Шлоссенберг не признался бы и сам себе, но приход Борута дал ему отчего то необходимую поддержку. Искоса поглядывая на князя он и сам успокоился, принял гордый, сдержанно-надменный вид.

Куцый вошел в сопровождении Витреда и с порога поклонился графу.

Людвиг кивнул и жестом указал на сиденье перед ним. Гость, мгновение поколебавшись, прошел к сиденью без спинки и опустился на него, вытянув вперед негнущуюся ногу. Витред, заметив короткий кивок графа, бесшумно покинул залу.

— Приветствую вас в стенах моего замка, — несколько высокомерно проговорил Шлоссенберг, — назовите себя и цель вашего прихода.

— Благодарю, граф. Имя мое мало что вам расскажет. Зовут меня Анфим, а больше я известен под прозванием Куцый. Получил я его, потеряв руку в честном бою, потому и не стыжусь так называться. К вашей милости я приехал, чтобы засвидетельствовать свое почтение и приветствовать в этом замке, давно ожидающем своего законного господина. Человек я небольшой, но как и всякий кто живет у дороги обладаю многими познаниями о городке и окрестных селах. Тешу себя надеждой, что помощь моя и знания могут сослужить вам неплохую службу. Как в свое время и герцогу Карлу — батюшке вашему, как к слову его здоровье, по добру ли поживает и не собирается ли в наши края наведаться?

Людвиг поначалу слушавший не слишком внимательно, при упоминании отца живо заинтересовался.

— И чем же вы помогали отцу?

— Дело давнее. — Уклончиво и будто нехотя ответил Куцый. — Но за те услуги он наградил меня вот этой грамотой.

С этими словами он вынул из кошеля небольшой тубус алого бархата и хотел было сам подняться, чтобы передать графу, но Витред упредил его движение, первым подошел и взяв в руки и раскрыв, вынул свиток, который затем вложил в руки Шлоссенберга.

Некоторое время Людвиг изучал документ. Ему хватило одного взгляда, чтобы убедиться в его подлинности. Это была не так часто даруемая скуповатым владыкой жалованная грамота, в которой указывалось право на налоговые послабления и всевозможные торговые льготы для 'доброго трактирщика Анфима по прозвищу Куцый, поелику совершил он важные и полезные для милости нашей дела в замке Чернагора и в награду за верную службу'.

— Так герцог Карл дал тебе, честный трактирщик Анфим Куцый право беспошлинной торговли вином и другие разные преференции… Интересно… Значит мне и взять с тебя нечего, получается ты мне, Куцый ничего не должен, наоборот, я тебе обязан…

— Ваша светлость, Анфим привез на телеге не мало доброй еды, вина и разносолов для вашей милости.

— Да, в ознаменование, кх… Ради вашего приезда долгожданного, вот привез припасов, снеди для вашего стола.

— Что ж и то хорошо. Грамоту твою я подтверждаю.

Адам внимательно следивший за Куцым заметил как сверкнули у того глаза, в них будто мелькнуло 'Попробовал бы ты не принять отцовскую грамоту, ишь, подтверждает он…', но быть может, это было лишь мороком? Уже в следующий миг весь вид трактирщика выражал благодарность и едва ли не раболепие за высокую милость господина. 'Уж не привиделся ли мне этот взгляд? Но нет, я все верно заметил, жаль нет с нами Скворуша, спросить бы у него, что думает'.

Трактирщик поднялся на ноги и принялся отвешивать поклоны, видимо считая, что аудиенция закончена.

— Постой, Анфим. Присядь, разговор у нас с тобой долгий. Расскажи как ты мне что и как в Гребенске да и в округе. Раз ты верно служил батюшке, послужи и мне, а я не забуду, награжу по чести.

— Спрашивайте, ваша милость, что знаю — все без утайки отвечу.

— Как живет город, какова торговля, что народ думает, да мало ли еще чего, ты говори, когда надо я сам тебя остановлю.

— Гребенск — главный город во всем среднем Ермунганде, вы не смотрите, что не так и велик, здесь в горах не то что на низу, — граф вопросительно приподнял бровь и Куцый, чуть смутясь поправился, — простите, ваша светлость, на равнине. Села самое большее в тыщу-полторы жителей, а здесь все три тысячи наберется. Живет добротно, богато. Особливо с тех пор как кастелян с отрядом покинули Чернагору оставив только пятерых стариков да пораненных и вовсе загордились, кхм, так вам поди местный начальник сказывал?

— Продолжай, интересно говоришь. Витред, распорядись, пусть принесут… князь, что вам принести?

— Ничего, спасибо, граф.

— Как вам угодно, а ты что пить будешь, Анфим?

— Нижайше благодарю вашу милость, мне бы воды.

— Витред, налей ему воды из моего кувшина.

Дождавшись пока Куцый допьет бокал, граф продолжил расспросы.

— Ну так что там с гребенскими? Говоришь загордились?

— Как есть загордились, права самоправства им еще первый император дал, пятьсот лет почитай живут сами по себе. Роды свои ведут от воинов, поселенных тогда здесь. И прежних то правителей Чернагорских не слишком почитали, а нынче и вовсе…

— Продолжай, чего замолчал! — гневно раздув ноздри прикрикнул Шлоссенберг, разозленный одним лишь намеком на непочтение черни к себе и своему роду.

— Так что говорить то ваша милость? — растерянно заюлил трактирщик, — налоги платить отказываются, власть вашу признавать не спешат, почтения не выказывают, это и прежде, когда отряд стоял в замке было, а нынче уж совсем распоясались.

— Распоясались говоришь?! Ну они у меня попляшут! Я им покажу, кто здесь власть! Давно ли налогов не платят?

— Да откуда мне знать, ваша светлость, я человек простой, это надо по книгам смотреть, вы распорядитесь, пусть управляющий ваш разберется…

— Это я и без тебя знаю, ты прямо говори когда тебя спрашивают!

— Простите ваша милость, — под напором графа корчмарь держался подобострастно, но крепко, — так если своим умишком пораскинуть, то выходит второй год как. Да, верно, господин капитан с отрядом прошлой осенью уехали, тогда не успели выплаты собрать, а после и не стало кому…

— Хорошо. Я доволен тобой. Пока отпускаю, но как будет нужда, вызову, и чтоб немедля ко мне явился, понял ли?

— Как не понять, ваша светлость, господин граф. — Куцый резво вскочил на ноги и часто кланяясь попятился к выходу.

— Иди уже, чего пятишься, я не император, мне такие церемонии не нужны! — продолжал метать молнии Шлоссенберг. — Витред, проводи его!

Когда двери за трактирщиком и новым управляющим затворились, Людвиг повернувшись к князю воскликнул:

— Каково?! Я ломаю голову, где бы взять деньги, а тут целый город не платил уже почти два года! Князь, я чертовски голоден, приглашаю вас пройти в мой кабинет и там продолжить беседу, заодно и подкрепимся, хотя, я слышал, вы успели позавтракать?

— Верно, но и от чашки чая в вашем обществе не откажусь, граф.

Орлик поднялся со скамьи заметив выходящего из господского дома Анфима. Хозяин корчмы передвигался медленно, и кособоко, видно было как бережет он левую ногу.

Скворуш встал рядом и хмыкнул:

— Поедешь с ним в город?

— А ты нет? — Орлик искоса глянул на Сашко и понимающе усмехнулся.

— Предложение было твоим — ты и едь! — Возразил Скворуш, проигнорировав взгляд друга. — А с собой можешь взять близнецов. Он кивнул на Хортичей. — Слушать ребята умеют, схватывают все на лету. Разведчики превосходные. Я-то там за какой надобностью? Вас троих за глаза хватит.

— А ты чем займешься?

Оба лениво наблюдали, как расхаживает вокруг возка Куцый, деловито указывая суровому малому и трем дозорным, как разгружать привезенное угощение.

— Надо и при Адаме кому-то остаться. Да, найду, чем заняться! Замок осмотреть не помешает. С местными вояками и прислугой пообщаюсь. Командиру полная картина нужна, вот отсюда и начну.

Когда сгрузили последний мешок с припасами, Куцый с помощью возницы неспешно взобрался на телегу, махнув напоследок, застывшему у парадного крыльца сержанту Штаделю. Тот неловко кивнул в ответ.

Орлик выбрал этот момент, чтобы подойти к возку.

— Возвращаетесь в город? — спросил он.

Анфим повернулся к нему, не успев дать приказ ехать, окинул Орлика цепким взглядом и расплылся в улыбке: