. — А что же ты не ешь? Прямо как мой Дмитрий! Вон Орлик — как он ел перед охотой сегодняшней, налюбоваться не могла.

— Перед охотой?

— А то. Любит князь это занятие. Настоящий аристократ! Вот к Шатуну и отправились — егерь из него прирожденный. А ты что, пошла уже?

— Да пора уж мне, Марфа, спасибо за все.

— Ну прощай тогда. Да пирожков возьми в дорогу. Знаю, собралась куда-то. Полина, заверни, да не жадничай! А про войско — я серьезно! Попомни мое слово, наведет князь здесь порядок.

Марица вовсе не разделяла уверенности трактирщицы, но возражать и спорить с ней не стала, коротко распрощавшись и поблагодарив за угощение она вышла на двор, где ее по прежнему дожидался Митюша.

— Спасибо тебе, Митя.

Взобравшись на облучок возка, она ловко разобрав вожжи, неспешным шагом тронула Звездочку с места. Вскоре повозка оставила шумную главную улицу и покатила в гору. Лошадь послушно цокала копытами, неторопливо взбираясь по твердой каменистой дороге. Гора, на которой высился замок постепенно приближалась. Марица, которая обычно с интересом всматривалась в окружающий мир, в природу, тонко подмечая игру света среди ветвей, сегодня не обращала внимания ни на что, погруженная в свои мысли.

Звездочка тревожно запрядала ушами, негромко заржала, косясь на кусты растущие вдоль дороги. Словно лесные духи без единого звука, казалось и веточка не шелохнулась, выступили из леса трое воинов. Марица, какой-то миг не могла понять, кто перед ней, живые люди или видения, шагнувшие из ее мыслей в явь. Чуть отшатнувшись, она покрепче ухватилась за борт тележки, с удивлением разглядывая обступивших возок русинов.

— Мы напугали тебя, девица? Прости, всему виной привычка ходить без лишнего шума. Дозволь представиться, я князь Адам Борут, а это мои товарищи, благородные шляхтичи Микола Орлик и Александр Скворуш.

— Нет, не напугали, князь, — ей понравилось, как просто и без лишнего самодовольства он представился. Видно, что с охоты едут и удачной — на коне, которого вел Орлик, в котором девушка сразу узнала знаменитого упрямца Кречета, так красочно описанного Марфой, была приторочена часть оленьей туши. — А меня Марицей зовут.

— Рад знакомству, — широко улыбнулся князь и с любопытством посмотрел на прикрытые рогожей продукты, уложенные в возке. — Ты в замок путь держишь?

— Да, везу продукты госпоже Штадель.

— Отлично. Мы тоже туда направляемся. Не против, если рядом пойдем?

Ей тут же захотелось сказать, что она против. Меньше всего ей сейчас хотелось легкой беседы. Но весь вид князя, гордая осанка, прямой взгляд синих глаз, снисходительная веселая улыбка, с которой он смотрел на нее, ясно показывали, что ответ ему не так уж и нужен, все равно поступит, как вздумается.

— Воля ваша. Но я не спешу, не хочу Звездочку утомлять напрасно, а вы верхами, скоро меня обгоните.

— Мы вот тоже решили коням роздых дать, наскакались по горам, так что пойдем сами, а скакунов своих в поводу поведем.